Александр, растравивший любопытство Валеры, оказался непонятной личностью. Он занимался рэкетом всего год, но тем не менее находился во втором сверху уровне пирамиды. Выше его был только лидер группировки. Факт этот не поддавался никакому объяснению, потому что Александр не располагал никакими видимыми атрибутами вла-сти. Под его началом ходило всего трое людей (при необходимости он брал людей у своего босса), он не держал никакой территории — вчетвером не то что таксопарк, винный магазин не удержишь, — а влияние между своими у него было такое, будто командовал тысячей людей и контролировал Центр.
Ему было всего двадцать лет (наслушавшись о его «подвигах», Валера думал, что он старше), он был сиротой. Зато у него была жена Диана — он в марте женился — и отдельная однокомнатная квартира в Конькове. Жена его была валютной путаной из «Континенталя», и кое-кто из болтливых невольных осведомителей Валеры предполагал, что брак фиктивный — она продолжала появляться на «пятачке».
Но самое главное — ему позарез нужны были люди, он не собирался ограничиваться таким скромным числом подчиненных. Говорили, что у него отбоя нет от желающих, но жесточайший отбор не прошел никто. Какие-то настолько безумные требования он предъявлял, что им не отвечал ни один из кандидатов.
Когда Валера понял, что знает достаточно для серьезного разговора с Александром, ему стало немного грустно. Все-таки процесс сбора данных — занятие увлекательное.
Он приехал в Коньково задолго до обычного времени возвращения Александра из института. Поставил «Чезет» возле подъезда, пропустил цепь через колеса и раму (придется отлучиться, так без этой меры предосторожности белым днем угонят — уже были попытки), повесил замок, отсоединил аккумулятор, отвинтил зеркала. Зеркала вместе с перчатками сложил в шлем, поудобнее устроился на си - душке, закурил.
«Девятка» стандартного бежевого цвета появилась намного раньше срока, Валера еще и соскучиться не успел. Александр, без «дипломата», но в том же костюме и в со-лнцезащитных очках, запер машину, пошел в подъезд, по дороге поздоровавшись с пожилой женщиной. Заметив Яковлева, остановился; Валера неторопливо слез с мотоцикла, подошел.
— Неожиданная встреча, — заметил Александр.
— Смотря для кого.
— Ах даже так... И зачем ты меня искал?
— Поговорить.
— А сюда зачем поехал? По-моему, существует посредник.
— Я хотел поговорить с тобой, а не с посредником.
— Хамить изволите? — иронично спросил Александр и кивнул: — Ладно, пойдем, поговорим, раз уж приехал.
Валера прихватил шлем, вместе с Александром поднялся на пятый этаж. Открывая дверь, тот спросил:
— Где ты мой адрес взял?
— В институте.
— А-а, — протянул тот. — Разувайся. Не тяжело тебе столько железа на себе таскать? — он кивнул на Балерину куртку.
— Не особенно.
Александр провел его в комнату; Валера огляделся. Что-то непохоже было, чтобы здесь жила женщина, — хоть в квартире и поддерживался порядок, но обстановка явно холостяцкая. Значит, женат все-таки фиктивно. Да и вместо обручального кольца на пальце золотая печатка с вензелем.
— Как у тебя в парке?
— Все о'кей, — усмехнулся Валера. — Благодаря весьма своевременному вмешательству некоего Цезаря.
Тот вежливо осклабился.
— Будем считать, что это был обмен любезностями и мы в расчете. Так что такого ты хотел мне сказать, если не решился довериться посреднику?
— Если верить слухам, тебе нужны люди.
— Люди нужны почти всегда и почти всем. Вопрос: какие люди?
— Например, я.
Александр страдальчески поморщился.
— Послушай, тебе что, в парке плохо работается?
— Плохо, — кивнул Валера. — Неинтересно.
— И ты полагаешь, что у меня будет интереснее?
— Думаю, да.
— И заблуждаешься.
— Почему это?
— Знаешь, Валера, ко мне с подобными предложениями обращались очень многие. Все почему-то уверены, что мафия — это фонтан денег, привольная жизнь, возможность исполнения любых прихотей и полнейшая безнаказанность. А это армия! Та же действующая армия! Это дисциплина на военном уровне, это безоговорочное подчинение, это беспрекословное исполнение любого — любого! — приказа. Еще и убить могут, и посадить. Деньги, правда, хорошие,
Но разгуляться на них не получится — я не терплю пьяного веселья.
Валера слушал его, кивал, потом удивился:
— Я никак не могу понять: зачем ты меня отговариваешь?
— Затем, что сейчас ты можешь передумать, а через месяц обратного пути не будет. Из мафии уходят только в могилу, даже после тюрьмы «завязать» тебе никто не позволит. И если ты думаешь, что мне охота возиться с человеком, который сунулся в криминал из любопытства, чтобы развлечься, то ты ошибаешься. Человек, знающий обо мне или о группировке что-то, кроме слухов, и желающий уйти, получает пулю в затылок. Просто потому, что я не склонен верить клятвенным обещаниям держать язык за зубами. — Он сказал это весело, будто делясь свежим анекдотом.
— Знакомо. Маленькое пояснение: до того, что мафия и сафари — разные вещи, я мог додуматься и сам. Я пришел к тебе не советоваться — я взрослый мальчик и не нуждаюсь в твоих рекомендациях, чтобы принять решение. И что такое военная дисциплина, я знаю куда лучше тебя, хотя бы потому, что я служил, а ты нет.
— И не собираюсь. Знаешь, Валера, ты самый наглый претендент из всех, кто приходил ко мне за последние полгода. Это видно хотя бы по тому, что у тебя хватило нахальства выследить меня.
— Это было несложно.
Александр расхохотался.
— Я удивляюсь одному: как ты позволил бригадиру наезжать на тебя? Ему ты почему-то не хамил.
— Потому что надоело. Мои головные боли начались с того, что я через две недели после начала работы при всех разбил ему рыло. После этого меня регулярно били в соот-ношении один к пяти не в мою пользу.
— И потому ты решил уйти ко мне? Чтобы не видеть больше его постылую физиономию?
Теперь страдальческую гримасу состроил Валера.
— Что ты, ей-Богу, прицепился к нему? Он мне жить не мешает.
Александр, удобно устроившись в кресле и подперев подбородок кулаком, посмеивался. Его ужасно забавляли
Валерино нахальство и непринужденность, с которой тот встречал нападки возможного босса.
— Хорошо. Тогда начнем собеседование. Настоятельно рекомендую отвечать на вопросы честно. Почему ты хочешь работать на меня? Не только же для интереса.
— Потому что мне нужны деньги и мне осточертело работать на государство.
— Интересно. И что за претензии у тебя к государству?
Валера откинулся на спинку кресла, подтянул пепельницу к себе поближе, закурил. Задумчиво сказал;
— У меня, в отличие от многих ребят, никогда не было колебаний с выбором профессии. Я лет с пяти мечтал стать разведчиком и только разведчиком. Жить двойной жизнью, постоянно рисковать, быть одному среди чужих, видеть врага в лицо и притворяться его сообщником... Это мое, понимаешь? Я готовился к этой деятельности вполне серьезно, так, как сам это себе представлял: занимался спортом, ходил в радиошкол', развивал память, внимательность, учил языки... А в разведшколу меня не взяли. Сказали — внешность чересчур заметная.
— Ну да. Твои глаза не забудешь при всем желании.
Глаза у Валеры были очень светло-серо-зеленые, почти
Прозрачные и совершенно ледяные. Многие не выдерживали его пронзительного взгляда.
— Сам понимаешь, когда мне зарубили мечту детства, я был убит. И после армии я пошел в таксопарк, где дополнительно научился разговаривать с людьми, исподволь вы уживать из них что-то полезное для себя. Только не знаю, зачем мне это умение... А пошел я туда из-за денег. И я уверен, что у тебя мне удастся стать именно тем человеком, которым я хотел быть. Какая мне в принципе разница, за кем шпионить? Меня привлекает процесс, а не результат.
— Тогда почему именно мафия? Мог бы пойти в угрозыск, гам то же самое.
— Э, нет! Во-первых, это ближе к контрразведке. Они на своей территории, они хозяева, нет двойной жизни. Во - вторых, там платят мало. Я хочу одним выстрелом двух зайцев убить.
Александр слушал его с явным удовольствием.
— Судимости, приводы в милицию были?
— Судимости — нет. Обалдела твоя голова — я же в
Разведшколу готовился! А приводов сколько угодно — я же рокер. Ловили, штрафовали, тачку один раз отобрали за вождение без прав. Родители забирали.
— Пьешь?
— По настроению. Могу ужраться, могу не пить вообще.
— Образование?
— Десятилетка и автокомбинат. Права на все категории.
— Замечательно. В каких войсках служил?
— ВДВ. Полтора года в Афгане.
Александр присвистнул.
— Это серьезно.
— Поэтому я и говорю, что знаю, на что я иду. Военную дисциплину я уважаю, кровью меня не шокируешь — я ее повидал достаточно, и своей, и друзей, и врагов. Я убивал, и за хорошие деньги могу повторить. А деньги мне нужны не на гулянки. Просто хочу быть богатым.
— Одно уточнение: ты хочешь в мафию или конкретно ко мне?
— Конкретно к тебе.
— Почему?
— Видишь ли, я не хочу быть рядовым бандитом. Я хочу быть разведчиком. Я не хочу годами бегать на подхвате, дожидаясь повышения ранга. Ты только набираешь людей, и у меня есть шанс сразу добиться желаемого. Это первое. Второе — ты берешь только несудимую молодежь, то есть людей приблизительно моего возраста и схожего жизнен - ного опыта. Мне легче будет найти общий язык с ними, чем с бывалыми бандитами. У тебя не только я, у тебя все будут новичками. Мне не придется притираться к людям с непривычными мне взглядами на жизнь.
Александр, постукивая костяшками пальцев по столешнице, вздохнул:
— Придется. Испытательный срок будешь проходить не под моим началом и именно на подхвате.
— Естественно. К этому я готов. Но это же не на посто - янку, это вроде учебки.
— Это не все. Если ты не выдержишь испытательный срок, ты умрешь. Если выдержишь, но не так, как мне хотелось бы, ты не попадешь ко мне. Я сам решу, в каком от-ряде ты останешься, — но уйти ты не имеешь права, и твое желание на твою судьбу не повлияет никак. А попасть ко