у отлучиться со своего места больше чем на сутки. «Черную кассу» должен найти ты».
Расстроенный и растерянный Валера пожаловался Цезарю; в тот момент он был готов на харакири, понимая всю тщетность своих попыток справиться с заданием. Он даже не представлял себе, с чего начинать. Но Сашка поглядел на него ясными ореховыми глазами и пожал плечами: «Ничего страшного. Все через это проходили. Я давно забыл, когда мне давали задание, которое было бы физически выполнимо. И — ничего, провалил только одно, и то — оно - то как рал было простым. Пойми, Валера, к нам относятся, как к людям, которые вершат чудеса, и нас самих приучают к мысли, что мы на это способны. В конце концов, ты справился с гораздо более сложной задачей, когда залез к Пеликану. Тогда у тебя не было ни опыта, ни помощников — дельных помощников, — ни средств. Теперь в твоем распоряжении вся Организация, тебе любой пойдет навстречу. Мой тебе совет: пойди домой, запрись на сутки, подумай в тишине и покое. Представь себе, что ты ищешь клад, о котором известно только то, что он существует и кто его похоронил».
Валера так и поступил — а что ему оставалось делать? И кое-что придумал. Единственным вполне реальным и земным способом — об общении с духом посредством экстрасенсов он всерьез не задумывался — было влезть в шкуру Лысого, на короткое время стать им, угадать ход его мыслей в тот момент, когда он скрыватея от возмездия бывших соратников. Валера опросил всех, знавших Лысого, пытаясь ясно представить себе его характер, и таким образом нашел множество его знакомых, о которых никто в Организации не знал. И, хотя о покойниках не принято говорить плохо, но Лысый был мерзким человеком — этот вывод Валера сделал, поняв, где и с кем тот предпочитал встречаться, пройдя по его следам.
В его поисках ему действительно все шли навстречу. Хромой, к примеру, позвонил и приехал сам, рассказал все, что знал о Лысом, потом повез Валеру по всяким сомнительным личностям, уверяя, что те без рекомендации разговаривать не станут, а чьих может быть лучшей рекомендацией, чем личный визит Хромого? Тогда Валера узнал, насколько сильно Хромой ненавидел Лысого, хотя именно гот в свое время привел его к Маронко. Их взаимная неприязнь с Цезарем по сравнению с этим была почти шуточной. Объяснялось это тем, что Хромой личные интересы ставил несколько ниже деловых, он недолюбливал Цезаря как человека, как шефского фаворита, но как работника уважал. А Лысый подставил Организацию.
Один раз клиент не хотел разговаривать ни под каким соусом; поколебавшись при воспоминании о мучительной смерти Лысого, Валера все же решил прибегнуть к помощи «мастеров» Хромого. Через четыре часа клиент встретил Валеру как ангела-спасителя. В другой раз Хромой узнал по своим каналам, что один из клиентов Валеры — наркоман, и без всякой просьбы привез две аптечные упаковки морфина — чтобы наркоман говорил охотнее...
«Кассу» он нашел через три недели кропотливей шей работы и, как ни странно, в самом центре Москвы. Человек, хранивший старый облезлый чемодан, даже не подозревал, сколько денег находится в его комнатушке в коммуналке. Просто один его знакомый поссорился с женой, попросил временно приютить его барахло, пока он найдет себе пристанище. Время шло, знакомый периодически позванивал, вещи никому не мешали — нелюбопытный хозяин комнаты закинул их на антресоли, где они пылились себе спокойненько.
Вместе с чемоданом Валера прихватил два тяжеленных баула, принадлежавших Лысому, привез в снимаемую им
Квартиру... Дома убедился, что по трем тюкам, для видимости прикрытым застиранными рубашками, была распределена «черная касса» Организации. Золото, камни, валюта... Конечно, Валера мог ничего не говорить, мог сделать вид, что его постигла обескураживающая неудача, и этих денег хватило бы даже его правнукам до самой их смерти. Мог, но не сделал. Он тщательно перебрал все содержимое чемодана и баулов, сложил все ценности в коробку, коробку сунул в рюкзак и посреди ночи без предуп-реждения поехал к Маронко.
К его удивлению, Сергей Иванович не спал, даже не ложился. Валера сдал оружие на входе — уже привык к этой процедуре, — внес рюкзак в комнату, молча вытащил коробку, поставил точно на середину. Потом пояснил: «Я все сюда переложил». И несколько минут стояла гробовая тишина. Валера сидел на корточках около вместительной картонной коробки, по-детски улыбаясь, а Маронко, вместо того, чтобы кинуться к сокровищам, смотрел на Валеру. Наконец он сказал: «Глядя на тебя, я думаю, что кое-кто из военных чинов совершил крупную ошибку. Тебя стоило взять в разведку даже с твоей запоминающейся внешностью и романтическими устремлениями. И еще я думаю, что они не один миллиард заплатят за эту ошибку. Не смотри на меня так: хороший разведчик наносит ущерб и больших масштабов, смотря по тому, кто за ним стоит. А ты хороший разведчик».
А Валера подумал, что любой разведчик наносит ущерб, вне зависимости от того, в государственной разведке он работает или в криминальной. И всегда — государству. По сути, мафия — то же государство, и воюет оно с той страной, на территории которой расположено. А заодно — и со всеми остальными. Получается, что Валера стал разведчи-ком в собственной стране. Интересно, это можно расценить как предательство Родины? Вряд ли — мафия русская и является частью Родины. Изменил он государстг у, но не Родине. Запутавшись в логических выкладках, Валера больше не возвращался к таким размышлениям: какая разница, что конкретно он предал? Все равно если его поймают, то расстреляют, и ему уже будет неважно, за что именно.
Пока он охотился за «черной кассой», отряд Цезаря жил своей жизнью. Сереге сделали подарок: не сдавая ни
Каких экзаменов, в конце августа он был зачислен в мединститут. По большому секрету Серега сказал, что не знает, как это получилось, просто Цезарь пришел и назвал сумму, в которую обойдется такая проделка. Серегиной доли денег, оставшихся после ограбления Пеликана, на это дело хватило; он был совершенно счастлив, ходил и мечтал вслух, каким классным хирургом станет.
Цезарю сняли повязки с прооперированных ушей; все, затаив дыхание, ждали: пострижется или нет? Постригся и остался дико недоволен, решил заново волосы отращивать. Впятером, без Валеры, они ездили на юг, приехали черные от загара, отдохнувшие и посвежевшие. А чтобы Валере не было обидно, ему организовали двухнедельный отпуск-командировку... конечно же, в Саратов.
Валера не стал предупреждать ВДВ о своем приезде; позвонил ему, только остановившись в местной гостинице. Тот своим ушам не поверил, услышав голос Яковлева, и немедленно пригласил его к себе. Дома у ВДВ Валеру поджидала еще одна приятная неожиданность в лице четверых ребят из их части. Радости было целое море, водки по этому поводу выпили не меньше.
ВДВ хвастался своими успехами. Он не терял времени даром: организовал свою фирму — поэтому и не писал полгода, занят был, — выписал к себе ребят из части, и получилась у него несгибаемая «афганская пятерка». Занимались они охраной всех и всего, за что им платили. До этих пор в Саратове охрана считалась монополией милиции, а теперь многие клиенты предпочитали обращаться к ВДВ: он был не менее надежен, но задавал куда меньше вопросов. ВДВ гордо заявил, что через год все будут идти только к нему, ментам-то он нос утрет. Валера осторожно промолвил: «Один мой знакомый — очень дальновидный человек, между прочим, — говорит, что шутки и соревнования с ментами до добра не доводят. Ты можешь обмануть одного, но их много, и за ними государство». Эти слова принадлежали Сергею Ивановичу, но Валера, повторив их, умолчал, что они были произнесены одним из известнейших преступников Союза. ВДВ, конечно, пропустил его предупреждение мимо ушей.
Сам Валера не распространялся относительно своей работы, сообщил только, что из таксопарка ушел в коопе
Ратив. ВДВ, увлеченный своей идеей, на расспросах не настаивал.
На работу Валера явился точно в срок, с разламывающейся после двухнедельной попойки головой, довольный и умиротворенный. И даже ссора с Аленкой, с которой он продолжал встречаться — почему бы и нет? — не надолго выбила его из колеи. А произошло все из-за незнания Валерой «этикета». Он-то понятия не имел, что валютная пу-тана уговоры бросить свой бизнес воспринимает как предложение выйти замуж. Когда же выяснилось, что никаких далекоидущих планов Валера не вынашивал, они довольно-таки шумно расстались.
Забылся он быстро. Первые три дня хотелось вусмерть напиться, потом он получил задание, за ним еще одно — и работа закрутила его. Кроме того, девчонки, почему-то мало обращавшие внимание на таксиста, клеились к водителю иномарки. Валера привередничал, но лотом нашел себе подружку — и первым делом проверил, чем она занимается в свободное от встреч с ним время.
Работой и новой подружкой его жизнь не ограничивалась. Ватера обзавелся видеомагнитофоном и мог ночи напролет смотреть все подряд — хорошее видео стало его слабостью. Существовали еще новые приятели — отряд Цезаря. Сам Александр в число приятелей не входил, хотя Валеру сильно интересовала его личность. Цезарь был несколько отчужден и обособлен. Не то чтобы он подчеркивал свое главенствующее положение, нет — высокомерным, по-хорошему, его назвать нельзя, но он был слишком замкнут, жил только делом и тем, из чего не извлечешь выгоду, интересовался мало. Пожалуй, только с Мишкой Саша был достаточно откровенен.
И еще был спортзал. Заниматься ходили всем отрядом, даже Серега. Впрочем, Серега вовсе не был слабым, он прекрасно возмещал недостаток веса и роста гибкостью и техничностью. А в мастерстве тренера Валера убедился на примере Саши и Мишки в первый же день. Новичков было много, и эта пара устроила показательный поединок.
Бой был очень жестким, Валера видел, что оба бьют в полную силу, только что без запрещенных приемов. Через полторы минуты более проворный Саша сбил с татами своего противника, тренер пригласил желающих. Не торопясь, Валера поднялся, вышел; Александр усмехнулся: «Желаете продолжить спор?», намекая на поединок перед разборкой. «Я был в плохой форме», — отпарировал Валера. Однако через тридцать секунд он понял, что находится в очень плохой форме — понял, уже лежа на полу. Его это не обескуражило, подумаешь, казалось ему, несколько месяцев тренировок — и силы сравняются. Про то, что Саша в это время тоже не будет баклуши бить, он забыл.