инам. Ситуация требовала немедленного прояснения, и вчетвером — Саша, Михаил, Валера и Лара — они поехали к Сереге.
Дверь открыла уже успокоившаяся Галина. Сереги дома не было — пошел гулять с собакой. Галя извинилась за страшный беспорядок, царивший в квартире: она затеяла перестановку. Оглядевшись, Лара довольно-таки ехидно заметила: "Надо полагать, ты намерена остаться?», и эта фраза многое сказала непрошеным гостям. Сашка потребовал, чтобы сестры рассказали, что же произошло на самом деле, поскольку ни о каком насилии, видимо, речи не было. Услышав эти слова, Галя расхохоталась: «Дура ты, Ларка. Это тебя можно принудить, но не меня. Ишь ты — насилие... Что, ты не нашла другого способа отомстить Сереге, который тебя бросил, кроме как Сашке наябедничать? Надеялась, что он вломит Сереге как следует, не разбираясь, да?» Лара расплакалась, выскочила на кухню. Валере пришло в голову, что Серега в своих симпатиях был прав: общаться с Галей было значительно интереснее. И если уж на то пошло, то на роль жены рэкетира истеричная Лара никак не годилась. То ли дело ее сестра, не теряющая головы в трудную минуту, обладавшая суровым характером и неженской выдержкой? Что произойдет, если Серегу посадят, ведь никто из них не застрахован от подобных неприятностей? Галька спокойно будет ждать и пятнадцать лет, а Лара забудет о заключенном через два месяца.
Потом пришел Серега, побеседовал с Ларой на сильно повышенных тонах, она ушла в слезах. И выяснилось, что
Истинная причина скандала совсем другая. Галя ждала ребенка — Серегиного, — ее сестра и родители настаивали на аборте, она отказалась наотрез. Она считала, что успеет за-кончить училище до родов — основным аргументом родителей было незаконченное образование. Серега, когда Лара гневно высказала ему претензии, послал прежнюю подругу к чертовой матери и заявил, что Галя будет жить с ним, что он способен обеспечить семью и давно лелеет мечту стать отцом. Регистрировать брак им не имело смысла, ребенка он бы воспитывал, это однозначно, но у него до окончания института было слишком шаткое положение, чтобы связывать девушку штампом в паспорте. И если они решили жить гражданским браком, то это их личное дело.
Шли дни, последствия гигантских потрясений личного характера улеглись, сгладились, слегка подзабылись. Наступил относительно спокойный период. Многие ветераны Организации говорили, что вторая половина февраля и первая половина марта во все годы существования группировки были передышкой, в это время разборки случались редко, и даже менты дергали их лениво. Валера не имел никаких «темных» заданий, поэтому каждое утро уезжал на работу в контору кооператива, разросшегося до размеров небольшого заводика, и каждый вечер приходил домой. Ни
Дать ни взять — честный налогоплательщик...
* * *
Пасмурным февральским вечером Валера торчал дома и ломал голову: чем бы время убить? Свою очередную подружку ему видеть совсем не хотелось, от видака 1 лаза болели, тренировок в этот день недели не было. Напиться и нельзя, и не с кем. Судьба решила сама найти ему занятие. Раздался звонок в дверь.
Прихватив «кольт» и на всякий случай держа его за спиной (мало ли, если соседка увидит пистолет — неприятностей не оберешься), он открыл дверь. И оцепенел. На лестничной клетке стоял ухмыляющийся ВДВ, а за его спиной маячили еще четыре рыл;.
Сам по себе этот факт был не столь уж и удивителен. ВДВ знал новый адрес Яковлева, и Валера был бы оскорблен до глубины души, если бы ВДВ не навестил его, случайно залетев в Москву. Но всего неделю назад от него при
Шло письмо, и в нем не было ни намека на намерение покинуть пределы родного города.
— Вы так и будете на лестнице стоять? — осведомился он наконец.
«Афганская пятерка» протопала в квартиру; заперев дверь, Валера сунул «кольт» на палочку шкафа в прихожей — от ребят можно было и не прятаться. У ВДВ округлились глаза, он присвистнул:
— Лихо? И много у тебя таких игрушек?
— Парочка. Вторая побольше — как раз такая, с какими мы в Афгане в песочке играли. И не ори в коридоре об этом: стены тонкие, соседка услышит.
— Разрешения, естественно, даже липового у тебя нет, — сделал должный вывод Толик Чикарев.
— Откуда в ж...пе шоколад... Мужики, вы давно приехали?
— Только с поезда. Барахло в камеру хранения кинули — и сразу к тебе, — ответил Славка.
— Стало быть, жрать хотите.
— Как последние сволочи, — подтвердил ВДВ.
Все вместе набились в маленькую кухню; Валера предложил им порыться в холодильнике и сыграть в саранчу — интересная игра, когда гости в рекордно короткое время хоронят все съестные припасы хозяина в своих желудках. Гости деловито поставили на стол все, чем можно было поскорей убить голод, перекусили, решив, что ужин лучше перенести на более позднее время. Еду на столе сменили кофейные чашечки, привезенный ВДВ отличный коньяк и сигареты.
— Каким ветром в Москву?
— У-у, Валер, ржать будешь, — весело предупредил ВДВ. — В трех словах: ты был прав. Мало того, что мы прогорели — докатились до процесса заготовки впрок сухарей. В бега ударились.
— По поводу?
— На нас начали давить менты. Отобрали лицензию, лишили всех прав, нагнали толпу ребят из ОБХСС. Нам бабки нужны были — на откуп, сидеть-то за просто так не хочется. Мы и подрядились к нашим местным рэкетирам. Помогли им кое в чем — бабки их в Волгоград перевезли, все честь по чести, ни копейки не потеряли. Парудолжни-
Вожатая — любимая игрушка Майора. Господи, как же ее зовут? А, Вика! Виктория. Девушка с характером, весьма неглупая, и ей совсем неинтересно служить забавой для ту-пого Майора. Тем более, что он на «субботники» выдергивал ее чаще остальных. Внимание проявлял.
Часть пути они проехали молча. Саша безмятежно спат, и, глядя на него, Ватера искренне удивлялся — неужели это тот самый человек, который буквально два часа назад организовал образцово-показательную бойню
— И часто бывают такие разборки?
— Относительно редко. Я могу совершенно точно сказать, что в ближайшее время повторение нам не грозит.
— Почему?
— Мы захватили очень большую зону. Выгнать марьинских мато, территорию надо освоить, наладить бизнес. Этим будут заниматься уже другие люди, мы свое дело сделали. А вообще, разборки — вещь труднопрогнозирусмая. Приедет команда черт знает откуда и сразу лезет вверх. Таких нахалов не терпит никто, в Москве как минимум двенадцать сильных команд — их так и называют «черная дюжина», — и увеличение числа конкурентов не нужно никому. Приезжих «охотников» обычно просто вырезают, это устоявшаяся практика, и возражений ни у кого из москвичей не возникает. Другое дело, если команду кто-то пригласил — но тогда это можно рассматривать как увеличение состава за счет «лимиты». Или если «туристы» ведут себя цивилизованно и культурно — на таких тоже особенно внимания не обращают. Кстати, нас, если мы попытаемся закрепиться в другом городе, тоже попробуют перебить. Как в Киеве — год назад мы туда ездили с ребятами Слона. Собственно говоря, мы ничего особенного не хотели — туда сбежали наши бабки, то есть мы за своими капиталами посхати. И задели местную мафию. Так для того, чтобы поймать должника, нам пришлось полтора месяца воевать с местными!
— Не дешевле ли было оставить должника в покое?
— С какой стати? Мы же попутные бабки не упускали, да и контрибуция вышла неплохая. Плюс к этому сейчас мы в Киеве сходим за своих, в одной упряжке с местными успели поработать. А объединение двух даже враждующих группировок против третьей случается сплошь и рядом.
Мы, к примеру, не дружим с измайловскими, но, когда в Москву явились кавказские бандиты, мы помирились на время военных действий. Потом, когда причину перемирия ликвидировали, опять посрались. Правда, обошлось без трупов. А Сашку на разборки и так посылают крайне редко. Это сейчас, когда Хромой и Слон на юга уехали, вся черная работа плюс присмотр за их зонами на нас легла.
— А почему его на разборки не посылают? Не доверяют?
— Не в этом дело, — поморщился Мишка. — Он способен справиться с заданием любой сложности. Но он — секретное оружие Организации, он же изображает беспредельщика. Если он появится на «официальной» разборке, многие поймут, что сказки о его непричастности к делам Ученого шиты белыми нитками.
— А если все-таки приходится?
— Тогда он выезжает в маске и предстаатяется именем капитана «гвардии». Кроме того, он не способен вовремя остановиться, удержаться в рамках конкретного задания. При малейшей возможности он делает в два раза больше того, что ему поручено.
— Так разве ж это плохо?
— Это создает дополнительные сложности. Ему дают точно рассчитанное с учетом всех возможных последствий задание. А он своими действиями может вызвать нежелательный эффект. До сих пор удавалось держать ситуацию под контролем, но кто его знает, как оно повернется дальше? Взять сегодняшнюю операцию. У нас были четко оговоренные полномочия: только выбить марьинских из гостиницы. Эти его «уточнения деталей» — отсебятина. Фактически он отбил еще таксопарк. А двадцатый парк, между прочим, «пасется» в Шереметьеве. Чуешь, на что он замахнулся? Нас там хотят видеть меньше всего. Локальная операция при малейшей ошибке грозит перерасти в серьезную войну сразу с несколькими командами. Сашка отбил громадную зону, не подумав, кто ее будет держать. Расхлебывать эту кашу придется Лешке Аспиранту, и не один год. Можно, конечно, сделать вид, что нам достался один «Космос», но ведь кусочек-то Сашка отхватил лакомый. Естественно, этой зоной будут заниматься — раз уж отвоевано, надо деньги делать. Но возни предстоит много.
— Что еще я хотел спросить? Ах да! Он в баре Майору
Ков тряхнули — благо пушки у нас отобрать не успели. А они нас кинули. Мы, естественно, похватались за стволы, постреляли чуть-чуть, забрали свои бабки и пошли по домам. Ночью ко всем гости явились — менты с обыском на предмет хранения огнестрельного оружия и наркотиков. Ничего не нашли — мы пушки попрятали на всякий случай, так что им пришлось ограничиться подпиской о невыезде и отпечатками пальцев. Подержали три дня в КПЗ и отпустили. Ну, я после этого матери сказал, что мы впятером поехали пьянствовать на природу, шмотки необходимые взяли и рванули в Москву. Так ведь я перед самым отъездом еще и мента покалечил! Он, гад, в штатском был, я только потом, когда его вырубил, на документы глянул и офигел.