Ну, ты, рыжая обезьяна, уноси свою жирную задницу, пока я ее не продырявил». Слон, очень удивившись такому бахвальству, опустил ему на макушку кулачок размером с двухпудовую гирю и сломал шею. После чего, прикинув, что уйти безнаказанно не успеет, вызвал подкрепление и забаррикадировался во внутренних помещениях ресторана. Только он успел запереться, как набежало человек соок чеченцев, вооруженных до зубов и злых, будто Слон у каждого в младенчестве соску-пустышку спер.
Поздно вечером Валера был выдернут из дома по тревоге. Минимальное время на сборы — переодеться, схватить разобранный автомат и два запасных рожка, — и через десять минут он уже летел на такси в Коньково. Там пересел за руль «девятки». Димка, видимо, торчал у Саши, потому что ждать его не пришлось, а Серега подсел к Валере в такси еще по дороге в Коньково. На перекрестке Профсоюзной и Нахимовского проспекта они дождались Мишкиной «шестерки», через две минуты подошел Глеб, и вшес тером на двух машинах они рванули в центр. На подступах к кабаку состыковались с Василием, капитаном «гвардии»; среди его людей Валера углядел «афганцев», но даже поздороваться времени не было. Пока он собирал автомат,
Саша распределил людей на три группы: одну возглавил сам, другую отдал Василию, а третьей командовал ВДВ. Валера угодил в группу Цезаря и заметил, что он сделал знак Чикареву и Шведову. Понятно. Можно готовиться к тому, что на их плечи ляжет самая тяжелая часть операции. Так и оказалось — они прошли через центральный вход.
Прорыв оказался молниеносным. Горцам нельзя было отказать в смелости, но они не ожидали ни спланированной атаки, ни той ярости, с которой дрался Цезарь. Валере показалось, что тот ни разу не выстрелил после того, как дал очередь над головами, зато проломил чей-то череп прикладом автомата.
Освобожденный Слон невозмутимо сказал: «Надо же, я и не ждал вас так скоро»; Цезаря гораздо больше интересовало, имеется ли в этом заведении водопроводный кран. Оказалось, он во время ужина наелся мяса с таким количеством перца, что от жажды охрип. Всю дорогу мечтал о том, что выкинет чеченцев и попьет водички вволю. Изумленный ВДВ шепотом спросил у Валеры: «Он всегда такой?» Так же шепотом Валера ответил: «Мы уже привыкли». Это было правдой: Цезарь, со всей серьезностью относясь к разборке, в то же время мог думать о совершенно посторонних вещах — о футболе по телевизору, о несданном зачете, о том, что его бабы достали. Как ни странно, на ходе операции такие мысли не сказывались никак.
А через несколько дней после стычки — Валера точно знал, что в этот период Цезарь много общался с «афганцами», знакомясь, — на квартире у Саши происходила «тор-жественная церемония». На этот раз «табельные» «кольты» были вручены пятерым десантникам. ВДВ было объявлено, что он является старшим, что-то вроде офицера. Так маленький отряд Цезаря за один день увеличился вдвое. Теперь их было одиннадцать человек, привычных к войне и к ее законам.
КОГДА ДЕД МОРОЗ ПРИХОДИТ ЗА ПОДАРКОМ
Уборка — дело нудное, но жизненно необходимое. Особенно после переезда. Подбодрив себя таким образом, Саша принялся наводить порядок в третьей комнате. Новая
Квартира ему ужасно нравилась, он долго искал подобный вариант. Целых полтора года выжидал, как ни тяжело ему было мириться с теснотой его однокомнатной квартирки в Конькове.
Квартиру нашел Толик Васин, его однокурсник, который с первых дней заделался кем-то вроде управляющего делами Матвеева, — связи у него были потрясающие, мог звезду с неба достать, причем за умеренную цену. И когда Толик позвонил ему, Саша своим ушам не поверил: три комнаты — все изолированные, лоджия, телефон, четвертый подъезд и седьмой этаж шестиподъездного двенадцатиэтажного дома... Помня о том, как Яковлев забрался в квартиру Пеликана, Саша перестраховывался. Квартира должна располагаться в среднем подъезде, на среднем этаже, дом в центре жилого массива — чтобы попасть в квартиру можно было только через дверь.
Толик, естественно, сразу после звонка Матвееву отправился уточнять детали и согласовывать взаимные требования и пожелания. Семья из трех человек, родители-пен-сионеры и взрослая дочь, хотели или две однокомнатные квартиры, или квартиру и дом в ближнем Подмосковье. Саша не пожалел времени, лично съездил к ним; используя все мыслимые средства убеждения, заверил их, что лучшего партнера для обмена им не найти. Ведь у него имелась прекрасная квартира в трех минутах пешего хода от «Коньково», а если бы они согласились подождать месяц или полтора, то был бы еще дом в любом выбранном ими населенном пункте. Пенсионеры поудивлялись, но желаемое место жительства назвали. Толик сбивался с ног, проклиная Матвеева, а Матвеев проклинал советскую систему, не разрешавшую просто взять и купить понравившуюся квартиру... Хорошо хоть с домом таких проблем не возникло, его можно было купить как дачу. В конце концов дом нашелся; купчую, как и формальности обмена, оформили в кратчайшие сроки. Сколько Саше денег пришлось выложить — страшно вспомнить... Но квартира стоила этих усилий.
Ключи он получил в июле, но переселился только в ноябре, несколько месяцев пришлось торчать у Мишки. За это время квартира подверглась полной переделке, что Саша с юмором назвал «небольшим косметическим ремонтом». У Толика глаза на лоб полезли, когда Саша предоставил ему длиннющий список строительных, отделочных и прочих материалов, необходимых для ремонта. Он менял все, начиная со входной двери и заканчивая оконными стеклами; Толик растерянно бормотал: «Ну где я тебе достану бронированное стекло такого размера...» А Саша не хотел, чтобы до него добрались, обстреляв окна квартиры с близлежащих крыш, поэтому решил заменить внешнее оконное стекло на бронированное. Лоджию он — памятуя о том же Пеликане — застеклил, причем рамы на лоджии, как и на остальных окнах, были только декорированы деревом. Тонкие планки скрывали металл. Все замки на рамах окон и балконной двери укреплены, все двери внутри квартиры цельнодеревянные - никакой фанеры! — и все снабжены замками. Исключение составляла лишь дверь в гостиной, она была с витражом. Входную дверь он менял без малейших сомнений, остановив свой выбор на оригинальной и надежной конструкции: на усиленной коробке были повешены две двери, разделенные раздвижной решеткой, причем внешняя дверь — стальная. По всей Москве такие двери можно было по пальцам пересчитать.
Два месяца в квартире возились рабочие, взбудоражив население всех окрестных домов — что за шишка прописалась в Ясеневе? Когда квартира стала похожа на сейф — чтобы попасть в нее без ключей, пришлось бы проламывать бетонные перекрытия, — началась внутренняя отделка. Перестилали паркет, белили потолки, переклеивали обои, меняли электропроводку и сантехнику. Телефон Саша провел в кухню и во все комнаты — чтобы, заслышав звонок, не нужно было тащиться через всю квартиру. Потом привезли мебель, ковры, люстры и прочее. И в середине ноября Саша справил новоселье.
Нельзя сказать, чтобы народу было маю — его бригада, правда, в неполном составе, Слон с женой, Артур и, конечно, отец. Сашу всегда поражало, как тот в свои пятьдесят семь лет ухитряется не выглядеть чуждым элементом в молодежной компании. Но и ребята тоже держались молодцами: невзирая на отступление от «сухого закона», они не позволили себе ни малейшей фамильярности. Впрочем, за этих парней Саша абсолютно не волновался: это были его ветераны, никло из ребят, пришедших после ВДВ, на ново
Селье не попал. Тогда же за Сашиным отрядом закрепили официальное название — ясеневское крыло...
А потом он занялся исключительно обживаннем новой квартиры. Он переставил мебель в гостиной: приглядевшись, решил, что первоначальный вариант был не самым удачным. Позвонил Диане в Австрию; договорились разводиться в феврале. Под конец разговора Саша попросил жену привезти какой-нибудь красивый комбинезон на мальчика семи-восьми месяцев. Диана слегка опешила: «Ты теперь папа?» Саше пришлось объяснять, что это крестник.
Крестник у него был замечательный — сын Сереги Лекаря и Гали Далматовой. Звали его Максимом, был он огненно-рыжий и очень крепкий. Саша улыбался, вспоминая все перипетии этого события года.
Поскольку ни у кого в отряде детей еще не появилось, всем было жутко интересно, и все завидовали Сереге. А эта семейка — хотя они не были расписаны, но оба носили об-ручальные кольца и жили как обычная семья — без видимого волнения готовилась к появлению Максима. Галька успела защитить диплом в медучилище, Сергей Иванович помог получить ей однокомнатную квартиру, правда, без телефона, но — свою и тоже в Ясеневе. Точно в срок Серега отвез ее в роддом, а дальше...
Как только дверь за Галькой закрылась, все спокойствие Сереги улетучилось. За три дня до этого Саша предоставил ему отпуск на месяц, так Серега явился к нему и чуть ли не со слезами умолял немедленно отправить его куда-нибудь, чтобы у него голова была занята и он не терзал себя мыслями, что Галька может умереть. В конце концов Саша накачал его снотворным и уложил спать; Мишка, у которого Саша жил в то время, не возмущался. Однако, как только Серега уснул, его беспокойство передалось Саше и Мишке. Они полночи звонили в роддом, ничего не выяснили, вскочили ни свет ни заря — и опять за телефон. В одиннадцать часов им сообщили, что Далматова в пять утра без осложнений родила здорового мальчика. Они тут же растолкали Серегу.
А через два дня они поехали в роддом. Конечно, к Гальке их не пустили, тогда Серега пошел на хитрость. Он, оказывается, взял с собой халат, маску и шапочку; в кустах пере - оделся, они обошли здание кругом и нашли открытое окно
На втором этаже. По плечам Серега забрался внутрь, как кошка; отсутствовал он более часа и выходил уже внаглую через главный вход. Физиономия у него была счастливой и слегка изумленной: «Мужики, у меня парень — рыжий».
Крестили Максима в младенчестве, в крестные отцы Серега позвал Сашу, а крестной матерью стала Ирина, Мишкина подруга. Народу на крестинах было огромное количество, новоявленного папашу поздравил даже Артур-ава-р и ищик.