— Ч-черт, не выходит эта девчонка у меня из головы...
Не дожидаясь Славку, одним глотком отправил в желудок мерзкое пойло.
— Валер, пойми, не было у нас другого выхода. На месте Сашки я поступил бы точно так же. И ты тоже.
— Нет! Не может быть, что это единственно верное решение! Можно же было заплатить ей за молчание, запугать, привезти в Москву и сдать кому-нибудь из сутенеров, наконец! Но убивать-то зачем?!
— Все эти варианты никуда не годятся. Помнишь условие, которое особо оговаривалось перед отъездом? Ни одного живого свидетеля захвата. Живой человек проболтается, едва ему покажется, что давление на него ослабло. А если бы она сбежала по дороге? А на нас шесть свеженьких трупов. Ты представляешь, во что вылилась бы твоя жалость?
— Слава, все деньги мира не стоят одной детской жизни.
— А кто знал, что гак получится?! Кто знал, что они посадят в машину плечевую? — взорвался Славка. — Кто знал, что она там? И, ты уж извини, трахаться со всеми подряд на стоянках она не ребенок, а так — дитя. Нет уж, если жила взрослой жизнью...
— Заткнись! — неожиданно рявкнул захмелевший Валера. — Ты был в ее шкуре? Ты знаешь, что толкнуло ее стать плечевой? Тебе легко рассуждать, а легко ли ей было умирать, не прожив и пятнадцати лет?
Бутылку он допивал в одиночестве и в гробовом молчании: Славка обиделся и лег спать. Валере казалось, что уже все, даже его товарищи и поделыцики, смотрят на него с. презрением. Он убил ребенка... Он, и никто другой.
Спал он беспокойно. В два часа ночи проснулся в холодном поту — ему приснилась Аня, она сидела на краю
Его кровати, вокруг сломанной шейки обмотан его ремень. Девочка плакала и тоскливо спрашивала: «За что ты меня убил? Что я тебе сделала? Я хотела жить, я так мало прожи-ла...» Помотав гудевшей головой, он убедился, что кошмарное видение было сном, а то ему поначалу померещилось, будто ее душа наяву преследует своего убийцу.
Не успел он вновь смежить веки, как услышал детский плач... Он вскочил, как ошпаренный. В темноте, на ощупь, нашел стакан, бутылку; ногтями сковырнул пробку, налил стакан до краев, торопливо выпил. Никакого эффекта — как вода. На всякий случай понюхал — пахнет водкой. Плеснул на стол, поднес к лужице зажженную спичку — загорелась. Значит, водка. Значит, мало выпил, если не берет.
Второй стакан. Даже трясли не перестало. И только когда он добрался до донышка, то понял, что пьян. Настолько пьян, что до кровати рискует ползти на четвереньках. Старательно обдумав этот вопрос, решил так и поступить — если бы он упал, было бы много шума, а это — са-авсем ни к чему...
Никаких снов ему больше не снилось. По крайней мерс, он их не помнил. Проснулся с такой головной болью, что страшно было глаза открыть, не то что встать. Все же, собравшись с духом, он приподнял веки и обнаружил, что в номере светло не от лампы — за окном был белый день. Странно, ведь в декабре поздно светает... На кровати напротив сидел мрачный Славка и просматривал местную газету.
— Сколько времени? прохрипел Валера.
— Без четверти девять.
— Сколько?! А почему никто не будил?
— Ты просыпался, как же... Сашка заходил в шесть часов, сказал, что отъезд переносится на одиннадцать утра. 1а базе с разгрузкой проваландались — раз, и солярку только к половине одиннадцатого завезут — два. Сволочи, хуже предупреждали... Трудно заранее завезти? Нельзя было один раз, хоть для себя поработать на совесть, а не нустя рукава? Весь график нам сорвали. И Антон с Жорой всю ночь отношения со складскими мужиками, кое-кому морду основательно разбили. Скоты, лезли
В машины, как к себе домой! И, главное, удивлялись, почему мы не даем им нас пограбить?
Славка углубился в чтение газетенки. Честно говоря, Валере были глубоко безразличны эти неувязки. Самое главное, он не смог подняться, и одна только мысль, Что ему целый день придется трястись в машине, вызывала тошноту.
Потянувшись, Славка отложил газету.
— Сашка тебе спирт оставил.
— Зачем?
— Дурацкий вопрос. Чтобы похмелитом не страдал, я полагаю.
Ага, значит, Цезарь уже в курсе, что Яковлев ночью налакался до бесчувствия. Жди неустойки за грубое нарушение правил — пьянка на деле. А-а, черт с ними, и с правилами, и с неустойками, и с самим Цезарем... Интересно, он догадывается, из-за чего Яковлев сорвался с резьбы?
— Он что-нибудь спрашивал?
— Не-а. По-моему, он сам все понял. Попробовал тебя разбудить, потом посмотрел, сколько пустых бутылок, принес спирт и сказал, чтобы ты перед отъездом зашел пожрать в местную столовку. И газировки с собой возьми, а то тебя сушняк по дороге задолбит. Ехать-то будем без остановок.
Сначала Валера не понял — что, совсем без остановок? А если отлить приспичит? Потом сообразил, что имеются в виду населенные пункты.
— Да, спирт чистый, медицинский, — добавил Славка. — Развести не забудь, а то глотку себе сожжешь.
Все-таки Валера поднялся на ноги. Стоять было очень трудно, стены номера покачивались, перед глазами плыли разноцветные круги и колени предательски дрожали. Флакон со спиртом стоял на подоконнике; Валера усмехнулся — жидкости в пузырьке было ровно столько, сколько нужно на опохмелку. Ни граммом больше. Откуда непью-щему Цезарю ведомы такие тонкости? И как он не боится, что Яковлев, добавив на старые дрожжи, свалит машину не в карьер, а в первую попавшуюся канаву? Впрочем, это личное дело Цезаря.
Опохмелившись, почувствовал себя лучше, но был совершенно пьян — он не проспался за ночь. А одного воспоминания о преследовавшем его кошмаре хватило, чтобы
Принять неожиданное и последнее решение... Ведь, сбрасывая машину, он мог неправильно рассчитать время и уйти под воду вместе со «Шкодой». На посторонний взгляд — нелепая случайность, промах пьяного человека, а он сам с собой расплатится за все...
На базу Яковлев и Шведов явились самыми последними. «МАЗа» и «Волги» на территории склада не наблюдалось, а возле «Шкоды» суетились два парня, в которых Ва-лера с трудом признал ВДВ и Цезаря. Оба были в каких-то сверхуродливых пальто, под которыми угадывалась «униформа», и в кепках. Сашка водрузил на нос невообразимые очки с оправой толщиной в палец. Собранные в толстый «хвост» волосы он упрятал под воротник пальто. Вдвоем с ВДВ они поснимали с кабины «Шкоды» все фирменные заводские знаки, наклеили разноцветных полос, звездочек, налепили множество таких вещей, которых там отродясь не было. Правильно, белым днем машину увидят точно, и они старались сделать так, чтобы свидетели увидели все, что угодно, только не ту машину, которая была угнана на Симферопольском шоссе.
Валера направился было к кабине «Шкоды», но Цезарь жестом остановил его. В тягач забрались ВДВ и Шведов, а Валере Сашка указал на пассажирское сиденье неприметного «жигуленка», стоявшего у «Шкоды». Все ясно, доверие он потерял — тягач ведет ВДВа сам он всю дорогу будет под неусыпным наблюдением Цезаря. Даже за руль легковушки его не пустили — еще бы, пьян в стельку.
За несколько часов пути они не обменялись ни единым словом. Цезарь ничего не выпытывал у Яковлева, вообще делал вид, что в машине один. Валера был рад его равноду-шию; разговаривать не хотелось, тем более — с человеком, толкнувшим его на детоубийство.
Остановились около выбранного карьера, где просматривались четкие следы протекторов развернувшегося ранее «МАЗа». Надо было вновь установить старые номера, по - сдирать наклейки — вернуть машине прежний облик. Кроме того, пора меняться местами: из всей бригады Цезаря с каскадерской частью плана способны были справиться только Яковлев и Чикарев. Толик уехал на «МАЗе», а из присутствующих в данный момент у карьера никто больше
Не мог сбросить машину, поэтому Яковлев был уверен, что помех не возникнет.
Момент, когда все будет зависеть только от него, приближался, и он прилагал все усилия, чтобы Цезарь не распознал его истинные намерения. Валера спокойно снял верхнюю одежду, оставшись в униформе; ВДВ и Шведов покинули «Шкоду». Он уже поставил ногу на ступеньку, готовясь к последнему этапу, когда на его плечо тяжело легла рука Цезаря. Зачем-то он тоже разделся до униформы, снял очки и кепку.
— Не спеши. Ты уверен, что точно знаешь, что должен сделать?
— Уверен.
Валере хотелось злорадно усмехнуться — настолько двусмысленным был этот коротким диалог. Но Цезарь не мог знать, какой смысл вкладывал в слова Валера, поэтому от усмешки пришлось воздержаться — он бы заподозрил неладное.
- И ты уверен, что это правильно?
Валера застыл. Неужели он раскусил его? Кто-то говорил, что Цезарь без особого труда читает мысли. Да нет, это абсурд, он просто проверяет, насколько трезв Валера, и ждет, чтобы тот передоверил свою роль кому-то трезвому.
— Да. Уверен.
Цезарь пристальнфсмотрел в глаза Валере, и очень трудно было сохранять невозмутимый вид под этим взглядом. Валера уже решит, что с честью выдержал испытание, когда Цезарь, не отводя глаз, тихо позвал:
— Андрей!
ВДВ, видимо, стоял где-то поблизости, потому что Валера через долю секунды увидел его за своим правым плечом. И понял, что проиграл. Цезарь вычислил его сразу, поэтому и вез в своей машине, он с самого начала подозревал, что Яковлев может выкинуть номер. И приготовился.
— Подержите этого ненормального, чтобы он под колеса не сиганул.
Валера рванулся в сторону, но ВДВ отреагировал быстрее, сбив его с ног. Ему заломили руки за спину, застегнули браслеты наручников. Вот и все. Оставалось только плеваться от бессильной злости.
Над самым ухом мерно зарокотал мощный двигатель.
ВДВ со Славкой отволокли Яковлева подальше, а в кабине «Шкоды» хмурый и сосредоточенный Цезарь переключил рычаг коробки скоростей. Медленно огромная махина проследовала мимо, набирая скорость. Валера от всей души желал Цезарю неудачи, чтобы он не успел выпрыгнуть из кабины или переломал бы себе при падении все кости. Но небо было глухо к его мольбам: в нужную секунду Матвеев вылетел из кабины, а разогнавшаяся махина рухнула с обрыва, выбросив столб воды. Отряхнувшись, целый и не-вредимый, Матвеев топал к «Жигулям». И даже не прихрамывал.