— Когда?! Они уже здесь?
— Нет. Они приедут третьего или четвертого января. Сейчас все Новый год празднуют, а вы же знаете, как бандиты привыкли гулять — на широкую ногу.
— Да, да, — торопливо согласилась Алевтина.
— Это дает нам некоторое преимущество перед ними. Андрей Егорович решил, что для вас и вашей дочери временно уехать будет лучше всего.
— Я ему сразу говорила! Я не хотела оставаться здесь!
— Все уже приготовлено, скоро приедет машина. У меня к вам единственная просьба — Григорию об этом скажите сами. Мне он может не поверить — и со своей точки зрения поступит правильно. Он же должен защищать вас, а доверять имеет право только вашему мужу и вам.
— Конечно, конечно, — засуетилась Алевтина. — Я скажу ему, чтобы он проводил нас до машины и был свободен.
— Не надо, — мягко возразил Толик. — Лучше отпустите его прямо сейчас, потому что его бандиты будут допрашивать первым делом. Если вы расстанетесь с ним до того, как приедет машина, он ничего не сможет им сказать. А о вашей охране Андрей Егорович позаботился: вас буду сопровождать я и два сменных водителя — очень приятные и культурные молодые люди. Так что поедете со всеми удобствами и почестями. — Толик улыбнулся так привет
Ливо, как только позволяла ватная борода. — Но у вас очень мало времени на сборы, потому что машина прибудет минут через пятнадцать.
— Да вы не волнуйтесь, вещи у меня собраны. Я думала — если случится что-нибудь, я быстренько Альбину одену и мы сами доберемся до Якутска.
Вернулся Григорий. Алевтина сбивчиво сказала, что он свободен, так как она через десять минут уезжает к мужу. Интересно, с чего она взяла, что едет к мужу? Толик ни слова об этом не говорил. Григорий недоверчиво покосился на подозрительного Деда Мороза, нянькавшегося с ребенком, но промолчал, тем более что Алевтина не выглядела удрученной или испуганной — она была рада уехать подальше от опасности.
Охранник оделся, ушел. Алевтина вытащила в коридор огромный чемодан, торопливо одевалась. Толик умерил ее пыл, сказав, что она успеет одеть верхнюю одежду, когда приедет машина — водитель зайдет за ними. Дело было в том, что машина должна была приехать только через час — мера предосторожности на тот случай, если бы охранник почувствовал неладное и вызвал ментов. У самого Толика не было при себе абсолютно ничего противозаконного, и свой визит он мог объяснить чем угодно, хоть непобедимой страстью к Алевтине. А вот если бы в квартире застукали еще парочку москвичей, выкрутиться было бы сложнее...
...Валера кинул взгляд на часы. Охранник вышел из подъезда час с лишним назад. Ничего подозрительного.
— Сколько натикало? — поинтересовался Саша.
— Полвторого.
— Пойдем, что ли.' А то Толик там с ума сойдет — один с двумя женщинами. И, судя по тому, что телохранитель свалил восвояси, младшая поумнее старшей.
Журавельников просто идиот, думал Валера, поднимаясь по лестнице на третий этаж. Сам в страхе, что ему на голову свалится бравая команда лихих разбойничков, смылся аж в Якутск, оставив семью фактически без прикрытия. Зпрочем, и его бегство было формальным — если бы он ждал серьезных неприятностей, он бы прятался понадеж - нее. Ему, наверное, доложили, что груз пригнали сопливые мальчишки — его самого в ту ночь на базе не было, — к тому же культурного вида. Работники торговли обычно с
Легким презрением относятся к интеллигентам. Ну и напрасно — тот же киднеппинг придумали не неотесанные чурбаны. Мог бы и сам догадаться, что мальчишки, сложившие в рядок шесть взрослых мужчин, способны на многое. А раз не додумался — будет платить за науку. Сашка собрался назвать такие проценты в виде неустойки за просроченные платежи, что Журавельников оставался нищим.
Дверь им открыли без промедления. Алевтина с облегчением всплеснула руками:
— Ну, наконец-то! Мы уже переволновались — куда это вы запропастились? Проходите, пожалуйста.
— Дороги плохие, — с готовностью отозвался Ватера.
— Можно одеваться? — Алевтина уставилась на Сашу. — У нас, наверное, мало времени?
— Нет, не волнуйтесь. — Матвеев улыбнулся самым обаятельным образом. — Мы целиком в вашем распоряжении, все зависит только от вас. Вы позволите мне восполь-зоваться вашим телефоном?
Алевтина заулыбалась, повела его на кухню, искоса поглядывая на него. Валера мысленно посмеивался — Сашка всегда производил убийственное впечатление на женщин, особенно когда собирался сделать какую-нибудь гадость. Не спрашивая разрешения, Валера прошел за ними.
Саша с обескураженным видом искат что-то в карманах «аляски».
— Куда же я записную книжку дел... Господи, вот память дырявая. Неужели я ее забыл? И номер не помню, главное...
— А это так важно - позвонить? — подлизывалась Алевтина.
Он кивнул.
— Да я вашему мужу хотел доложить, что все в порядке — чтобы он не волновался. И ведь вылетал из Якутска, думал — не забыть бы записную книжку. По-моему, там-то я ее и оставил. — Он вздохнул, рукой в перчатке взялся за трубку телефона. — Попробую подобрать, я в принципе только две цифры не помню.
- Давайте я скажу, — предложила Алевтина.
— Разве вы знаете? — Он подарил ей долгий жаркий взгляд.
— Конечно! — засмеялась смущенная Алевтина.
Ох, дурак Журавельников, что женился на молоденькой.
— Может быть, вы сами номер наберете? А то мне не везет, вечно не туда попадаю.
— С удовольствием вам помогу. Вы не подумали, что вам его не позовут? — Алевтина постаралась сказать это так певуче, как только была способна.
— Ах да, как же мне это в голову не пришло, — спохватился Сашка. — До этого он сам мне звонил.
Надо же, каким милым, рассеянным мальчиком он выглядел! Прямо-таки идеальный покровитель. Алевтина принялась накручивать диск телефона; сообразительный Толик одел Альбину, пока мамаша кидала призывные взгляды в сторону Матвеева, переоделся сам, вызвав у ребенка недоумение, — зимнюю куртку и сапоги он принес с собой в мешке для подарков. Старательно завязав шарфик девочке, он взял се на руки и ушел, оставив реквизит Деда Мороза в квартире — Журавельников вернется, сам его сдаст.
Алевтина дозвонилась; Саша дождался, пока она потреплется с родней, потом позовет мужа, и отобрал трубку. В ответ на ее удивленный взгляд он шепотом сказал: «Идите одевайтесь, я передам вам трубку чуть попозже». Стараясь двигаться грациозно, она выскользнула в коридор; Саша плотно притворил за ней дверь, обернулся к Валере:
— Слышимость обалденная... Да! — Голос его стал усталым, будто он только что проделал тяжелую работу. Он пододвинул стул, вальяжно расселся на нем, вытянув длин-ные ноги чуть ли не на середину кухни. — Ну, что, здравствуй, Андрей Егорович. Ты не спеши там трубочку бросать — я в твоей квартире нахожусь. Сечешь?... Молодец. Ну и как жить дальше будем?... Я-то кто? А это не важно. Лучше спроси, кто меня попросил твою семью с Новым годом поздравить... Именно так. С московской братвой, знаешь ли, шутки плохи. Ты случайно не мечтаешь мне новогодний подарок сделать? А то мой кореш ради твоей дочки в Деды Морозы подался, а кто будет делать подарок Деду Морозу?... Ошибаешься. Вот ты и будешь. А чтобы у тебя не пропало желание сделать мне приятное, твою семейку я заберу с собой... Ну, давай добазаримся. Я рад, что у тебя такое рассудительное настроение. Итак, за свой
Визит, а также за визит твоей жены и твоей дочери в стольный град Москов я хотел бы получить шесть... Чего? Миллионов, конечно. Естественно, можно в эквиваленте. Мои услуги дорого стоят... Ой, ну не ври! Есть у тебя столько... Слушай, я, в натуре, не понял, ты зачем женился? Чисто чтобы семью мне подарить? Ради Бога, ты рискуешь больше ее не увидеть. Только ты вспомни про папашу твоей супруги. Кореша-то вы с ним кореша, но вряд ли он будет думать о том, сколько водки вы вместе выжрали, если узнает про твои делишки, особенно если из-за этого пострадают его дочь и внучка. Думай сам, стоят ли их две жизни каких-то денег... — Он весело рассмеялся: — На моих чувствах играешь? Да брось ты, у меня их не было от рождения. Мне без разницы, сколько лет твоей дочурке, я де-нежки хочу получить... Нет, если мы добазаримся, ты свою семью получишь назад в том же виде, в каком я ее забрал. Я даже трахать твою шалаву не стану, если она сама ко мне не полезет... Какие гарантии? Мое слово, разумеется... Ненадежно? А что, у тебя есть выбор — верить мне или нет?.. Ну думай.
Валера представлял, что в этот момент переживал Журавельников. Но не сочувствовал ему. Сам виноват. И деньги ему в любом случае сохранить не удастся — если понадобится, летучая бригада Цезаря и Якутск прочешет в поисках своих капиталов. Не первый это был случай, когда должники в другой город удирали, — находили их всегда. И долги из них выбивали.
Журавельников, видимо, сдался. Договорились они на одиннадцатое января — утром деньги, вечером семья. Причем Журавельникову для этого надо было ехать в Москву. Мало того, Матвеев потребовал, чтобы тот сам сообщил жене, что эти десять дней она будет находиться в Москве.
— И смотри, будешь трещать с ней — без фокусов. Если мне что-то не по кайфу пойдет, я буду держать их под замком в разных местах — и никуда твоя баба без дочери не сунется. Не трепи им нервы, пожалей психику ребенка — им незачем знать, что они заложники.
Алевтина не особенно расстроилась оттого, что едет не к мужу. Положив на рычаги трубку телефона, она игриво посмотрела на Матвеева:
— И под чьей же крышей я найду приют? Не под вашей случайно?
— Можно сказать, что так. Сам я не москвич, квартиру снимаю, но появляюсь там редко. И тем более мне надо быть осторожным, что те люди, от которых вас надо спрятать, меня очень хорошо знают — это же я предупредил о том, что положение изменилось.
— О, так я вам вдвойне обязана? Как бы мне вас отблагодарить?
— Не стоит об этом.
— А не опасно в Москву ехать?
— Не опаснее, чем оставаться здесь, — отозвался Валера. — Здесь вас будут искать. Могут узнать, что ваш муж в Якутске, но никому и в голову не придет ловить вас в Москве.