сто пять цехинов, его более чем удовлетворила, он ожидал меньшего. Рейт выбросил стальные дротики — острые, как иглы, двадцатисантиметровые снаряды с кожаным хвостовым оперением. Кинжал он засунул себе за пояс.
Рейт и его спутница стали подниматься вдоль выщербленного склона утеса и скоро оказались на самом верху. Карина 4269, всходившая за спиной, озарила открывшийся перед ними еще один залив с плоским, влажно сверкающим берегом, обнаженным недавно отступившим морем. Далеко впереди обрывался над волнами следующий мыс, подобный возвышавшемуся под ними. Слева, в полутора километрах, на пологом склоне холма расположился поселок хоров. Внизу под обрывом извилистой ломаной линией пересекал широкую приливную полосу и выдавался в море рыбацкий причал — ненадежное сооружение из планок, прихваченных веревками к сваям. Причал дрожал и скрипел среди многочисленных мелких водоворотов в такт пульсирующему течению, огибавшему мыс. На привязи у тощих покосившихся свай покачивались шесть промысловых лодок, похожих на оснащенные мачтами дори — с высоким заостренным носом, такой же кормой и глубокой седловиной посередине. Рейт оглянулся к поселку. Над черными железными крышами стелились редкие струйки дыма. Иных признаков пробуждения пока не наблюдалось. Рейт вернулся к изучению лодок.
«Плыть под парусом легче, чем идти, — заметил он. — К тому же вдоль берега дует свежий ветер».
Зап-Сеитикс оторопела: «Плыть? Куда — в бесконечную пустоту?»
«Чем больше пустоты, тем лучше, — подтвердил Рейт. — Море само по себе меня мало беспокоит. Другое дело — по нему плавает всякий сброд... Что ж, на берегу всякого сброда тоже достаточно». Он начал спускаться, девушка испуганно пробиралась за ним. Достигнув причала, они свернули к морю по шаткому настилу. Неподалеку раздалось гневное восклицание — где-то стороживший пострел лет шести со всех ног припустил в деревню.
Рейт тоже побежал: «Скорее, за мной! Теперь мы можем не успеть!»
Оказавшись на конце причала, он обернулся. Зап-Сеитикс не отставала, но задыхалась от усталости и волнения: «Мы не уплывем далеко! Они сядут в лодки, погонятся!»
«Не думаю», — коротко отозвался Рейт. Быстро сравнивая лодки, он выбрал казавшуюся самой добротной. На окраине поселка суетились темные силуэты хоров. Человек десять уже торопились к морю, за ними поспевало еще не меньше дюжины.
«Прыгай в лодку! — закричал Рейт. — Поднимай парус!»
«Поздно! — всхлипнула девушка. — Мы не успеем!»
«Успеем. Поднимай парус!»
«Я не знаю как!»
«Тяни за веревку, подвешенную к мачте!»
Зап-Сеитикс неловко спустилась в лодку и попыталась выполнить указания Рейта. Тем временем, перебегая от одной сваи к другой, Рейт обрезал швартовы. Лодки, подхваченные течением и утренним бризом, стало сносить в море.
Рейт вернулся к оставшейся лодке, где Зап-Сеитикс отчаянно боролась с фалом. Повиснув на веревке и дергая изо всех сил, ей удалось приподнять рей так, что он застрял наискось под передней оттяжкой мачты. Бросив последний взгляд на визгливо вопящую толпу местных жителей, Рейт спрыгнул в лодку и сбросил в воду швартовы.
Разбирать снасти и высвобождать рей не было времени. Подобрав длинные весла, Рейт вставил их в уключины и поспешил отплыть подальше. Содрогающийся причал заполнила шумная орава взбешенных рыбаков. Остановившись, хоры дружно метнули дротики — высоко вспорхнула стая железных стрел, зловещим градом пронзивших волны в каких-нибудь трех-четырех метрах от лодки. Рейт с удвоенной энергией налег на весла, потом занялся парусом — повернул и освободил скрипучий рей, рывками заставил его подняться, затянул конец фала. Тяжелый серый парус наполнился ветром — лодка накренилась, за кормой вскипела вода. Хоры молча стояли на причале, провожая глазами свой злополучный флот.
Рейт направил лодку в открытое море. Зап-Сеитикс сидела, сгорбившись, на средней поперечной скамье. В конце концов она решилась выразить робкое недоумение: «Неужели нужно отплывать так далеко от земли?»
«Необходимо. Иначе хоры проследят за нами и убьют нас, как только мы сойдем на берег».
«Я никогда не видела столько пустоты. Никакого укрытия, никакой защиты — ужасно!»
«С другой стороны сегодня мы в лучшем положении, чем вчера. Ты хочешь есть?»
«Да».
«Посмотри, что у них в сундучке. Вдруг повезет».
Девушка перебралась к закрытому ящику в носовой части, где, среди обрывков старых снастей, крючков и поплавков, обнаружила фонарь, кувшин с пресной водой и мешок сухих галет из стручков травы пилигримов.
Когда берег, наконец, превратился в размытую тень на горизонте, Рейт поставил парус прямо по ветру и взял курс на северо-запад.
Весь день не ослабевал свежий ветер. Рейт держался километрах в пятнадцати от берега, чтобы хоры не могли определить местонахождение лодки. Почти одинаковые утесы, выступающие в море, один за другим вырастали из светлой туманной дали, угрожающе темнели, постепенно растворялись и исчезали за кормой.
К вечеру ветер стал крепчать, на волнах темного моря появились белые, бегущие наперегонки барашки. Скрипели снасти, парус туго надулся, расходилась носовая волна, за кормой клокотала пена — Рейт радовался каждой минуте, приближавшей его к цели.
Карина 4269 опустилась за прибрежные холмы слева по курсу. Ветер сразу затих, лодка еле шевелилась. Сгустились сумерки. Зап-Сеитикс боязливо ежилась на средней скамье, подавленная небесным простором. Рейт устал от ее неотвязных страхов. Он спустил рей до половины мачты, надежно закрепил руль, молча улегся, нашел положение поудобнее и заснул.
Его разбудил холодный предрассветный бриз. Натыкаясь в темноте на скамьи и весла, Рейт поднял парус онемевшими руками, присел на корме у румпеля и правил лодкой в полусне, пока не взошло солнце.
Около полудня Рейт заметил длинный полуостров, далеко выдававшийся в море, причалил лодку к унылому серому песчаному берегу и отправился разыскивать провиант. Ему удалось найти вялый ручеек с солоноватой водой, темно-красные драконовы ягоды в зарослях кустарника и множество вездесущих стручков травы пилигримов. В ручье водились мелкие существа ракообразной наружности, но Рейт не решился их ловить.
После полудня Рейт отчалил от берега, пользуясь веслом, как шестом — они обогнули мыс и снова вышли в море. За мысом прибрежный пейзаж заметно изменился: серый песок и обширные отмели сменились узкой полосой гальки, за ней высились голые красноватые скалы. Ветер начинал сносить лодку к берегу — Рейт предусмотрительно отплыл подальше в море.
Примерно за час до захода солнца далеко на северо-востоке показалось длинное низкобортное судно, шедшее параллельным курсом. Рейт надеялся, что солнце, слепившее глаза с запада, позволит их лодке остаться незамеченной. Зловещий силуэт на горизонте живо напомнил ему галеры пиратов Драшада. Он повернул к югу, стараясь понемногу увеличить расстояние между лодкой и опасными соседями. Судно, однако, изменило курс в ту же сторону — случайно или намеренно. Рейт направил лодку прямо к берегу, маячившему километрах в пятнадцати, оглянулся — и сердце его упало: пират явно подражал его маневрам. Зап-Сеитикс наблюдала за происходящим, безнадежно опустив плечи. Рейт пытался представить себе, как она поведет себя, если пираты их догонят. Девушка не могла знать, что ее ожидало, и теперь было не время пускаться в объяснения. Сперва Рейт решил убить ее, если их захватят, потом передумал — они вместе прыгнут за борт, вместе утонут... Ни тот, ни другой вариант его не устраивал. Пока человек жив, остается надежда.
Солнце садилось. Как и вечером предыдущего дня, ветер стал быстро ослабевать. В сумерках наступил полный штиль — и лодка, и подозрительное судно беспомощно качались на волнах.
Рейт достал весла и стал грести к берегу. На море спустился мрак, неподвижное судно преследователей потерялось во мгле. Рейт работал веслами в ночной тишине. Взошла розовая луна, за ней голубая — море лоснилось бледно-лучистыми дорожками.
Впереди одна из лунных дорожек прерывалась, упираясь в непроглядный мрак берега. Рейт перестал грести. Далеко на западе мерцал какой-то огонек, в море было тихо и темно. Рейт бросил якорь, спустил парус. Беглецы поужинали ягодами и стручками пилигримов и легли спать, подложив на дно лодки парусину.
С утра снова подул восточный бриз. Лодка стояла на якоре в ста метрах от берега, на мелководье глубиной не больше метра. Судно пиратов (если это были пираты) исчезло. Рейт вытащил якорь и поднял парус — лодка резво понеслась по волнам.
Настороженный вчерашними событиями, Рейт не отходил от берега дальше, чем на триста-четыреста метров. Через три часа после полудня парус обмяк — ветра не было. На севере собирались грозовые тучи. Рейт взялся за весла и направил лодку в лагуну, образованную устьем небольшой, вяло текущей реки. В лагуне, за излучиной берега, на плоту из сушеного тростника сидели и рыбачили два подростка. Появление лодки их встревожило, но они следили за приближением чужаков только краем глаза, всем видом выражая полное безразличие.
Рейт сушил весла, оценивая ситуацию. В показной беззаботности детей было что-то неестественное. На Тшае все странное и необычное неизменно предвещало опасность. Медленно приблизившись к плоту на расстояние, позволявшее переговариваться, Рейт снова поднял весла. В тридцати метрах за плотом на низком берегу сидели трое мужчин, тоже рыбаки — приземистые коренастые люди с крупными чертами лица, редкими черновато-каштановыми волосами и пепельной кожей. «По крайней мере, не хоры, — подумал Рейт, — а значит, не обязательно враждебны».
Не останавливая лодку, мало-помалу дрейфовавшую все ближе к плоту, Рейт позвал: «Есть поблизости какой-нибудь город, поселок?»
Один из подростков указал на видневшиеся над зарослями тростника красновато-лиловые кроны уингов: «Там!»
«Как называется?»
«Цзафатра».
«У них есть постоялый двор или таверна, где можно остановиться?»
«Спросите старших».
Рейт направил лодку к рыбакам на берегу. Те раздраженно окликнули его: «Не мути воду! Спугнешь всех гоббульчей из лагуны!»