«Прекрасно — пойдемте».
«В любое удобное для вас время».
«Сейчас же!»
«Ладно, ладно», — сторож вышел из конторы и побрел по дороге в город. Рейт и Сеитикс двинулись за ним. Старик остановился: «Без нее. Только с вами».
«Она пойдет с нами. Это необходимо».
«Нет — тогда идти некуда, и я ничего не знаю».
Рейт спорил, злился, упрашивал, прибегал к подкупу, но тщетно. Наконец он спросил: «Далеко ли нужно идти?»
«Недалеко».
«Километр? Два?»
«Недалеко. Мы можем скоро вернуться. Что вы привередничаете? Женщина не убежит. А убежит — найдете другую. Нашли о чем беспокоиться! Я в ваши годы и пальцем не пошевелил бы — пусть себе проваливает на все четыре стороны!»
Рейт изучил пейзаж — дорогу, далекие редкие лачуги на краю солончаковой пустоши, солончаки. По крайней мере, вокруг не было никаких признаков жизни — слабое утешение. Рейт посмотрел на Сеитикс, та ответила неуверенной улыбкой. Некая самостоятельная, бесстрастно и независимо мыслящая часть мозга Рейта подметила, что в этот момент Сеитикс впервые по-настоящему улыбнулась — дрожащей, непонимающей, но тем не менее настоящей улыбкой. Рейт подавленно произнес: «Запрись в конторе на засов. Никому не открывай. Я вернусь как можно скорее».
Сеитикс зашла в контору. Дверь закрылась, послышался глухой стук засова. Рейт обратился к старику: «Поспеши. Отведи меня к моему другу».
«Идите за мной».
Молча прихрамывая, старик повел его по дороге и скоро свернул на тропинку, удалявшуюся по солончакам к группе жалких хижин на окраине города. Рейт нервничал и подозревал неладное. Он позвал: «Куда мы идем?»
Проводник неопределенно махнул рукой вперед.
Рейт требовал ответа: «Кто меня встретит?»
«Друг Адама Рейта».
«Кто он? Айла Вудивер?»
«Мне запретили называть имена. Не могу ничего сказать».
«Не останавливайтесь. Показывайте дорогу».
Старик проковылял к лачуге, стоявшей чуть поодаль от остальных — осевшему, покривившемуся сооружению из заплесневелого серого кирпича, постучал кулаком в дверь, отошел в сторону.
Внутри послышался шорох. В единственном грязном оконце мелькнуло чье-то лицо. Дверь открылась. В проеме стоял Анхе-ат-афрам-Аначо. Рейт резко выдохнул, опустив плечи. Проводник резко спросил: «Все правильно?»
Аначо сказал: «Да. Это Адам Рейт».
«Тогда платите. Мне не терпится убраться подобру-поздорову».
Аначо зашел в хижину и вернулся с кошельком, звенящим цехинами: «Вот твои деньги. Через месяц приходи снова. Если удержишь язык за зубами, получишь еще столько же».
Старик взял кошелек и удалился.
Рейт спросил: «Где Траз? Что стало с кораблем?»
Аначо покачал продолговатой бледной головой: «Не знаю».
«Как?!»
«Я объясню. Тебя украли гжиндры. Айла Вудивер был ранен в голову, но не сдох. Через три дня дирдирмены пришли за Вудивером и утащили его в Стеклянную клетку. Он рыдал, он ползал на коленях, он визжал, но его увели. Немного погодя я слышал, что он на славу развлек публику, лихорадочно топоча, как вспугнутый самец мармонта, и оглашая Клетку диким ревом... Забирая Вудивера, дирдирмены видели звездолет. Мы боялись, что они вернутся. Корабль был готов к вылету — мы решили переместить его подальше от Сивише. Я вызвался остаться, чтобы ждать тебя. Посреди ночи Траз и техники вылетели на звездолете — Траз сказал, что ты знаешь, куда».
«Куда?» — спросил Рейт.
«Мне это неизвестно. Я не хотел знать — на тот случай, если меня арестуют и я не выдержу пытки. Траз написал «Онмале» на ангаре, и сказал, что ты поймешь, где спрятан звездолет».
«Пойдем в контору. Я там оставил подругу».
Аначо спросил: «Ты понял, что имел в виду Траз?»
«Думаю, что да. Не могу сказать с уверенностью».
Они вернулись по тропинке. Рейт осведомился: «Аэромобиль все еще в нашем распоряжении?»
«Жетон у меня. Не вижу, почему бы мы не могли им воспользоваться».
«Все не так плохо, как могло быть! Я интересно провел время, будет о чем рассказать... — Рейт вкратце описал суть своих злоключений. — Мне удалось сбежать из Убежищ. Но на берегу Второго моря за нами увязались гжиндры. Возможно, их наняли хоры, но я почему-то уверен, что их послали пнуме. Мы их видели в Урманке. По всей видимости, те же гжиндры, переодетые старухами, сопровождали нас на борту «Ньиахара». Насколько мне известно, они все еще загорают на Зашанских островах. После этого за нами, кажется, не следили — и я хотел бы покинуть Сивише сразу, пока гжиндры не сообразили, что к чему».
«Я здесь ничего не потерял, — согласился Аначо. — В Сивише беда притаилась за каждым углом».
Они свернули по дороге к старому складу Вудивера. Рейт остановился, как вкопанный. Его опасения, змеиным клубком шевелившиеся в мутной глубине подсознания, оправдались. Дверь в контору была открыта настежь. Рейт бегом бросился вперед, Аначо поспешил за ним.
Сеитикс не было ни в конторе, ни в разрушенном ангаре — нигде.
На влажной земле перед входом в контору остались отпечатки узких голых ступней. «Гжиндры, — сказал Аначо. — Или пнумекины. Больше никто не ходит босиком».
С горячечным изумлением марафонского бегуна, застреленного в спину перед победным финишем, Рейт смотрел на солончаковую пустошь, безмятежно озаренную янтарным вечерним светом. Бесполезно искать, бесполезно бежать по белым пятнам соли, по заросшим тростником болотам, звать и прислушиваться... Что он мог? Ничего не делать — невозможно, немыслимо! Траз, звездолет, возвращение на Землю — все отравлено, все безвозвратно потеряло смысл! Медленно, трудно, как промокшее старое бревно, наконец опускающееся в холодные воды бездонного озера — все прошлое, все стремления, все связи вещей потонули в его уме, оставив только усталое воспоминание об утрате. Рейт опустился на старый ящик. Минуту-другую Аначо разглядывал его сверху, с печальным любопытством наклонив длинное белое лицо клоуна из кошмарного сна, потом сказал: «Здесь нельзя оставаться. Пора идти».
Рейт растирал пальцами виски: «Не могу. Я не могу уйти. Мне нужно подумать».
«О чем тут думать? Ее забрали гжиндры, ей конец».
«Я понимаю».
«Ничего не поделаешь, такова судьба».
Рейт оглянулся в сторону далекой скальной гряды: «Ее унесут, связанную, обратно под землю. Ее повесят за ноги в непроглядной тьме над дышащей холодом бездной, потом обрежут веревку».
Аначо пожал сгорбленными плечами: «Достойный сожаления факт — но ты не можешь его изменить. Возможное достаточно невероятно. Траз сторожит звездолет, он давно нас ждет».
«Но я могу что-то сделать, — сказал Рейт. — Я могу ее найти».
«В подземном царстве пнуме? Безумие! Ты никогда не вернешься!»
«Я уже вернулся однажды».
«Пнуме не повторят своей ошибки».
Рейт поднялся на ноги.
Аначо настаивал уже с отчаянием: «Ты никогда не вернешься. Подумай о Тразе. Он будет ждать вечно. И я даже не смогу ему сказать, что ты все принес в жертву одной женщине — потому что я не знаю, где он».
«Я не собираюсь ничего приносить в жертву, — упорствовал Рейт. — Я намерен вернуться».
«Он намерен вернуться! Скажи пожалуйста! — передразнил его Аначо тоном бесконечного презрения. — Пнуме ждут тебя с распростертыми объятьями. Ты повиснешь над пропастью рядом со своей подругой».
«Нет, — сказал Рейт, — не повисну. Меня ждет Вечность».
Аначо развел руками, тряся головой в замешательстве и раздражении: «Вечность? Я тебя никогда не пойму, ты самый упрямый из людей! Ступай под землю, в ад кромешный! К чему тебе советы верных друзей? Ты все делаешь по-своему! Пеняй на себя. Когда ты собираешься сдаваться пнуме? Сейчас?»
«Завтра».
«Завтра? Зачем откладывать? Зачем целый день отказывать истомившимся по тебе чудовищам в мимолетном удовольствии доказать свое превосходство?»
«Потому что сегодня мне нужно сделать кое-какие приготовления в городе. Пойдем».
12
На рассвете Рейт уже стоял на краю солончаковой пустоши. Именно здесь он и его друзья когда-то вывели на чистую воду Айлу Вудивера, перемигивавшегося с гжиндрами световыми сигналами. У Рейта в руке было зеркало — повторяя одну и ту же последовательность движений, он посылал отраженные лучи восходящей Карины 4269 в глаза далеким невидимым наблюдателям.
Прошел час. Рейт терпеливо помахивал зеркалом, будто выполняя заученный ритуал. Никто не отвечал. Потом внезапно, ближе, чем в километре от складской площадки — по всей видимости из-под земли — появились две темные фигуры, обращенные лицом к Рейту. Рейт продолжал пускать солнечные зайчики. Фигуры, как завороженные, приближались шаг за шагом, Рейт двинулся им навстречу. В конце концов они остановились в пятнадцати метрах друг от друга.
Прошла минута. Рейт и вызванные им посланцы подземного мира молчали, оценивая ситуацию. На гжиндрах были черные шляпы с широкими свисающими полями, скрывавшими в тени лица — бледные, чем-то напоминавшие лисьи морды, с длинными тонкими носами и ярко-черными глазками. Наконец один подошел ближе и тихо произнес: «Ты — Адам Рейт».
«Я — Адам Рейт».
«Зачем ты нас позвал?»
«Вчера вы забрали мою спутницу».
Гжиндра невозмутимо молчал.
«Так это или не так?» — потребовал ответа Рейт.
«Это правда».
«Почему вы это сделали?»
«Мы выполняли поручение».
«Что вы с ней сделали?»
«Мы доставили ее согласно полученным инструкциям».
«Куда вы ее доставили?»
«В условленное место».
«Меня вам тоже поручили доставить?»
«Да».
«Ну что же, — сказал Рейт, — показывайте дорогу. Я пойду за вами».
Гжиндры посоветовались шепотом. Один обратился к Рейту: «Это неудобно. Мы не хотим, чтобы ты шел у нас за спиной».
«Вам придется перенести такое неудобство. В конце концов, так или иначе, вы сможете выполнить поручение».
«Выполним, если не будет никаких препятствий. Но кто поручится, что ты не испепелишь нас огненным лучом?»
«Если бы я хотел, я бы уже это сделал, — вежливо пояснил Рейт. — В настоящий момент я хочу только одного: найти мою спутницу и вывести ее обратно на поверхность».