«Гнетущая сцена», — подумал Рейт. Все же, она обнажала человеческую сущность часчменов. Налицо были общие для всех человеческих рас ингредиенты праздного застолья: воодушевляющая выпивка, нарядные беспечные женщины, грубоватая фамильярность. От веселья часчменов, однако, разило вялостью и унынием... Мимо прошла еще пара часчменов, без каких-либо замечаний. Пока что маскарад удавался, хотя Рейт не был убежден в том, что один внимательный взгляд не привел бы к разоблачению. Он медленно направился к воротам, но не решился подойти ближе, чем на пятьдесят метров. Спрятавшись в нише между двумя постройками, он устроился поудобнее и стал терпеливо наблюдать за часовыми.
Почти неподвижный воздух глубокой ночи обдавал холодом. Рейт снова чуял запахи, долетавшие из садов Татише. Рейт задремал. Когда он проснулся, Аз уже взошел над адараками, строем посаженными вдоль улицы. Рейт со стоном потянулся и растер шею, невольно покоробившись от вони, исходившей из рукава еще влажного плаща.
Двое из трех часовых исчезли. Оставшийся стоял в полусонном оцепенении. Привратники в будках по обеим сторонам ворот угрюмо уставились в пространство. Рейт снова устроился в темной нише.
Восток озарился рассветом, город стал оживать. К воротам прибыл новый наряд часовых. Рейт видел, как ночная смена и новоприбывшие обменивались новостями.
Примерно через час стал подъезжать грузовой транспорт из Перы. Первая телега, запряженная парой огромных тягловых животных, везла бочки с соленьями и квашеное мясо. Исходившая от нее мощная волна пряного смрада оставила от запаха одежды Рейта одно воспоминание. На скамье погонщика сидели двое: Эмминк, более удрученный, надутый и раздосадованный, чем когда-либо — и Траз. «Сорок третий!» — закричал Эмминк. «Сто первый!» — отозвался Траз. Часовые подошли, пересчитали бочки, осмотрели кузов и приказали Эмминку следовать дальше.
Когда телега проезжала мимо, Рейт выскользнул из ниши и быстро пошел рядом: «Траз».
Траз обернулся, издал тихий удовлетворенный возглас: «Я знал, что ты жив».
«Еще жив. Похож я на часчмена?»
«Не слишком. Закрой плащом подбородок... Когда мы вернемся с рынка — под правой передней лапой правой скотины...»
Рейт быстро свернул в закоулок за ближайшим сараем. Телега покатилась дальше, на рынок.
Через час показалась медленно возвращающаяся телега — Эмминк вел ее по правой стороне улицы. Телега проезжала мимо — Рейт вышел из укрытия, Эмминк остановил животных. Траз спрыгнул на землю и стал крепче привязывать разболтавшиеся порожние бочки, одновременно почти загородив проход между углом кузова и обочиной. Рейт пробежал рядом и пригнулся, чтобы залезть под тягловую скотину. Между первой и второй правыми лапами животного свисала широкая тяжелая складка кожи. Под серым брюхом, за складкой, были привязаны пять ремней, образовывавших узкий потайной гамак. Рейт втиснулся в гамак лицом вниз. Телега сразу тронулась. Рейт ничего не видел, кроме болтающейся кожи и передней пары лап.
Повозку задержали у ворот, послышались голоса. Рейт заметил заостренные носки красных сандалий охранников. Напряженное ожидание кончилось — телега снова двинулась вперед и покатилась к пригородной гряде холмов. В поле зрения Рейта мелькал щебень дорожного покрытия с редкими пучками пробившейся травы. Тяжело ступали лапы скотины, на каждом шагу влажная складка кожи шлепала Рейта по плечу.
Наконец повозка остановилась. Траз отогнул складку, заглянул под брюхо: «Вылезай — никого нет».
С безумным облегчением Рейт выбрался из-под скотины, сорвал и швырнул в придорожную канаву фальшивый череп, сбросил плащ, вонючую куртку и рубашку, запрыгнул в телегу и сел, прислонившись спиной к бочке.
Траз вернулся на козлы, телега тронулась. Траз беспокойно обернулся: «Ты болен? Ранен?»
«Нет, устал. Но жив. Благодаря тебе — и, кажется, благодаря Эмминку?»
Траз хмуро покосился на возницу: «Этот не горел желанием помочь. Пришлось прибегнуть к угрозам и наставить пару синяков».
«Вот как! — Рейт смерил критическим взором сутулую спину и опущенные плечи извозчика. — Мне тоже приходило в голову, что Эмминка не мешало бы проучить».
Плечи дернулись. Эмминк повернулся на сиденье, оскалив желтые зубы в широкой подобострастной ухмылке: «Пожалуйста, не забывайте, ваша светлость, что я сопровождал вашу светлость и тщательно инструктировал вашу светлость еще до того, как мне стало известно о высокой должности вашей светлости».
«Какая такая светлость? — спросил Рейт. — И что за высокая должность?»
«Совет Перы назначил тебя главным исполнительным директором», — ответил Траз и пренебрежительно добавил: «Своего рода должность, как я понимаю».
11
Рейт не намеревался править Перой. Выполнение таких обязанностей истощило бы его энергию и терпение, ограничило бы круг его возможностей и не давало никаких личных преимуществ. Кроме того, он неизбежно проявил бы склонность к внедрению земных принципов общественного устройства. Население Перы представлялось ему разношерстным сбродом. Беглецы, бродяги, преступники, разбойники, уроды, капризы природы, гибриды-полукровки, люди неопределенных занятий и неизвестного происхождения — что могли знать эти несчастные подонки о справедливости, правосудии и законности, о человеческом достоинстве, об идеале прогресса?
Управление подобными гражданами — мягко говоря, сложная задача.
Как быть с космическим ботом? Как быть с надеждами на возвращение на Землю? Его приключения в Татише лишь подтвердили местонахождение бота. Требование возвратить имущество, предъявленное синим часчам, несомненно, заинтриговало бы и даже позабавило бы их. Что он мог посулить взамен? Рейт вряд ли мог обещать часчам содействие Земли в войне с дирдирами, ванхами или другими врагами, кто бы они ни были. Способа заставить синих часчей отдать похищенное тоже не было: Рейт не располагал средствами принуждения и не мог создать никакой угрозы.
Еще проблема: теперь синие часчи знали о его существовании. Несомненно, их весьма интересовало его происхождение, как биологическое, так и географическое. Тшай — огромная планета. В отдаленных ее областях люди могли производить все, что угодно. Синие часчи, конечно же, срочно приступили к изучению карт и справочников.
Пока Рейт размышлял, телега вскарабкалась по склону холма, проехала Бельбальский проход и загромыхала вниз, к степи. Солнечный свет согревал Рейта, степной ветер уносил неприятные запахи. Рейт стал клевать носом и скоро задремал.
Он проснулся, когда телега уже тряслась по древним мостовым Перы. Они оказались на центральной площади, у подножия крепостной горы. Проезжая мимо виселиц, Рейт увидел, что в петлях вытянулись восемь новых тел — гнаштеры. Их вымазанные грязью, обвисшие одежды выглядели жалкой пародией на былое развязное самодовольство. Траз беззаботно пояснил: «Утром гнаштеры решили спуститься из крепости — и спустились, смеясь и размахивая руками, будто все пытки и поборы были забавным розыгрышем. Ты бы видел, как они возмущались, когда их тащили на виселицу! Они пеклись об общественном благе! Они только выполняли приказы! Один уже в петле качался, а все руки к сердцу прижимал».
«Значит, дворец пустует», — сказал Рейт, подняв глаза к маячившей над городом тяжелой твердыне из камня и бетонных плит.
«Насколько мне известно. Ты собираешься там жить?»
Вопрос Траза прозвучал неодобрительно, и Рейт усмехнулся. Влияние Онмале оставило неизгладимый отпечаток и временами давало о себе знать.
«Нет, — ответил Рейт. — Там жил Нага Гохо. Если мы поселимся в крепости, горожане подумают, что мы — новая компания спиногрызов».
«Неплохой дворец, однако, — теперь Траз сомневался. — В нем много любопытных вещей...» Юноша вопросительно посмотрел на Рейта: «Надо полагать, ты намерен править Перой».
«Надо полагать», — отвечал Рейт.
* * *
После прибытия в гостиницу «В Мертвой степи» Рейт натерся маслом, мелким песком и просеянной золой, смыл их чистой водой и повторил весь процесс, думая, что в качестве одного из первых нововведений он предложил бы жителям Перы, да и всей планеты, банное мыло: «Неужели такой относительно простой продукт неизвестен на Тшае? Нужно спросить Дэрль — Йилин-Йилан — как бы ее ни звали! — используется ли мыло в Катте».
Помывшись и побрившись, в свежем белье и новых сандалиях из мягкой кожи, Рейт спустился в трактирный зал и подкрепился горячей кашей с тушеным мясом. Налицо была очевидная перестановка сил. Служащие гостиницы проявляли к Рейту преувеличенное уважение. Постояльцы тихо переговаривались, искоса наблюдая за ним.
Рейт заметил группу горожан, стоявших во дворе, о чем-то бормотавших и время от времени заглядывавших в трактир. Когда он кончил обедать, они вошли и выстроились перед его столом.
Рейт оглядел их и узнал двоих или троих, присутствовавших при казни Наги Гохо. Один — худой, желтокожий, с горящими черными глазами — по-видимому, происходил из болотного племени. Другой казался полукровкой, потомком часчменов и серокожих. Третий, типичный представитель серокожей расы, был среднего роста, лысый, с кожей цвета замазки, мясистым комковатым носом и маслянистыми выпуклыми глазами. Четвертый, старик из степного племени, отличался определенным благородством внешности, несмотря на изможденность и обветренность лица. Происхождение пятого — коротенького, круглого, как бочонок, с длинными руками, свисавшими почти до колен — угадать было невозможно. Старику-кочевнику поручили выступить от имени делегации. Он говорил напряженно, с вызовом: «Мы — Совет Пятерых, избранный по вашей рекомендации. Мы долго совещались. В связи с тем, что вы оказали помощь в уничтожении Гохо и гнаштеров, мы желаем назначить вас городским головой Перы».
«Действующим в пределах планов и ограничений, утвержденных советом», — не преминул добавить серокожий часчмен-полукровка.
Рейт еще не принял окончательное, необратимое решение. Откинувшись на спинку стула и обозревая делегацию, он думал, что ему едва ли доводилось видеть столь разнородную группу.