Гроссмейстер снова вопросительно загудел и зазвенел, ванхмен снова пробежался пальцами по клавишам. Рейт спросил: «О чем он спрашивает, что вы ответили?»
Старший переводчик сказал: «Говорить разрешается только тогда, когда к тебе непосредственно обращаются».
Хельссе вышел вперед, тоже вынул электрическую гармонику и набрал длинную последовательность аккордов. Рейта охватило чувство тревожной безнадежности. Он полностью потерял контроль над развитием событий. «Что говорит Хельссе?»
«Молчать!»
«По крайней мере, сообщите ванхам, что мы руководствовались вескими причинами и можем их разъяснить».
«Если потребуются дополнительные показания, тебе об этом скажут. Слушание почти закончено».
«Нам не дали возможности говорить!»
«Молчать! Твоя назойливость невыносима!»
Рейт повернулся к Зарфо: «Скажи ванхам что-нибудь! Что угодно!»
Зарфо надул щеки, указал рукой на ванхменов и произвел несколько одинаковых чирикающих звуков. Старший ванхмен строго погрозил ему пальцем: «Тихо! Ты мешаешь».
«Что ты сказал?» — спросил Рейт.
«Я сказал: «Неправильно! Неправильно!» Все, что я умею».
Ванх-гроссмейстер протянул черную руку в направлении Рейта и Зарфо, исполнил короткую сердитую пьесу для расстроенного духового квинтета с колоколами. Голосом, срывающимся от крайнего раздражения, старший ванхмен сказал: «Ванхи желают знать, где именно планировалось пиратское нападение — точнее, кем и когда было задумано похищение звездолета».
«Вы неправильно переводите! — протестовал Рейт. — Вы объяснили ему, что мы не пираты?»
Зарфо снова заверещал по-ванхски: «Неправильно! Неправильно!»
Ванхмен поморщился: «Конечно же, вы пираты — или последние идиоты». Повернувшись к ванхам, он стал нажимать на клавиши, твердо намеренный настоять на своем. Рейт, уверенный в лживости переводчика, обратился к Хельссе: «Что он говорит? Он объяснил им, что мы не пираты?»
Хельссе игнорировал Рейта.
Зарфо взорвался внезапным хохотом, зажал себе рот ладонью. Все люди обернулись в полном изумлении. Зарфо наклонился к Рейту и пробормотал ему на ухо: «Помнишь знахаря-дугбо? Ущипни Хельссе за нос».
Рейт сказал: «Хельссе!»
Хельссе перевел на него строгий взгляд. Рейт быстро шагнул вперед, ущипнул его за нос. Хельссе окаменел. «Объясните ванхам, что я — человек с Земли, с планеты людей, — сказал Рейт, — и что я захватил звездолет только с целью возвращения на свою планету».
Деревянными, сопротивляющимися пальцами Хельссе набрал последовательность трелей и пассажей. Другие ванхмены сразу же всполошились — что свидетельствовало о правильности перевода. Они стали протестовать и выдвинулись вперед, чтобы заглушить инструмент Хельссе, но их остановил оглушительный короткий удар колокола: гроссмейстер желал расслышать сообщение Хельссе.
Хельссе продолжал играть, закончил.
«Объясните им также, — сказал Рейт, — что ванхмены исказили мои слова и что они вообще постоянно искажают информацию исключительно в своих целях».
Хельссе играл. Остальные ванхмены опять разразились протестами, но ванхи снова заставили их молчать.
Рейт вжился в роль. Он высказал одну из своих догадок, с храбростью отчаяния нанося удар вслепую: «Объясните ванхам, что ванхмены уничтожили мой космический корабль и с ним всю команду корабля, кроме меня! Объясните им, что мы прилетели на Тшай без агрессивных намерений — исключительно, чтобы найти источник радиосигналов, переданных сто пятьдесят тшайских лет тому назад. Ванхмены разрушили города, откуда передавались сигналы — Сеттру и Бализидр, погубив огромное количество людей, и только по одной причине — чтобы предотвратить невыгодное для них нарушение равновесия сил между ванхами и дирдирами».
Немедленное яростное возмущение ванхменов убедило Рейта в справедливости обвинения: он попал не в бровь, а в глаз. Ванхи снова восстановили тишину. Хельссе перебирал клавиши с выражением человека, ошеломленного своими действиями.
«Повторите, — продолжал Рейт, — что ванхмены систематически искажают действительность, описывая ее ванхам. Не подлежит сомнению, что они намеренно затянули войну с дирдирами. После окончания войны ванхи могли бы вернуться на родную планету, а в этом случае паразитам-ванхменам пришлось бы полагаться только на себя».
Лицо Хельссе посерело. Он боролся с гипнозом, пытаясь бросить гармонику на пол, но пальцы вышли из повиновения — Хельссе играл. Другие ванхмены стояли в мертвом молчании. Последнее обвинение нанесло самый оглушительный удар. Старший ванхмен закричал: «Слушание закончено! Заключенные, построиться в колонну! Шагом марш!»
Рейт обратился к Хельссе: «Потребуйте, чтобы ванхи приказали остальным ванхменам удалиться — они намеренно создают помехи, опасаясь передачи достоверной информации».
Лицо Хельссе исказилось гримасой, по его лбу стекали струйки пота.
«Переведите сообщение!» — настаивал Рейт.
Хельссе подчинился.
В зале наступила тишина. Ванхмены испуганно смотрели на хозяев.
Гроссмейстер издал два органных аккорда.
Слуги ванхов быстро посовещались — и приняли ужасное решение. Выхватив лучевые пистолеты, они направили оружие не на пленников, а на четырех ванхов! Рейт и Траз в прыжке свалили с ног двоих, третьему закрутили руки лохары. Пленники завладели пистолетами конвойных.
Голос гроссмейстера ванхов прозвенел печально и тихо, как потревоженный ветром колокол.
Хельссе прислушался и медленно повернулся к Рейту: «Он приказывает вам передать мне оружие».
Рейт отдал лучевой пистолет. Хельссе повернулся к своим коллегам и трижды нажал на пусковую кнопку. Три ванхмена упали замертво — их головы лопнули.
Несколько секунд ванхи молча стояли, анализируя ситуацию, потом вышли из зала. Освободившиеся заключенные остались наедине с Хельссе и тремя трупами. Опасаясь, что Хельссе догадается применить оружие еще раз, Рейт вынул пистолет из его холодных, вялых пальцев.
В зале становилось темно — снаружи сгущались сумерки. Рейт изучающе посмотрел на Хельссе, пытаясь определить, не ослабевает ли внушение: «Выведите нас за городскую стену».
«Следуйте за мной».
Хельссе повел восьмерых беглецов через лабиринт черных и серых теней. В конце концов они вышли к небольшой стальной двери. Хельссе нажал на защелку, дверь сдвинулась в сторону. За ней начиналась тропа по гребню невысокого скального хребта посреди перешейка, соединявшего мыс с основным побережьем.
Рейт и его друзья, пригнувшись, выбрались по проходу на открытый воздух. Хельссе тоже вышел. Рейт повернулся к нему: «Через десять минут после того, как я прикоснусь к вашему плечу, вы вернетесь в нормальное состояние, но забудете все, что происходило на протяжении последнего часа. Вы меня понимаете?»
«Да».
Рейт положил руку на плечо Хельссе. Его спутники уже растворились в вечерней мгле, спеша уйти подальше от крепости. Перед тем, как повернуть за выступ скалы, скрывавший продолжение тропы, Рейт обернулся. Хельссе стоял там, где он его оставил, и смотрел вслед уходящим — с тоской и сожалением.
16
Семь человек лежали в полном изнеможении на поляне горного леса, их животы сводило от голода. Траз — единственный, оставшийся на ногах — нашел в подлеске, при свете двух полных лун, поросль травы пилигримов. Впервые за два дня путникам удалось что-то съесть. Немного отдохнув, они продолжили путь в темноте, поднимаясь по бесконечному пологому склону. Остановившись на перевале, все семеро обернулись — мрачный силуэт крепости Ао Хаа чернел на фоне озаренных лунами облаков. Так беглецы стояли минуты три. Каждый думал о своем. Потом, один за другим, они устало двинулись на север.
Наутро, завтракая жареными грибами, Рейт открыл сумку: «Экспедиция провалилась. Я обещал, что каждый из участников получит еще пять тысяч цехинов независимо от исхода затеи. Возьмите деньги и примите мою благодарность за помощь и редкостную выдержку».
Зарфо неуверенно взвесил на ладони пятьдесят граненых плоских кристаллов, мерцавших малиновым светом: «Превыше всего я — честный человек. Но оплата предусмотрена договором. Следовательно, я ее принимаю».
Джаг Джаганих сказал: «Адам Рейт, разрешите задать вопрос. Вы сказали ванхам, что прилетели с далекой планеты людей. Это правда?»
«Мне пришлось говорить с ванхами откровенно».
«Вы действительно родились на планете людей?»
«Да. Хотя дирдирмен Аначо мне не верит — смотрите, опять воротит нос».
«Расскажите нам что-нибудь о планете людей».
Рейт говорил целый час. Его спутники сидели, уставившись в огонь.
В конце концов Аначо прокашлялся: «Я не сомневаюсь в твоей искренности. Но, по твоим собственным словам, история Земли коротка по сравнению с историей Тшая. Очевидно, когда-то, давным-давно, дирдиры посетили Землю и основали колонию, и от этих колонистов происходят все земляне».
«Я мог бы доказать, что это не так, — сказал Рейт, — если бы нам повезло и тебе удалось побывать на Земле».
Аначо разворошил угли палкой: «Любопытно... Конечно, дирдиры не продадут тебе звездолет и не сдадут его в аренду. На космодроме дирдиров похищение космического корабля невозможно — в отличие от ванхов, они хорошо следят за своим добром. Тем не менее... На большом космическом заводе в Сивише можно приобрести или «достать», не привлекая внимания, практически любой компонент. Все, что требуется — цехины, но весьма, весьма значительная сумма».
«Сколько?» — спросил Рейт.
«Сто тысяч цехинов творят чудеса».
«Не сомневаюсь. В данный момент у меня нет и сотой доли такого состояния».
Зарфо кинул к ногам Рейта свои пять тысяч: «Вот, возьми. Я чувствую себя так, будто мне отрезали ногу. Зато я первый внесу вклад в общий котел».
Рейт вернул деньги: «В котле так пусто, что твои цехины будут звенеть и разобьются».
Через тринадцать дней, спустившись пешком от Инфнеца к Блалагу, путники вернулись в Смаргаш на самоходном фургоне.