Баздырев потянулся за пультом, включил магнитофон. На экране телевизора появились черно-белые съемки камеры наблюдения, установленной, судя по ракурсу, где-то под потолком. В пустынном гостиничном коридоре вдруг появились две фигуры — мужская и женская. В одной из них без труда узнавалась Галушка, а вторым был невысокий усатый мужчина в бейсболке.
Баздырев живо прокомментировал:
— Как вы думаете, кто этот бравый кавалер с усами? Это наш уважаемый хирург. Даже приклеенные усы и бейсболка на носу не спасут вас, Иннокентий Савельевич! Кстати, обратите внимание на таймер: 20 июня, 14.05.
Ловейка криво усмехнулся и положил ногу на ногу.
А на экране вспыхнул очередной эпизод в смонтированной записи скрытой видеосъемки: Галушка и Ловейка торопливо заходят в гостиничный номер.
— Это тот самый номер, снятый господином Ловейкой. К сожалению, там нам не удалось установить видеокамеру, — заметил Баздырев и прокрутил пленку к моменту, когда Галушка вышла из номера и уселась, ожидая, в кресле в гостиничном холле. — Обратим внимание на таймер, время: 14.32.
А на экране вновь появился Ловейка, Галушка вскочила, пошла навстречу, послышался голос хирурга: «Пойдем, на лестнице покурим». Камеры наблюдения зафиксировали путь парочки вплоть до выхода на боковую лестницу.
— Чтоб ускорить развязку, господа, — пророкотал Баздырев, — и не снизить остроту восприятия, я прокручу пленку на скорости до момента, когда в коридоре снова появится фигурант Ловейка.
На ускоренной перемотке по коридору пулей промелькнули горничная, затем какой-то постоялец кавказского типа и толстая, как бочка, буфетчица. Когда на таймере вспыхнуло время 15.09, Баздырев нажал стоп-кадр: в коридоре появился и замер Ловейка.
— Ну что, отпустим доктора в номер? А то ему явно надо прийти в себя, после общения с девушкой, — дурашливо спросил Баздырев и нажал пуск. Ловейка торопливо пронесся по коридору и скрылся в своем номере. — Видите, как быстро проскочил, даже ускорять не надо… Ну а теперь не откажу в удовольствии и себя с коллегами показать.
И на экране «по заказу» появились бегущие по коридору Куроедов и Баздырев.
Ловейка скептически глянул на Баздырева и пожал плечами:
— Я действительно обещал познакомить девушку с адвокатом. Она очень боялась, что ее обвинят в убийстве. Была неадекватна… Между прочим, вас точно так же можно обвинить в преднамеренном убийстве этой проститутки. И у вас, в отличие от меня… — Он поднял палец вверх. — Есть шкурный интерес: свалить все на нее и на Лупандера и закрыть дело.
— Очень интересный ход мысли, — оценил Баздырев и, взяв пульт, прокрутил пленку к фрагменту, когда Ловейка поспешно скрылся в номере. — Обращаю внимание на время: 15.09. А теперь показываю видеозапись наружной камеры наблюдения. Более страшных кадров я, честно говоря, не видел.
Баздырев включил запись. Камера, как видно, была установлена под козырьком второго подъезда гостиницы. Сначала послышался сдавленный и оттого еще более жуткий крик. Что-то мелькнуло, будто упала большая серая птица, тупой удар — и распластанное тело с неестественно вывернутыми руками.
Все потрясенно переглянулись. А в кадре продолжалось действо: послышались крики, стали собираться зеваки.
Баздырев жестко продолжил:
— Как видите, на асфальте перед гостиницей труп Галушки. Время: 15.10. Обращаю внимание на таймер видеозаписей двух фрагментов: 15.09 и 15.10. Что произошло за эту минуту между вами, гражданин Ловейка, если Галушка успела, по вашим словам, подготовить предсмертную записку и выпрыгнуть из окна?
Ловейка пожал плечами.
— Еще раз повторяю: она была очень напугана и все время твердила, что ее посадят. Может быть, стали роковыми мои последние слова: если ты виновата, они это обязательно докажут. — Он развел руками.
— Предположим, что так, — продолжил Баздырев. — Но согласитесь, что снимать номер на четверо суток под чужой фамилией, чтобы оказать юридическую консультацию проститутке, по меньшей мере странно.
— Я же объяснял, у меня были тайные свидания! — раздраженно ответил Ловейка.
— Да, было, — тут же согласился Баздырев. — Но одно. 17 июня у вас в номере почти три часа, с 15.00 до 17.50, провела Алла Сергеевна Свингер.
— Что?! — потрясенно воскликнул Зайцев.
— Это факт, — без эмоций продолжил Баздырев и в подтверждение выданной «сенсации» вновь включил магнитофон.
И видеокамера безжалостно показала, как в номер торопливо, оглядываясь, вошла Алла, за ней — степенно Ловейка. Тут же был «подклеен» и выход из номера. Женщина быстро прошла к лифту и исчезла за его створками.
— Что она у тебя делала? — еле сдерживаясь, процедил Зайцев.
— Мы давние знакомые, еще со школы. Встретились, подальше от чужих глаз, потрепались, — равнодушно пояснил Ловейка.
— Ты мне-то не трепись! — вскипел Зайцев. — Порядочные люди в ресторане встречаются, в кафе, на улице, если денег нет.
— Ты считаешь свою жену непорядочной? — отреагировал Ловейка.
— Я считаю тебя непорядочным, — пригвоздил Зайцев.
Дождавшись тишины, Баздырев продолжил «вскрывать язвы»:
— Нам пришлось отсмотреть очень много видеоматериала, записанного камерами наблюдения, в том числе наружными. Можем заверить, что ни одна женщина, кроме уже известных, не появлялась в номере Иннокентия Савельевича. Зато приходил мужчина. Не подумайте плохого, минут на пять, не более. 18 июня, поздним вечером.
Баздырев встал, подкурил сигарету, вновь включил магнитофон-разоблачитель. На этот раз камера зафиксировала, как в номер хирурга вошел грузный мужчина, внешне похожий на Бориса Зайцева.
— Да, это тот самый бедолага, которому была уготована роль трупа Бориса Зайцева, — объявил Баздырев и сделал «стоп-кадр». — Обратите внимание: двойник прячет в карман пиджака коробочку. Это та самая отравленная виагра. Но он, естественно, не подозревает об этом. Ему дали хорошее средство, чтоб подстегнуть ослабленную пьянством и нездоровым образом жизни потенцию.
Прокрутив пленку, Баздырев продолжил комментарий:
— Такого кино никто еще не видел… А вот и проститутка Галушка, по кличке Карина, уже на подходе, еще живая… А вот она вылетает из номера, как сумасшедшая. Ясное дело, перепугалась… — Баздырев выключил магнитофон и продолжил: — Дальше события развивались просто фантастическим образом… В морге, куда отвезли несчастного люмпена под именем Зайцева, появляется некто, назвавший себя замом главного санврача области. Устраивает разнос по поводу залежалых трупов. Потом ухитряется ловко поменять трупы местами. Двойника Зайцева с биркой бомжа Гриши поспешно сжигают в крематории. Вдова в трансе. Она дважды потеряла мужа. Кто же этот дьявол, явившийся в образе невысокого мужчины с элегантной бородкой и усами? Санитар морга Кавычкин описал нам его, а потом мы представили десяток фотографий и вашу, Иннокентий Савельевич, просим прощения, с пририсованной бородой и усиками. И этот санитар указал на ваш портрет, что мы и задокументировали со всеми процедурными моментами… — Тут Баздырев вдруг спохватился, глянул на часы. — Извините, господа-товарищи, мне срочно надо позвонить генералу!
Санитар анатомического театра обвиняет
У каждого клоуна трагическая тень.
Выпалив извинение, Баздырев выскочил в коридор, оставив при этом дверь открытой. Там, в полумраке, и ждал его упомянутый санитар морга Евгений Кавычкин.
— Пришел? Молодец.
— Здравия желаю, — поздоровался санитар.
Баздырев сунул ему свою лапу для рукопожатия.
— Смотри, узнаешь кого? — кивнул он на полуоткрытую дверь.
— Вон тот, справа который. — Кавычкин указал на Ловейку. — Он тогда с бородкой был.
Хирург в этот момент пошел в атаку:
— За всю жизнь столько бреда не выслушал…
— Ну что, готов к опознанию? — спросил Баздырев.
— Готов.
— Пошли.
Баздырев подтолкнул санитара и громко объявил:
— Свидетель Кавычкин!
— Свидетель Кавычкин, узнаете ли вы кого-то из сидящих здесь граждан? — задал привычный по ситуации вопрос Куроедов.
— Да, вот этого. — Санитар показал на сидящего вразвалку Ловейку.
— Когда, где, при каких обстоятельствах вы его видели? — продолжил допрос Куроедов.
— 19 июня, утром, когда привезли труп Зайцева, — пояснил Кавычкин. — Он появился, не знаю, откуда, сказал, что он зам главного санврача города, стал орать, что трупы залежалые. А когда я пошел по его указанию звонить главврачу, он тогда и поменял трупы местами.
— Гражданин Ловейка, вам знаком этот человек? — спросил Баздырев.
— Парень, ты чего, с бодуна, что ли? — возмутился Ловейка. — Я тебя первый раз вижу. Может быть, ты меня в больнице скорой помощи видел?
— О, и по голосу узнал! — радостно добавил санитар. — Точно он.
— А еще по каким приметам его узнаете? — спросил Баздырев.
— По чертам лица… — Кавычкин задумался. — А, у него еще шрам на правой руке должен быть, типа от кислоты.
— Покажите руки, Иннокентий Савельевич! — тут же потребовал Баздырев.
— Извольте! — Ловейка протянул руки.
— Прошу зафиксировать, — продолжил Баздырев. — На правой руке — шрам круглого очертания, размером с рублевую монету.
— А потом ты в старикана-бомжа переоделся и Васю нашего это ты убил своей тростью с шилом. — Голос санитара буквально зазвенел. — Попался бы ты мне в морге, я б тебя за Васю нашего скальпелем на запчасти разобрал.
— Ты, щенок, да как ты смеешь?! — Ловейка вскочил. — Ты с хирургом высшей категории разговариваешь! Ты еще столько трупов не видел, сколько я больных прооперировал! Уберите этого клоуна! И вообще, где мой адвокат, понятые? Вы проводите процедуру опознания с грубым нарушением закона!
— Я так понимаю, вы готовы сотрудничать со следствием! — похвалил Баздырев. — Будем считать это предварительной беседой. Чистосердечное признание учитывается при вынесении приговора. А сидеть придется много… Я тебя уж не выпущу. Хватка, знаешь, у меня какая? Челюсти сведет — не вырвешься. Ну, засветился ты, Иннокентий Савельевич, в гостинице, как звезда экрана. Попал по самое никуда. Ну чего? Ты же взрослый человек! Чего отпираться? Как профессионал профессионала — поймем друг друга? А?