Надя вручила букет, причем в шаге от начдепа как бы случайно споткнулась и буквально навалилась на него бюстом. Шумилин с явным удовольствием обнял ее и по-русски трижды расцеловал в щеки.
– Евгений Михайлович, если позволите, мы также покажем небольшой ролик, который мы подготовили к вашему дню рождения, – сказал Пустохвалов.
Федор достал из кармана мини-3D-проектор и, направив его в середину комнаты, нажал на сенсорном экране значок Play. Над столом появилась заставка видеоплеера, затем возник профиль Пустохвалова, сидящего в кабинете на фоне портрета президента.
– Ну что, неплохо исполнила? – Вернувшаяся в шеренгу Надя подмигнула Петру.
Тот скорчил одобрительную рожу и незаметно показал два больших пальца. Лера закатила глаза.
Казалось, ролик не кончится никогда. Один за другим сотрудники отдела внешних связей подходили к камере и мычали что-то невразумительно-слащавое под бодрый мотив песни Тины Тернер. Шумилин поднял очки на лоб и потер глаза. Пустохвалов нервно задергал рукой, показывая Федору, что пора сворачиваться. Скрябин медленно притушил звук.
– Мы могли бы и дальше показывать наш ролик, ведь наше восхищение вами и вашей работой воистину безгранично, – протараторил Пустохвалов. – Но, зная, какой вы занятой человек, не хотим злоупотреблять вашим временем. Тем более что коллеги также хотят вас поздравить!
– Спасибо большое, Виталик, – сказал Шумилин.
Федор выключил проектор, картинка над столом исчезла.
Следующим выступал отдел сводного анализа – их в качестве серьезного конкурента никто не рассматривал. Год от года они придумывали самые скучные номера. Вот и в этот раз после затянутого и неэмоционального поздравления (даже не удосужились купить букет!) сводники во главе с Демьяном Косинским вручили Шумилину ватман со стенгазетой о «двенадцати подвигах Евгения Михайловича». Пустохвалов ухмыльнулся, увидев кислое лицо начдепа. Пока все складывалось лучше некуда, плохое выступление конкурентов должно было оттенить неловкие моменты в поздравлении внешников.
Затем шли коллеги из отдела протокола – это были сильные соперники. Они начали мощно: пока начотдела Арам Мелкунян зачитывал поздравление, к Шумилину направились сразу две длинноногие сотрудницы в почти идентичных коротких платьях красного и синего цвета. Надя бросила на них испепеляющий взгляд. Одарив начдепа букетами, они поцеловали его и встали ошуюю и одесную для совместной фотографии. Пустохвалов с Кокоревым не на шутку занервничали – Шумилин выглядел довольным.
Однако в творческом конкурсе протокольщиков все же настигло фиаско. Неизвестно зачем Мелкунян решил сделать ставку на танцевальный номер. Те самые сотрудницы, которые только что фотографировались с начдепом, должны были изобразить чувственное танго. Мелкунян включил мелодию на смартфоне, девушки стали двигаться, вела та, что в красном платье. Однако места оказалось слишком мало. Девушки изо всех сил лавировали между людьми и переговорным столом, пока одна из них наконец не зацепилась каблуком за провод и обе не повалились на ковер.
– Блядь, дура, слезь с меня! – пропищала девушка в синем, которую придавила напарница.
– Заткнись, сучка!
Переговорка содрогнулась от хохота. От эротического флера не осталось и следа. Громче всех смеялся сам Шумилин. Только Мелкунян стоял бледный как мел. Опомнившись, он побежал разнимать своих сотрудниц, которые уже успели вцепиться друг другу в волосы.
– Извините!.. – пробормотал он, уводя их обратно к коллегам.
– Ох, спасибо, Арам Горович, повеселили! – сказал начдеп, вытирая слезы. – Ну что, видимо, последнее поздравление у нас?
Анатолий Жарков, начальник отдела оргобеспечения, с готовностью выдвинулся вперед.
– Конечно, нам трудно будет перещеголять коллег, которые выступили так ярко, – по переговорке прокатился легкий смешок. – Мы тоже подготовили небольшой номер. По уже сложившейся доброй традиции мы облекли нашу любовь и уважение к Евгению Михайловичу в стихотворную форму. Аркадий, прошу, так сказать, на сцену!
Дергачев отделился от шеренги коллег и вышел в центр переговорки. Все замерли в ожидании развязки. Откашлявшись, Аркадий начал:
– Нашему дорогому начальнику, наставнику и другу Евгению Михайловичу Шумилину.
Лишь только заря занялась над Москвой,
Окрасив небо коралловым,
Шумилин Евгений в машине стальной
На службу спешит государеву.
Он тщательно выбрит и стильно одет,
Он всем образец нерушимый,
Нам знаменем служит Шумилин-начдеп,
Он нам как товарищ любимый!
С плечами широкими, словно Атлант,
Подтянутый, сильный, красивый,
Он неколебимый, надежный гарант
Здоровья и счастья России!
Поэт Дергачев, конечно, слегка перебарщивал в своем пафосном подобострастии, но грубая лесть все же пробила броню брезгливости, и вскоре на лице начдепа появилась одобрительная улыбка. Аркадий продолжал:
Планерки, отчеты, поездки, дела,
И нет ни минуты на отдых!
Начдеп наш работает, словно пчела,
Работу он любит как воздух!
И в ветер, и в слякоть, и в стужу, и в зной
Мы рады идти на работу,
И если попросит начдеп наш родной,
Придем на нее и в субботу!
– Закончу, с вашего позволения, чем-то вроде лозунга, – с притворной скромностью прервал сам себя Дергачев. Набрав в легкие побольше воздуха, он принялся декламировать по-маяковски:
Товарищ-коллега, лениться не смей,
Активней используй извилины!
Я «штатку» бы выучил только за то,
Что в ней упомянут Шумилин!
«Не очень складно, но лизнул глубоко», – ехидно подумал Федор.
Начдеп, а следом и все остальные зааплодировали. Начотдела и сотрудница в платье с глубоким вырезом подошли к Шумилину. Девушка вручила начдепу букет, а Жарков – обвязанную лентой коробку с подарком. Шумилин долго тряс ему руку и даже похлопал по плечу, когда тот уходил обратно к своим. На Пустохвалова с Кокоревым было жалко смотреть. Матч был проигран всухую и с разгромным счетом.
Обратно шли молча. Войдя в офис, Пустохвалов сильно пнул мусорное ведро, так, что оно отлетело в стену. Шедший следом Кокорев ударил кулаком кулер. Так и не проронив ни слова, начальники скрылись в кабинете и громко захлопнули за собой дверь. Куницын в нерешительности топтался в середине комнаты. Идти за ними было как-то боязно. Подмигнув коллегам, Федор осторожно подошел поближе к двери и наклонился к замочной скважине. Судя по доносившимся обрывкам разговора, Кокорев был в бешенстве, Пустохвалов – скорее подавлен.
– …Какого хуя?! Нет, Виталя, ты мне скажи, что это вообще нахуй такое было?! – бушевал Кокорев, громко вышагивая по кабинету. – Какие-то ссаные стишки… Да их любой школьник может на коленке сочинить! А у нас, блядь, целое видео! Ролик! С монтажом! И хоть бы хуй!
– Слушай, угомонись… Чему конкретно ты удивляешься? Россия – литературная страна, этого никто не отменял. Сорокин, конечно, нас подвел, не вовремя уволился… Будь он сейчас у нас, орги бы обосрались!
«Охренеть, то есть теперь во всем виноват Пал Саныч… – подумал Федор. Слова Пустохвалова настолько удивили его, что он непроизвольно разогнул спину. – Сейчас переключится на нас».
Лера вопросительно посмотрела на него, но Федор только махнул рукой.
– Все как всегда.
Через десять минут Пустохвалов с Кокоревым собрались с силами и устроили сотрудникам выволочку за то, что они «прососали» отделу оргобеспечения. И это несмотря на всеобъемлющую поддержу и помощь руководства отдела! Но теперь, конечно, начальство изменит к ним свое отношение! Ясное дело, они просто не могут впрягаться за сотрудников, которые так откровенно плюют на свои непосредственные обязанности! Лень – худший порок для госслужащего!
Работники отдела выслушали гневные тирады с плохо скрываемым безразличием. Кто-то для вида потупил взгляд. Только Женя Грищенко, казалось, искренне расстроился публичной порке и обещал в конце, что приложит все усилия, чтобы исправиться.
– Вот, берите пример с Жени! – сказал Кокорев, уже уходя в кабинет. – У него одного из всего отдела еще совесть осталась!
Как только дверь закрылась, Петрова швырнула мандарин Жене в голову. Тот смачно шлепнулся о его затылок, забрызгав стену и стол. Все расхохотались.
VII
Впрочем, очень скоро выяснилось, что проигрыш в творческом конкурсе – меньшее из зол, свалившихся на внешников. Однажды в конце июня Пустохвалов и Кокорев пришли на работу крайне встревоженными. Едва бросив портфели в кабинете (начотдела даже забыл отметиться в графике на стене), они тут же куда-то умчались с озабоченным видом. Вернулись только во второй половине дня и сразу же заперлись в кабинете, предварительно выгнав Куницына. Из-за двери никак нельзя было расслышать, что они обсуждают, – говорили практически шепотом. Каждые несколько минут звонил городской телефон, Пустохвалов произносил несколько неопределенных фраз вроде «услышал тебя», «добро» или «этого точно лучше не делать» и вешал трубку.
Сотрудники отдела сгорали от любопытства. Первым попытку пробиться в кабинет предпринял Куницын. В конце концов, у него был легитимный повод – там было его рабочее место. Однако Кокорев из-за двери послал его в неприличном направлении, едва Леша успел заговорить. Следом в дверь постучалась Надя Петрова, которая спросила, не нужно ли им принести воды. Ей ответил Пустохвалов – хоть и без мата, но резко дал понять, что им ничего не нужно.
Надя скорчила обиженную гримасу и, захватив свою кружку с чаем, вышла из кабинета. Вернувшись через пятнадцать минут, она пальцем подозвала всех поближе и взволнованно сообщила новости от своей подруги из отдела оргобеспечения: оказывается, «Управленец» временно отстранил Шумилина, запущено внутреннее расследование. Якобы начдеп в течение многих лет выписывал себе завышенную премию…