– Погоди, тут не все так просто. С «анонимного» ящика вас вычислят на раз-два даже журналисты, не говоря уже о более серьезных людях. Надо отправить через VPN с помощью сервиса, который создает временный ящик, существующий буквально минут десять. Так будет хоть какая-то конспирация. Саша, поможешь товарищу?
Татуированный одобрительно кивнул.
– Прекрасно, вы с ним тогда договоритесь, как вам удобно. Главное, с работы только это все не отправляйте, хе-хе. Ну что, пойдем в парную?
Все надели на головы шапки и по одному начали выбираться из-за стола. Только Петр остался сидеть.
– Ох, ребята, идите без меня, мне что-то тяжко, – сказал он, театрально хватаясь за сердце.
– Официант, пива этому больному! – воскликнул Игорь.
– О, вот это дело! – Петр одобрительно поднял палец вверх.
Все расхохотались.
XIV
В четверг Лера, Надя и Женя с самого утра старались выпытать у парней хоть какую-то информацию о результатах встречи. Те отнекивались, говоря, что программисты взяли до выходных время подумать, значит, и результатов нет, а пока итог неясен, нечего это обсуждать, чтобы не спугнуть удачу.
Больше других усердствовал Женя, буквально изводивший всех расспросами. Петр хотел разобраться с ним уже во время обеденного перерыва, однако Федор убедил друга, что вплоть до конца рабочего дня им ни в коем случае нельзя дать ему понять, что они что-то про него знают. Тогда они выманят его подальше от Министерства, где он будет полностью в их руках. Однако Женя будто почуял неладное и, вопреки обыкновению, никак не соглашался пойти выпить. В итоге его удалось уговорить только с помощью грубых психологических манипуляций: Петр буквально взял его на слабо, дав понять, что, если он не присоединится к остальным парням, они будут считать его сопляком.
Место общения с Женей Федор выбрал заранее: в глубине переулков у Покровки стоял заброшенный доходный дом, который много лет назад огородили забором, но так и не начали ремонт из-за конфликта собственников. Особенно удачным оказалось то, что прямо напротив в подвале располагался пивной бар, поэтому юный предатель до последнего не должен был ничего заподозрить.
От «Тургеневской» до нужного места было минут пятнадцать спокойным шагом, однако Женя шел крайне медленно, всем своим видом показывая, как ему противно тратить время на посиделки в баре. Федору очень хотелось пнуть его, чтобы придать немного ускорения, но он из последних сил сдерживал себя, чтобы не поставить под угрозу всю операцию. Было нетрудно заметить, что Петр с Лешей боролись с аналогичными соблазнами. Неделин даже чуть подотстал, чтобы Женя не видел, как от злобы у него на лице ходят желваки.
Наконец они были у цели – на неприметной вывеске мигала неоновая пивная кружка. Федор подошел ко входу в бар и встал у двери, как бы поджидая остальных. По счастью, никто из посетителей в этот день не курил на улице, вокруг, кроме четырех внешников, не было ни души. Неспешной походкой Женя доковылял до двери и вопросительно посмотрел на Федора.
– Ну что, заходим? – спросил он.
В ту же секунду Федор сделал резкое движение и со всей силы ударил его апперкотом под дых. Женя выпучил глаза и со стоном осел на асфальт. Леша и Петр мгновенно подхватили его под руки и потащили к строительному забору. Федор достал заготовленный проволочный крючок и после недолгой возни открыл покосившуюся калитку из крашеного гофрированного железа. Куницын и Неделин быстро втащили Женю внутрь, Скрябин вошел следом и прикрыл дверь. Полдела было сделано – теперь никто не мог увидеть их с улицы.
За годы заброшенности дом успел частично обвалиться, однако нижние этажи были по-прежнему устойчивыми, а толстые дореволюционные стены хорошо глушили звуки, не предназначенные для посторонних ушей. Коллеги затащили Грищенко в дальнюю комнату, где на стенах еще сохранились покрытые граффити советские обои, а под потолком свисали осколки разбитой люстры. Леша и Петр бросили Женю на пол, в груду пыли и мусора. Тот скрутился в позу эмбриона и жалобно застонал.
– Заберите у него трубку, – сказал Федор.
Петр похлопал Женю по карманам и достал китайский смартфон.
– Сломать?
– Да нет, просто вынеси в соседнюю комнату. Заодно и наши вместе с ним отложи.
Федор и Леша отдали Петру свои телефоны, Неделин вышел в соседнюю комнату и сложил их на крышке разбитой тумбочки. Вернулся. С презрением посмотрел на Женю и вполсилы пнул его ногой. Тот сжался и застонал еще громче.
– Не ной! Говори, почему стучал на нас роботу? Хотел нас всех подсидеть и получить повышение?!
Женя прекратил стонать и отвернулся.
– Молчишь, сука? Н-н-н-на! – Петр еще раз ударил его ногой, на этот раз гораздо сильнее.
Теперь Федор подошел к Жене поближе и приподнял его за воротник рубашки.
– Отвечай, зачем писал «Управленцу»! – проорал он прямо ему в ухо.
– Федор… Федя… я никому не стучал, вы ошиблись! За что вы меня бьете? Отпустите меня, пожалуйста… я никому ничего не скажу!
– Конечно, не скажешь, тварь! Ты, бля, уже все, что знал, рассказал руководству! Можешь не препираться, нам программисты все про тебя слили!
Грищенко вновь застонал и как-то обмяк. Федор отвесил ему свободной рукой несколько смачных пощечин.
– Женя, просто скажи, для чего ты писал все эти письма? – вступил в игру Леша. – Своим враньем ты только все усугубляешь, мы будем бить тебя, пока ты не сознаешься. Расскажи нам правду – и мы сразу тебя отпустим.
– Я серьезно не понимаю, о чем вы. Какие письма? Я ничего не писал…
Федор тяжело вздохнул и достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги.
– Мы предполагали, что у тебя возникнут проблемы с памятью, поэтому принесли небольшую шпаргалку. Может быть, она поможет тебе кое-что вспомнить. Ты не против, если я зачитаю?
– Не надо…
– Ну-ну, не капризничай. Лучше послушай.
«Уважаемый господин министр, – так начинается письмо, вполне безобидно! – К Вам вновь обращается специалист-эксперт отдела внешних связей департамента анализа и организационного обеспечения Грищенко Евгений Валентинович. – Что, Жень, по-прежнему будешь утверждать, что ничего не писал? – Хочу обратить Ваше внимание на очередной вопиющий случай нарушения этики работы в коллективе. Сегодня, 10 июля 2031 года, временно исполняющий обязанности начальника отдела внешних связей Скрябин Федор Алексеевич в нарушение Вашего распоряжения и должностных инструкций поручил мне и другим сотрудникам отдела написать характеристики на самих себя.
На мой взгляд, это задание является не только преступным, но и глубоко неэтичным, поскольку стимулирует самые низменные чувства в сотрудниках Министерства. Я говорю в первую очередь о гордыне, тщеславии, необоснованном стремлении к конкуренции. Таким образом, сотрудники, привыкшие честно оценивать свою работу (к ним я отношу и себя), неизбежно окажутся в проигрышном положении по сравнению с теми, кто рад использовать любую возможность приписать себе несуществующие достоинства и заслуги. – Боже мой, какой слог! – Поскольку поручение было дано в устной форме и осуществлялось с домашних компьютеров, у меня нет прямых доказательств преступных действий Ф. А. Скрябина. Тем не менее я прошу Вас крайне критически отнестись к присланным им досье на сотрудников отдела внешних связей. От этого зависит честь нашего прославленного Министерства, основанного в трудные годы Великой Отечественной войны Иосифом Виссарионовичем Сталиным.
С глубоким уважением и надеждой на справедливость,
Дочитав письмо, Федор несколько раз сильно ударил Женю по ребрам. Тот взвыл от боли.
– По-прежнему ничего не помнишь? Или память все же прорезалась?
– Подождите, не бейте! Пожалуйста, прошу…
– Как только расскажешь, зачем стучал, сразу перестанем.
– Я, в общем, вы поймите… я правда…
– Что?! – хором закричали дознаватели.
– Я действительно писал «Управленцу»…
– О чем? Как часто?! – с нетерпением спросил Петр.
– Почти каждый день… обо всем… по крайней мере, обо всех нарушениях…
– Вот с-с-сука!
Петр замахнулся, чтобы ударить Женю, но Федор перехватил руку. Грищенко рефлекторно закрыл голову.
– Продолжай, – сказал Федор. – Пока рассказываешь, мы тебя не тронем.
– «Управленец» все знал, все наши секреты. Даже про то место во дворе, где якобы «слепая зона»… там на самом деле есть камера на дальней стене… все видно как на ладони… Я его специально Пустохвалову посоветовал тогда.
«Так вот, значит, как засняли падение Пустохвалова», – подумал Федор. У него темнело в глазах от ярости, но он из последних сил старался не повышать голос.
– И что он тебе отвечал? «Управленец» что-то тебе обещал?
– Нет, ничего. Только благодарил за информацию и просил продолжать наблюдение…
– Тогда зачем ты все это делал? – спросил Леша. – Ты что, поставил нас всех под удар просто так?!
– Поймите, дело было не в том, чтобы вас подсидеть… Конечно, если бы мне предложили повышение, я бы не отказался, но это не главное. Просто вы все всегда относились ко мне свысока, как к идиоту… «Женя, подай, Женя, принеси, Женя, молчи, Женя, исчезни»… Думаете, я этого не замечал? А хуже всех был Пустохвалов… Когда я пришел, он мне говорил, что я максимум полгода проработаю на нижней ставке. Потом оказалось, что все не так просто… чтобы заслужить повышение, я должен был ему на всех стучать. Хорошо, я сделал и это, докладывал ему про каждый чих… И вот наконец настает подходящий момент: Хомякову увольняют… Казалось бы, повысь меня – и все будет супер!.. Но нет, он этого не хотел… Зачем ему было меня двигать, когда можно продолжать мной манипулировать… издеваться… Он заморозил ставку, якобы временно. Тогда-то я и решил, что мне стоит переориентироваться на новое начальство. Оно хотя бы беспристрастное, всех судит по делам…
– А мы-то думали: откуда Виталик все знает? Теперь понятно… – задумчиво протянул Петр.