– Привет, Венди! – крикнул мальчишка. Сейчас он был похож на настоящего пирата. Неизменная «трехстволочка» на поясе, бандана на голове, высокие сапоги. Похоже, Малому нравилась эта роль.
Венди прошла на борт корабля следом за Питером по перекинутому с палубы на ступеньки мостику. На судне кипела работа. Задира что-то приколачивал, мерно постукивая молотком. Умник, как всегда, чертил в блокноте, время от времени покусывая карандаш. Близнецы вынырнули из трюма, таща за собой огромный рулон парусины.
– Женщина на корабле – дурной знак, – буркнул Доб, роняя рулон под ноги.
– Конечно, если она женщина, – хихикнул Боб, – Питер, ты уже сделал Венди женщиной?
У нее вспыхнули щеки, и она поспешила убраться подальше от этих пошлых разговоров. Поднялась на верхнюю палубу на корме и всмотрелась в сооружение на входе в док – огромную бревенчатую стену, сдерживающую морские воды.
– Не, ну правда, – донеслось до нее. – Иначе зачем ты водил ее на площадь, Питер?
Раздался шлепок, короткий стон, удар по дереву.
– Э, хватит вам, парни. – Голос Умника.
– Боб, уймись. – Голос Задиры.
Шум, возня, кряхтения и ругань. Венди глубоко дышала, стараясь делать вид, что ее тут вообще нет. Послышался удар о пол. Похоже, Боб спрыгнул за борт. Потом еще один, значит, следом спрыгнул и Доб. Венди обернулась. Парни карабкались по лестнице со стороны носа корабля куда-то под крышу.
– Дебилы, да? – спросил, подойдя, Задира.
Венди молча кивнула.
– Не обращай внимания. Тактичность и близнецы – понятия несовместимые. И это неудивительно. Их отобрали у родоков в трехлетнем возрасте. Отец и мать часто бухали и оставляли детей голодными, холодными, грязными. Эти сами искали, чем бы подкрепиться. Возможно, в ход шли вполне себе недетские продукты и напитки.
Венди посмотрела Задире в глаза.
– Да, им потом рассказали в детдоме. И болезней у них было всяких, от вшей до гастрита. Конечно, либо тяжелое детство, либо генетика сказалась, но выросло из них то, что выросло. Вскоре начались сигареты, воровство и игры. Хорошо хоть Питер стал для них авторитетом, иначе скатились бы пацаны ниже некуда. Так что прости нас, придурков. Пожалуйста.
Светлые глаза смотрели на Венди с сожалением, виноватостью и грустью.
– Скучаешь по ней?
Задира пожал плечами и кисло улыбнулся.
– Она же вернется?
– Должна. В реале «эн пи си» возрождаются при следующем входе в игру. Как здесь это работает, мы до сих пор не поняли.
– Мне жаль, Задира.
– Да все нормально. Как тебе кораблик?
– Он великолепен.
– Малой, слышишь? – крикнул парень. – Венди говорит, твой корабль великолепен!
Малой спустился по канату так ловко, будто с ранних лет выступал в цирке, а не сидел за компьютером, шлепая пальцем по мышке.
– Как, думаешь, его лучше назвать? – спросил он.
– Это твое детище. Называй, как считаешь нужным.
– Может, «Принцесса моря»?
– Мне нравится.
– Или коротко: «Венди»? – Малой засиял.
– О, – выдохнула она. – Большая честь для меня, мистер пират. Могу я чем-нибудь помочь?
– Давай вместе распутывать паруса.
Из дока вышли спустя несколько часов, когда паруса были расстелены по палубе, как белая скатерть, а штурвал отполирован до блеска.
– Стоять, – раздался негромкий голос, и из-за контейнеров вышли и выстроились в шеренгу, направив на Венди и парней автоматы, сотрудники полиции. – Говорит капитан Зоркин. Бросьте оружие и поднимите руки.
Венди ощутила сильную боль в плече, когда Питер резко дернул за руку, обхватил, прижав к себе, и знакомое прикосновение лезвия к шее лишило ее способности дышать.
«Питер?»
– Назад, капитан Зоркин, – сказал он тихо.
– Отпусти девушку, Питер. На тебе столько преступлений, что сидеть не один век. Не вешай еще одно.
– Назад, капитан Зоркин, – повторил Питер. – Если не хочешь получить девушку частями.
Зоркин сделал шаг назад, но строй полицейских не двинулся с места. По коленям Венди прошелестел прохладный ветерок. С моря пахнуло солью. Или же это запах крови?
Венди отрывисто выдохнула.
– Отпусти ее, Питер! – крикнул Задира. – Мы сами ответим за свои дела.
– Да ты вконец зомбанулся, блондинчик, – рявкнул Питер.
Венди попыталась вдохнуть. Рука сильно давила на грудь, и она взялась за запястье Питера, стараясь оторвать его от себя, но он лишь крепче прижал нож.
– Тихо, – зарычал он в самое ухо. – В последний раз повторяю. Всем назад. Оружие на землю.
– Хлоп!
– Хлоп!
Два белых облака раскрылись перед глазами как салют, пряча за собой полицейскую шеренгу.
– А вот теперь бегом в машину, – шепнул Питер Венди, подталкивая в сторону квадроцикла. – Задира, за руль! Ну, где вы там, капитан Зоркин? – крикнул он, отбегая и скрываясь за контейнером. Обернувшись уже с квадроцикла, Венди увидела, как полицейские разбегались и занимали безопасные позиции. Но где в этот момент были близнецы и что они сейчас готовились отмочить, она и представить боялась. Задира уже мчал к дому. Но прежде чем прыгнуть за руль, он положил Венди на плечо руку, заставляя пригнуться, и подмигнул. Она поняла его намек, и дрожь еще сильнее охватила тело. Уже скоро. Сейчас.
Глава 27. Попытка
– Давай скорее! – крикнул Задира, накидывая на шею Венди оцифровщик. – Динь!
– Да здесь я, – раздался звонкий высокий голос, и только затем появилась голограмма. Качая бедрами, она подошла к Венди.
– Почему ты помогаешь мне? – спросила Венди, все еще не веря, что такое возможно.
Глаза Динь сузились.
– Хочу, чтобы ты поскорее убралась отсюда, – процедила она. – Питер мой, и я не позволю какой-то девчонке отнять его.
– Быстрее можно? – спросил Задира. – Обойдемся без прощальных речей. Просто, Венди, прости меня, если что не так. Ну и что еще? Удачи!
Венди улыбнулась.
– И тебе. Береги Малого. Не дай ему стать таким, как Питер.
– Еще чего! – донеслось от входа в холл. – А ну стоять! – Голос Доба заставил Динь вздрогнуть и отдернуть руку.
– Динь! – поторопила Венди, но Доб уже ворвался в холл. Задира тут же вырос на его пути и получил в лицо кулаком.
– Уйди с дороги, предатель!
Задира отшатнулся и бросился на Доба.
– Оцифровщик! – крикнул Боб.
– Венди, беги! – взревел Задира.
Она ринулась в сторону, чтобы обогнуть диван и выскочить из холла, но Боб перемахнул препятствие одним прыжком и встал у нее на пути.
– Отдай, – приказал Боб, прищурившись, и даже улыбка на этот раз сошла с его лица. Он стал неотличим от Доба, который уже катался по полу, сцепившись с Задирой.
Венди мотала головой и пятилась, прижимая к груди заветный билет домой.
– Не отдам, пожалуйста, Боб, я должна уйти.
– Уйдешь, когда тебе позволят.
– Вы не имеете на это права! – возмутилась Венди, чувствуя, как в горле собирается комок.
– Расскажи это кому-нибудь другому.
– Пожалуйста, пожалуйста, – залепетала Венди, изворачиваясь и изо всех сил сжимая в кулаке устройство.
– Эй! – раздался голос Питера, и все замерли, даже Задира с Добом разлетелись в разные стороны.
– Она хотела сбежать, – доложил Боб. – У нее оцифровщик. Задира и Динь с ней заодно.
Лицо Питера превратилось в камень. Острый, холодный, гладкий, как лезвие его любимого ножа. Питер медленно подошел, уставившись ледяным глазом, и видно было, как его изнутри раздирают эмоции. Вот промелькнуло недоумение. Вот злоба исказила губы. Где-то на окраине забрезжила досада и, может быть, жалость.
Венди не отводила взгляда от его лица. Ее трясло, а ногти впились в ладонь, все еще сжимающую оцифровщик.
Грудь Питера часто поднималась и опускалась. Дыхание стало шумным. И тут щеку Венди припекло. Так неожиданно и резко, что показалось, будто на нее плеснули кипятком. Венди оцепенела на несколько секунд.
«За что? За что?» – пульсировала мысль.
Венди отступила к стене, закрыв лицо. Оно пылало.
«Только не разревись», – приказывала она себе, а комок уже распирал горло.
– Ты спятил? – услышала Венди крик Задиры.
– Это не круто, Питер, – раздался тихий и дрожащий голос Малого.
– Ну-ну, полегче, – мягко добавил Умник.
Наверное, это Малой встал рядом и подергал за рукав. Венди лишь сжала губы до боли, точно они были плотиной, и она старалась, чтобы та не рухнула, выпустив сильнейший поток, который потом ничто и никто не остановит. Обида разъедала сердце. Еще никогда Венди не чувствовала себя такой ничтожной, бесправной и беззащитной. За что? Что он себе, вообще, позволяет? Она должна найти в себе силы и ответить. Но тело не слушалось. Горло разрывалось на части, ноги обессилели. И последним ударом стала фраза Питера.
– Будем считать, мы в расчете, – сухо, без малейшего сожаления о содеянном сказал он.
У Венди перехватило дыхание. Этот равнодушный ледяной тон бил больнее, чем жесткая ладонь. Хотелось сползти на пол, но где-то в душе, сердце, мыслях она пыталась отыскать веревочку, за которую можно ухватиться. Его взгляд. Его поцелуй в комнате наверху. Его рука на талии. Все не то, не то. Вот.
«Надо быть смелее», – всплыли в памяти слова Питера, и Венди вдруг поверила им, ухватилась и выпрямилась, размазав по щекам слезы. Подтянулась, цепляясь за слово «смелее». Надо быть смелее. Быть смелее.
– Мне жаль тебя, Питер, – произнесла она подрагивающим, немного далеким, гнусавым и не своим голосом, но это были те слова, которые давно нужно было сказать.
Питер только приподнял брови. Тогда Венди, глубоко вздохнув, продолжила, не глядя ему глаза и до боли сжимая кулаки, будто все еще держась за веревочку. Она больше не пряталась за мантией-невидимкой. Она здесь, перед ним, и все скажет.
– Когда ты заявился ко мне домой, я испугалась. Мне было страшно, когда ты надел на меня оцифровщик и я погрузилась в темноту, и когда ты бросил меня в лесу – тоже. Ты все время заставлял меня бояться. Я с первой встречи знала, что ты жесток, а потом поняла, что человеческие ценности для тебя не существуют. – Она сделала еще один глубокий вдох и выдох. – Но в тот вечер, когда ты ударил по кнопке, отправив лифт наверх, а сам остался внизу на расправу зомболюдям, я впервые пожалела тебя и оказалась права. Ты не хозяин. Ты жертва Паучьего острова.