– Что ты несешь?
Он с ухмылкой огляделся, но не нашел поддержки. Парни прятали глаза, только близнецы посмеивались.
– Она хочет, чтобы ты еще раз ее приласкал, – предположил Боб.
– Правду, – ответила Венди. – Правду, которую до сих пор тебе никто не открыл. – Она наконец почувствовала, что может стоять и дышать ровно, может чуть расслабить плечи и говорить все, что думает, поэтому осмелилась посмотреть в ледяной глаз. – Ты становишься чудовищем, Питер. Ты сам сказал, что игра поглотила тебя. Так вот, она и сейчас тебя поглощает. Все сильнее. И ты, хоть и считаешь себя сильным, не можешь ей противостоять. Посмотри на себя. Ты никого не жалеешь. Как ты поступаешь с другими? Единственный критерий, которым ты руководствуешься, принимая решение, помочь или нет, оставить в живых или убить, – это твоя справедливость. По мне, так это просто прикрытие. На самом деле ты всего лишь пытаешься вести себя как хозяин жизней, и своей, и чужих, как хозяин мира, но ты не хозяин. Ты превращаешься в раба.
Он сделал шаг и оперся рукой на стену. Пальцы метнулись к подбородку Венди. Она сглотнула, но не отвела взгляда.
– Ты не права, я хозяин Вирты и докажу тебе это прямо сейчас.
С этими словами он сжал ее запястье. От боли Венди зажмурилась, пыталась крепиться, но все-таки раскрыла ладонь, держащую оцифровщик.
Питер усмехнулся и забрал устройство.
– Видишь? Только я буду решать, когда ты сможешь уйти.
– Хорошо, – ответила она. – А ты не задумывался, почему доктор Косов хотел заполучить Задиру?
Питер пожал плечами.
– Может, ты скажешь почему?
– Потому что он единственный из вас, кто сохранил чувство сострадания, он единственный боится смерти и не желает ее ни себе, ни другим. И этим он мешает их планам. Планам сделать из тебя монстра. Как ты не видишь этого? – Тут Венди поняла, что повысила голос и вот-вот перейдет на крик. – Скоро ты пожалеешь, что живешь вечно.
Питер нахмурился, погрузился в свои мысли. Белый глаз смотрел на Венди застывшим пятном.
– Прошу тебя, остановись, Питер, пока не поздно.
– Она права, прислушайся, – тихо сказал Задира.
– Остановиться в чем?
– В причинении другим боли и страданий, – сказала Венди, отворачиваясь к окну. Больше ей нечего было добавить.
В воздухе заискрило.
– Питер! – Вскрик Малого заставил Венди обернуться. – Питер, твой глаз! – кричал мальчишка, и Венди наконец поняла, что изменилось. Белое пятно, обычно угрожающе посматривающее на всех, исчезло, и на его месте возник голубой, как чашка на тумбочке возле кровати, глаз.
Питер часто заморгал, потом закрыл один глаз, другой, убедился, что все восстановилось, облизал губы и глубоко вдохнул.
– Что же? Я держу слово. Ты свободна, – сказал он спокойно, глядя мимо Венди. – Динь!
Голограмма не заставила себя ждать и появилась в следующую секунду. Вид у нее был растерянный, даже испуганный. Наверняка она ожидала выволочку и робко посмотрела Питеру в глаза. Однако, увидев, в чем дело, оживилась, мигом сменила маску покорности на образ женщины, знающей себе цену, и подплыла к Питеру белым лебедем.
– Отправь ее домой, – коротко распорядился тот, надев на шею Венди оцифровщик и бросив на нее лишь один краткий взгляд, как бы говорящий: «Ты же этого хотела? Получи».
Венди ничего не ответила. Слезы хоть и не прорвали плотину, но выступили на глазах и размыли все вокруг. Она осмотрелась. Мальчишки застыли и молчали. Задира вздыхал, Малой кусал губы. Близнецы переглядывались. Умник дергал плечами.
Динь протянула руку, и нежное сияние побежало по коже. Венди посмотрела на Питера, пытаясь выразить во взгляде, как ей жаль, что все так вышло, что она его прощает и желает только добра. Она хотела бы пожелать этого каждому из них, но не могла выдавить ни звука. Комок сдавливал горло. Она сморгнула выступившие слезы и в этот миг погрузилась в темноту.
«Вот и все».
Глава 28. Телепортация
Пахнуло сыростью. Послышался шорох медленных шагов. Чьи-то холодные пальцы сомкнулись на плече Венди. Во мраке еще более темным пятном показался высокий силуэт.
– Привет, Венди, – сказал блеклый голос, больше похожий на шепот.
Вместо знакомой комнаты Димона, которую ожидала увидеть Венди, появились голые каменные стены подвала. На одной из них горел факел. Тот, кто стоял рядом, шагнул к свету.
Лысая голова, болезненно-бледное лицо, покрытое щетиной, запавшие глаза с черными тенями вокруг и огромный красный рот.
Венди закричала, попятилась, но тут же уперлась спиной в стену.
– Кто ты?
Человек усмехнулся и поднял руку. На ней вместо пальцев сверкнули восемь паучьих ног.
Венди зажала рот, чтобы не оглушить криком саму себя. Она отвернулась и почувствовала, как эти паукопальцы снимают с ее шеи оцифровщик.
– Хозяин Паучьего острова, – ответил мужчина. – Многие говорят Паук, но я предпочитаю граф Паук. Тебе следовало знать, что перемещение из этого мира в твой происходит по темному коридору, где тебя в любой момент может кто-нибудь схватить.
– Что тебе нужно? – спросила Венди, но он молча сжал ее плечо и повел вдоль стен до ближайшего поворота, а там, на удивление любезно, пригласил войти в комнату за толстой деревянной дверью.
– Располагайся. Я трижды задам вопрос и очень надеюсь на утвердительный ответ. Ты же умница, да? Я слышал, ты умница.
– Какой вопрос?
Венди осмотрелась. На одной из стен горел факел. С балок под низким потолком свисали цепи, а по центру, тоже на цепях, громоздкая люстра со свечами, но они не горели. В углу стояла низкая скамейка возле грубого деревянного столика, а у противоположной стены – кровать под навесом из черной ткани, отбрасывающей блики пламени.
– Станешь ли ты моей Темной графиней?
– Что? Нет! – воскликнула Венди. – Отпустите меня. Я должна вернуться домой. Пожалуйста.
– Первая попытка провалена, Венди. Я вернусь позже. Подумай. На мой взгляд, антураж к этому располагает.
Паук поклонился, спрятав чудовищную руку за спиной, и исчез за дверью. В замочной скважине со скрипом повернулся ключ.
Венди охватил озноб. От холода или страха? Скорее, второе. Холодной эту комнату назвать было нельзя. Даже пахло в ней разогретым маслом. Остров находился в тропиках, и по вечерам его накрывала влажная духота. Толстые каменные стены замка сильно прогревались за день и теперь мягко отдавали свое сухое тепло внутренним помещениям, так что здесь было даже комфортнее, чем снаружи.
Но вот страх холодил спину, руки и колени, которые так и норовили подогнуться от безысходности идиотского положения. Венди уже должна была быть дома, увидеться с братом и на эмоциях рассказывать ему о своих приключениях, вспоминая их, с одной стороны, как страшный сон, а с другой – грустя о безвозвратной утрате. Она бы уже позвонила родителям, сообщила, что с ней все в порядке, и извинилась бы перед Зоей Павловной за то, что так неожиданно пропала.
Размышление прервало легкое мерцание, и в комнате появилась Динь.
– Динь! – не сдержавшись от волнения, воскликнула Венди, но Динь приложила палец к губам.
– Не советую выдавать мое появление, – прошипела она и, обведя комнату синим взглядом, добавила: – Уютненько. Может, останешься? – хихикнула она.
– Что произошло? Как я сюда попала? – затараторила Венди. – Ты поможешь мне выбраться?
– Не все сразу, девочка. Я далеко не всесильна. Оцифровщика нет, а без него я ничего не могу сделать, но в моих интересах, чтобы ты как можно скорее исчезла с острова.
– Почему? Ты не должна ревновать. Между мной и Питером ничего не было!
Динь метнулась к Венди, на лету преображаясь и обретая телесность, будто никогда и не была голограммой. Платье, волосы, идеальная кожа и туфли на шпильках тоже материализовались. Звонко постукивая каблуками, Динь сделала два шага по каменному полу и посмотрела свысока, чуть ли не ткнув Венди в лицо своим пятым размером.
– Потому что Питер мой, – ответила она, и в холодном взгляде мелькнула тень ревности.
– Вы с ним… ну… близки? – сама не зная зачем, поинтересовалась Венди.
Глядя на совершенные формы женщины, словно сошедшей с ковровой дорожки, по которой актрисы идут за «Оскаром», и вспомнив горячий взгляд Питера, она сказала первое, что пришло в голову.
Голограмма, а точнее бывшая голограмма, рассмеялась так, что грудь затряслась, едва не выпрыгивая из декольте.
– Крошка, ты на Паучьем острове, где нет смерти, нет страха, нет законов. Задавать такие вопросы как минимум неприлично и даже странно.
«Подумаешь. Роковая женщина, тоже мне!»
Венди дернула плечами. Представлять эту фарфоровую куклу в смелых руках Питера – вот что было на самом деле странно. И она предпочла не представлять. Сейчас была забота поважнее, чем конфликт из-за парня. Из-за парня, которого она, Венди, отвергла. Из-за парня, который ее ударил. Из-за парня, который вряд ли за ней теперь придет.
Венди шмыгнула носом и села на край кровати. Как выбраться? Как попасть домой? Ну почему все это не сон?
– Ладно, крошка, я же здесь не ради того, чтобы поговорить и скрасить твое одиночество, – сказала Динь, усаживаясь рядом, и тряхнула волосами. Комната, пропахшая горячим маслом, вмиг наполнилась сладким ароматом ванили. Да, голограмма любила прикинуться наивной недотрогой. – Паук не идиот, чтобы таскать оцифровщик в кармане. Он отнес его в сокровищницу. Я сделаю так, что дверь отопрут, а ты проберись туда, возьми оцифровщик, и я отправлю тебя домой. Только одно условие: найди ключ. Большой старинный ключ.
– От чего?
– Слушай, это единственная маленькая плата за твою свободу. Можно не спрашивать, что, зачем и почему?
– Ладно. Другого варианта все равно нет, – согласилась Венди. – Паук же не убьет меня, если поймает?
– Ему в твоей смерти никакого проку. – Динь поднялась и начала на глазах растворяться, снова превращаясь в голограмму. – Когда услышишь, что дверь открылась, беги вниз в подземелье, там увидишь арку, за ней маленькую дверцу, она уже будет открыта.