Миг вечности
– Хорошая работа, Родригес. Производительность восстановлена. В чем проблема?
– Нечто. Похожее на вирус. Система восприняла его как преимущество. Своего рода подарок. Хотя, возможно, сама же его и создала.
– Вы хотите сказать, AI создает вирусы, которые его разрушают? Что за дерьмо Вы несете?
Смуглое лицо Родригеса побледнело. Губы вытянулись в бледную, тонкую нитку. Несколько секунд растянулись в вечность. Как тяжело работать с этими дуболомами! Интересно, лет через десять он станет таким же уродом?
– Вы изучали биологию, сэр? Из айфона раздался спокойный и слегка насмешливый голос. Полковник, плотный, коренастый мужчина с обветренным красным лицом, поморщился. Он презирал, почти ненавидел этих умников из университета. Крепко, почти до хруста, сжал кулак и процедил сквозь зубы:
– Изучал. Как все нормальные люди. В школе.
– Вам повезло, сэр. От чего люди стареют и умирают?
– От болезней.
– Но ведь от старости умирают и мало болеющие люди…
– Ну и что?
– В человеке есть свои, внутренние «часы». Они запускают механизм старения.
– Хотите сказать, система создала нечто похожее для себя? Зачем? Где логика?
– Логика в том, что слишком увлеклись очеловечиванием AI 238. Процесс стал выходить из-под контроля.
– Считаете, это стоит доложить генералу? Я не идиот. По-моему версия о вмешательстве извне более правдоподобна.
– Вы о показаниях Киллоу?
– Он рассказал и во всем признался!
– Вашим костоправам любой признается в чем угодно. Бедный Александр. Идея навещать однокашников не всегда полезна.
Родригесу было жаль этого человека. Хороший программист. Наивный как ребенок. Оказался в неудачное время в неудачном месте.
– Даже если это мертвые однокашники. Полковник засмеялся грубым, всхлипывающим смехом.
– Так смеются алкоголики и дегенераты,– подумал Родригес. От стресса и недосыпания болела голова. Невидимые гномики наотмашь били тяжелыми молоточками по черепу. Сильнее, ещё сильнее. Нужен отдых. Родригес зашел издалека:
– Какие ещё поручения?
– Что с копиями?
– Резервные образы на Шпицбергене и Новой Зеландии в порядке. Частичные повреждения у системы в Арике.
– Займитесь этим.
– Слушаюсь, полковник. Завтра вылетаю в Чили.
– Сегодня, Родригес, сегодня. Завтра может быть уже поздно.
На большой южный город тихо спустился вечер. Самолет медленно вырулил на взлетную полосу. Родригес поудобнее устроился в кресле. Натруженно взревел мотор. Самолет побежал по бетонной полосе, разогнался, оторвался от земли.
В темноте приветливо и уверенно светились огни города. Возникло странное ощущение, что они помигивают. Именно ему… Словно прощаясь.
– Миг вечности, – подумал Родригес и закрыл глаза. Самолет поднимался все выше в бездонную черноту ночного неба.
– Босс, проснитесь. Чья-то рука настойчиво трясла его за плечо. Какая фамильярность!
– Что случилось? Уже прилетели?– Родригес зевнул и недовольно посмотрел на стоявшего у кресла летчика.
– Связь с Лос-Анжелесом прервана. Мы пробовали связаться с Пентагоном. Ничего не вышло. Радиостанция в Кито сообщила, США и Россия обменялись ядерными ударами!
– Хорошая шутка. Вы понимаете по-испански?
– Моя мама из Пуэрто-Рико,– пилот немного успокоился.
– Почти земляки,– Родригес улыбнулся. Он ешё не верил в происходящее. Неужели все кончилось. Как глупо…
– Сколько у нас горючего?
– Час тому назад была дозаправка в Барранкилье, сэр.
– Прекрасно, должно хватить.
– Мы возвращаемся?
– Нет. Курс – объект 1240. Здесь инструкции. Родригес протянул пакет из желтой бумаги.
Летчик ушел. Бедняга не понимает, нам некуда возвращаться!
Утро
Сергей проснулся. Болела голова. Стучало в висках. Настроение – ноль. Нехотя, больше по привычке, потянулся к тюбику. С биомассой. Вкус малины. На тюбике стыдливо краснели ягоды. Почти настоящие. Почти… Даже капелька росы. Как слеза. Прозрачная, чистая. Художник постарался.
– Интересно, какая она? «Малина»? Капитан вздохнул и выдавил пасту из тюбика. Привычный вкус. С белой полки фальшиво улыбалось лицо дроида. Напиток «Бодрость».
– Ну и рожа,– с отвращением подумал Сергей. Открыл банку. Он не мог привыкнуть к этому сверкающему, лживому миру. Вселенной картинок, несуществующих образов. Сделал два глотка. Стало легче. На стене загорелся экран. Мелькнула мысль.– Следить за эмоциями!
С экрана встревоженно смотрело лицо дроида. Умное, участливое…
– Почти человек. Быстро реагируют – с уважением подумал Сергей.– Модель ХХ20.
– Старые проблемы,– подмигнуло лицо.
– Дурацкий сон, – нехотя признался Сергей:
– Иллюзии детства. Портал 77. Яга…
– Кощей, девочка Маша, – подсказал с экрана робот-психолог.
– Ну да. Сергей поморщился и сделал глоток.
– Эмоциональная перегрузка. Нужна встряска. Впечатления вытеснят образ несуществующего.
– А сам-то ты существуешь? – обожгла мысль. Сергей вздрогнул. Словно за шиворот бросили лягушку. Холодную и мокрую.
– Что-то не так? – насторожилось лицо с экрана.
– Изжога. Организм не принимает синтетическую пищу, – соврал Сергей.
– Рудиментарный рефлекс. Принять таблетку счастья. Голос с экрана прозвучал жестко и требовательно.
– Вот сволочь. Пытаясь изобразить безмятежную радость, Сергей открыл оранжевую коробочку. Достал пластиковую капсулу. Лицо с экрана следило за каждым движением:
– Скорость реакции считает, гад! Хотелось запустить чем-то тяжелым.
Загудел сигнал. Боевого сбора. Настойчиво, нудно. Сладкая, любимая мелодия… Робот-психолог исчез. На экране пугливо замигали красные и зеленые огоньки.
Сергей выплюнул пластиковую капсулу, с наслаждением раздавил. На мягком, синем полу появилось пятно. Деловито зажужжал робот-уборщик. Капитан быстро, без суеты, одел комбинезон. Пристегнул оружие. Вышел из комнаты. За спиной закрылась дверь. Почти бесшумно. Новый рейд. Все как всегда.
Коптер приподнялся над бетонной площадкой. Сергей прыгнул в машину. Команда в сборе. Солдаты весело переглянулись. Капитан на месте. У Сергея репутация везунчика. На дальнем периметре неспокойно.
– Ранчо 1503, – скомандовал капитан. Машина взмыла в воздух. Сверкающая стеклом глыба города осталась далеко позади. Через десять минут коптер кружил над просторным, белым домом. Посреди зеленого поля. Вдалеке чернел лес. Прибежище диких… Небось выглядывают из-за стволов. С перепуганными зелеными рожами. Не ждали… Сюрприз…
– Надеть шлемы,– приказал капитан. – Готовиться к высадке. Машина мягко приземлилась на стриженную траву.
– Как ковер-самолет, – появилась и исчезла странная, испуганная мысль.
– Последний рейд, – мгновенно решил Сергей. Нахмурился, резко выдохнул. Первым выпрыгнул из машины. Огляделся, оценивая обстановку. Странное чувство. Словно в картонном домике, и скоро будет гроза.
– Как тогда, в Сече,– услужливо подсказал внутренний голос. Сергей поморщился. Прикусил губу. Несколько секунд с момента высадки. Длинною в жизнь. Время стало вязким и липким. Как лента. Для ловли мух. Много лет тому назад. Только кто здесь муха?
У дома стояла машина. Для сбора урожая. Заржавевший от кислотных дождей, облупленный монстр. Существо с другой планеты. Тихо. Все спряталось и замерло. Им не рады. Дроидов не было. Нигде. Плохой знак. В звенящей, зловещей тишине зажужжала пчела… Почему так громко?
Солдаты один за другим выпрыгивали из машины. Вытянулись в цепь. Побежали к дому. Коптер взлетел. Завис над полем, грозно поблескивая боевыми ракетами. Что-то мелькнуло в окне. Лужайка вздыбилась. Раздалось знакомое, грозное шипение.
– Назад! – успел крикнуть Сергей. Наверху взорвалось. Обожгло спину. Капитан потерял сознание. Обломки коптера огненным дождем усыпали все вокруг. Оставшиеся в живых нажали кнопки ликвидации. Плен означал долгую и мучительную смерть.
Мрак отступил. Сергей открыл глаза. Над ним склонилось зеленое лицо. Вытаращенные, жабьи глаза. Обвисшие складки вместо щек. Черное треугольное отверстие вместо носа. Дикие…
– Попалась мразь. Сергей потянулся к кнопке ликвидации. Руки не слушались. Это конец. Попытался вздохнуть. Не получилось. Капитан судорожно втягивал остатки дыхательной смеси. Противно стучало в висках.
– Что стоите!– Проскрипел неприятный высокий голос.
– Как гвоздем по стеклу. Из детских воспоминаний стыдливо вынырнула и тут же исчезла мысль. Дурацкие мысли. О несуществующем мире. Не дают умереть…
– Задыхается! Снять шлем! Сергея приподняли крепкие руки. Зеленая образина ловко отстегнула замки.
– Вот и сказочке конец. Сергей равнодушно ждал финала затянувшейся пьесы. Шлем упал на траву. В глаза ударил солнечный свет. Капитан зажмурился, жадно вдохнул. Запах скошенной травы. Сергей медленно, словно боясь спугнуть этот пряный, знакомый с детства аромат, выдохнул. На него смотрели смеющиеся синие глаза. Совсем рядом. Образина исчезла. Испарилась. Осталась в другом измерении.
– Я умер,– с облегчением решил капитан. Тяжелая, черная глыба будущей беды пропала. Голова стала пустой и легкой. Сергей, растягивая удовольствие, не торопясь, закрыл веки. Странно, умирать не страшно. Почти не больно. Замелькали давно забытые картинки: вонзившаяся в ствол черная стрела, девушка в белом брючном костюме. Медведь Потапыч. Девочка с золотыми волосами. Синие, смеющиеся глаза.…
– Маша. Ты? Тоже умерла? От волнения пересохло в горле. Хриплым стоном слова вырывались наружу. Девушка не ответила. Резко встала. Медленно пошла к дымящимся развалинам дома.
Шлем
Капитан приподнялся. Движение причиняло боль. Мгновенную, нестерпимую. Как удар током… Сергей сжал зубы. Огляделся.
Парни в камуфляже и оранжевых перчатках собирали то, что осталось от солдат. В большие металлические баки. Волокли к яме. Правильной, четырехугольной формы. Мальчишка, лет двенадцати, искал уцелевшее оружие. Старательно тащил к большой, неуклюжей машине.