Илень смущенно покашлял.
— Найти Учая непросто. Пока он в Ладьве сидел…
— А ты найди. И передай мои слова.
— Добро, — буркнул дривский воевода.
Ширам повернулся и принялся разглядывать остатки сгоревшего храма Исвархи. Одинокая обгоревшая стена торчала из кучи обломков. На ней виднелись остатки росписи, которую богомаз так и не успел подправить. Где арьи видели Исварху, попирающего Змея, дривам виделись Яндар и Ячур, священные братья.
— Ты, верно, заметил, что я не говорю о Киране, — продолжал Ширам, вновь обращаясь к Иленю. — Мы оба знаем, что он сейчас у Учая. Я мог бы потребовать его выдачи либо предложить дривам выкуп за его поимку… Однако не стану.
— Почему?
— Киран не просто изменник. Он преступно управлял дривскими землями. Он заслужил суда и казни здесь, в своем бывшем наместничестве. Попадись он мне, я бы передал его вам… Да-да, можешь не верить…
— Кому же верить, как не тебе, славный сын Гауранга?
Ширам усмехнулся:
— Опасаетесь, что я прибыл сюда карать мятежников, как мой отец в Ратхане?
Илень неопределенно повел глазами.
— Аратте вовсе не нужно, чтобы этот край лежал в руинах, — продолжал Ширам. — Я останусь тут до весны, начну восстанавливать Мравец. Прикажу снова открыть торг… Мои люди будут следить за порядком… Я принес вам мир — верите вы или нет. Готовы ли ваши старейшины встретиться со мной?
— Готовы, — склонил голову Илень. — Я с тем и пришел к тебе, воевода. Здесь поблизости — вон там, в лесу за рекой, — стоит храм грозного Ячура… Старейшины будут тебя ждать через два дня. Бери с собой свиту — сколько пожелаешь. Только приезжайте не раньше, чем зайдет солнце.
«Да кто это у вендов после заката солнца судил и решал? — удивился Ширам, немного знакомый с обычаями лесовиков. — Хотя храм Ячура…»
— Кстати, — будто вспомнив, произнес он, — ходят слухи, будто живет в ваших краях некий удивительный гусляр. Кто его пение раз услыхал, вовек не забудет…
Илень в замешательстве почесал пегую бороду:
— Чудо-гусляр? Должно быть, слепой певец Учая. Тот его все время с собой таскает.
— Как бы послушать его?
Глава 14. После заката
Низкий рев пастушьего рога летел над зимним лесом.
Взвился вихрь, заскрипели сосны, сорвались с веток снежные шапки, осыпая Мазайку сверкающими искрами снежинок. В свете луны все казалось призрачным, синеватым: и снег, и лица, и глаза волков, что смотрели на него из чащи. Как много их тут! Кажется, все волки Ингри-маа пришли на его зов!
Мазайка поднял рог к губам, набрал воздуха, и над заснеженными чащобами снова понесся гулкий рев…
— Эй, парень, просыпайся, — разбудил его негромкий голос Андемо. — Слышишь?
Мазайка вскинул голову, озираясь. Над головой низко нависали еловые лапы собранного наспех шалаша. Андемо на корточках сидел у входа, настороженно прислушиваясь. Увидев, что Мазайка проснулся, бьяр прикоснулся пальцем к губам, призывая к тишине.
— Вроде собаки лают? — неуверенно проговорил Мазайка.
— Не только…
Теперь уже оба услышали откуда-то издалека зов охотничьего рога.
— Загонщики перекликаются, — подтвердил Андемо. — Где-то в лесу, похоже, облава… Вот принесла нелегкая!
— А может, это дривы? — оживился Мазайка. — Может, мы уже в их землях?
Бьяр покачал головой:
— Рог трубит на севере. Это за нами. Вернее, за тобой.
— Учай?
— Конечно. После того, что ты мне рассказал о стае волков, служивших вашему роду… Неужто думаешь, он тебя так просто отпустит?
Мазайка молча полез из шалаша.
— Погоди, — тихо сказал Андемо. — Поглядим, кто это.
Уже несколько дней Андемо и Мазайка пробирались лесами в дривские земли. Бьярский колдун загодя приготовился к дальнему пути, так что они ни в чем не нуждались.
«Когда Варлыга уводил своих людей после набега оборотней, он попросил меня остаться в Ладьве, — рассказывал Андемо на привале. — Весьма удачно, что Учай так и не пригляделся ко мне. Эка важность, жалкий бьяр… И даже слепой чародей прохлопал меня. А гусляр ох как силен! Ох как страшен! Видел, Мазайка, как на празднике он наводил морок на арьев? И богиню, думаю, тоже именно он нам явил…»
Мазайку тревожило другое.
«А волк?! Тот, что унес Шаркана из огненной избы?»
«Не знаю, дружок. Может, кузнец наворожил… Видел чужеземного кузнеца рядом с Учаем, черного, как головешка? Он тоже непрост. Тот железный венец, что Учай надел на богиню, — я бы такой и в руки брать остерегся, не то что чело им увенчать… Тут все перепутано, как в буреломной чаще. А самое худшее — в этот узел тесно увязаны боги».
«Какие боги?»
«И здешние, и чужие… Те, именем которых убивали невинных, которыми клялись и нарушали клятвы. Боги такого очень не любят… Боги мстительны… Они не прощают смертным слабости, а паче того — не терпят предательства. Поверь, я-то знаю. Ведомо мне: будет расплата. Может, скоро, может, нет, но ее не избежать никому…»
Андемо помешал еду в котелке и добавил:
«А впрочем, думаю, все это не наше дело. Нам с тобой надо попросту убраться поскорее да подальше от Учая. Мы пойдем в земли дривов…»
«К Варлыге?»
«Да. Он объяснил, где его ныне искать. Недалеко от Мравца есть большой храм Ячура…»
«К Варлыге! Славно!» — с невольной радостью выпалил Мазайка.
При одной мысли, что они скоро встретятся с суровым предводителем дривов, стало спокойнее на душе. Но он вновь встрепенулся:
«А как же Кирья? Нешто бросить в змеином гнезде?»
Андемо развел руками:
«Твоей подруге ничего не угрожает. Она ведь сестра самого Учая. Кто посмеет причинить ей вред?»
О других своих мыслях относительно рыжеволосой сестры вождя Андемо, впрочем, умолчал. Он давно уже понял, что Кирья обладает могучим колдовским даром, с которым не умеет управляться. А пристальное внимание, которое проявлял к девочке зловещий слепец Зарни, не сулило ей ничего хорошего. Однако Андемо здраво себя оценивал и понимал, что с Зарни ему не тягаться.
«У Кирьи своя судьба, — задумчиво добавил он. — Ее ведут боги…»
«Да ведь она сама много раз говорила, что бродит в потемках», — возразил Мазайка.
«Рано или поздно судьба ей откроется. И знаешь что, Мазайка, не завидую я тому, кто вздумает перейти ей дорогу!»
Сидеть и ждать в шалаше им пришлось недолго. Звук рогов и лай собак становились все громче, явно приближаясь. Вдруг среди сосен промелькнуло что-то черное, и на полянку вылетел невысокий лыжник. Промчавшись по той самой тропе, которой шли Андемо и Мазай, он вновь скрылся в лесу. Даже не взглянув в сторону шалаша и явно не заметив его.
— Да это же Шаркан! — вырвалось у Мазайки.
Прежде чем он успел добавить что-то еще, с той стороны, где исчез маленький сакон, донеслись громкие торжествующие выкрики. Похоже, сын кузнеца угодил в ловушку.
— Надо помочь!..
Мазайка ринулся на помощь приятелю, однако Андемо поймал его за руку и рывком вернул на место.
— Сиди! Там же ловчие…
В этот миг Шаркан вновь появился на прогалине. Красный, запыхавшийся, он едва переводил дух. Быстро оглядевшись, он присел, сбросил лыжи и белкой взлетел на ближайшую сосну. Мазайка, хоть и выросший в лесу, даже не подозревал, что можно так ловко лазать.
Несколько мгновений было тихо. Затем лес наполнился выкриками и лаем, и на поляну повалили ловчие. Это были ингри из Ладьвы, молодые парни из Учаева войска — большинство из них Мазайка узнал в лицо.
Но прежде чем кто-то из них успел заметить шалаш и замерших рядом с ним беглецов, Андемо сам шагнул вперед, выставил обе руки перед собой и хлопнул в ладоши.
Все взгляды обратились на него.
— Вот растет в лесу большая сосна! — запел Андемо, прежде чем кто-то успел сказать хоть слово. — Медные ветви, золотая крона! Рядом вторая сосна растет, поменьше! Тянутся к небу две сосны — большая и малая, — и ветер их качает — туда-сюда!
Размеренные хлопки ладоней заворожили парней. Они слушали, затаив дыхание.
— Много в лесу сосен, больших и малых. — Голос Андемо гудел, как зимний ветер в кронах. — И все их ветер качает — туда-сюда!
Мазайка поморгал — на миг почудилось, что вместо бьяра рядом с ним в небо тянется высокое дерево…
Один за другим ловчие Учая отводили взгляды от поющего и, словно забывая о нем, начинали бродить по поляне, обсуждая, куда мог подеваться Шаркан.
— Отступай к лесу, — быстро прошептал Андемо, не прекращая хлопать и петь про сосны.
Медленно пятясь, они ушли с опушки и притаились за старым заснеженным выворотнем. Лишь тогда Андемо умолк и бессильно привалился к обледеневшей коре.
— Они нас не увидели! — восторженно зашептал Мазайка. — Ты отвел им глаза!
— Да — а теперь сиди тихо и дай мне передохнуть…
Андемо опустил веки, стараясь унять дрожь в руках. Мазайка чуть высунулся из-за корявых корней и принялся наблюдать, что происходит на поляне.
Там уже нашли, куда подевался Шаркан. Две маленькие лайки, встав передними лапами на одну из сосен, громко лаяли. Ингри обступили дерево кольцом. Мазайка насчитал около десятка загонщиков. Возглавлял их один из десятников Учая — Тармо из рода Горностая.
— Эй, малец, слезай! — крикнул он. — Попался, так уж попался!
Шаркан, удобно устроившись в ветвистой сосновой кроне, молчал.
— Слазь, не тяни время! А не то смотри, стрелой снимем!
В воздухе что-то сверкнуло среди ветвей, пролетело вниз и вонзилось в плечо Тармо. Тот крутанулся на месте и схватился за плечо, разразившись проклятиями. В плече у него торчал один из тех отличных ножей, которыми так славилась кузница Тхери. Остальные загонщики гневно зашумели.
— А ну-ка сбей его оттуда! — сердито приказал Тармо, обращаясь к парню с луком в руках.
— Охотно!
Тот взвел самострел, прицелился. В воздухе свистнула стрела. Из ветвей донесся слабый вскрик.
— Сползает! Ловите, ловите! — закричал Тармо.