— Будь ты проклята! — неслись снизу крики Зарни. — Лживая, хитрая рыжая ящерица! Отродье нелюди с порченой кровью! Будьте вы прокляты, арьи! Злые дивы, погибель мира! Не надейся скрыться, я найду тебя даже в ледяном аду!
Кирья взмахнула черными крыльями и взмыла ввысь.
Эпилог
Часть 1. Путешествие на юг
Аоранг стоял на одиноком холме, словно парящем над зимней степью, и щурился, подставляя лицо солнцу и ветру. Ветер был теплым, он пах сухим разнотравьем, пылью и еще чем-то, что пробуждало в душе мохнача множество полузабытых образов и ощущений. Кажется, это был запах очень далекого моря…
В бледно-голубом небе над холмом с резким криком пронеслась речная чайка. Откуда она тут взялась, так далеко от оставшейся позади Даны? Впрочем, никто толком не составлял землеописаний этой безлюдной окраины Аратты. Возможно, тут протекали еще какие-то крупные реки, кто же знал? Но запах моря…
«Землепроходцы могли пропустить реку, но уж моря не проглядели бы, — подумал Аоранг. — Степные земли Великой Матери уходят далеко на полдень, огибая Накхаран. Ходят смутные слухи, что где-то на юге равнины упираются в непроходимую горную цепь. Или море — дальше, за горами?»
Озаренная солнцем степь радовала глаз переливами рыжего, бурого, золотого. В пути Аоранга пару раз накрывало снежной бурей, но снег, едва примяв травы, сразу таял. И теперь мохнач любовался, как ветер гонит волны по высохшей траве, треплет метелки, словно седые пряди.
Повернувшись, он устремил взгляд на восток. Там вдалеке, вдоль окоема, тянулась синеватая линия гор. Это был Накхаран.
Глаз мохнача поймал движение вдалеке. Табун диких лошадей! Аоранг уже не в первый раз встречал их на пути. Степи были полны дичью. Какая тут была бы царская охота! Однако людей мохнач не встретил пока ни разу.
Зато Рыкун пропадал в степи днями и ночами, почти каждое утро с гордостью принося хозяину добычу. Саблезубец начал охотиться самостоятельно намного позднее диких ровесников. Прежде для него охотился Аоранг, зато теперь Рыкун наверстывал упущенное. Кот быстро рос, входя в полную силу: раздался в плечах, отрастил тяжелую морду, заматерел. Белые клыки почти на ладонь выглядывали из-под верхней губы. Прежнее изящество юнца заменили сила и мощь. Это уже был не домашний питомец жреца, а настоящий хищник. Нрав его тоже изменился — Рыкун перестал голосить по всякому поводу, распробовал независимость. Аоранг даже немного скучал по прежним временам, когда Рыкун постоянно липнул к нему и чуть что бежал к «отцу» за помощью и утешением.
А вот и Рыкун — разумеется, уже увидел диких лошадей и подкрадывается к ним! Аоранг заметил саблезубца лишь тогда, когда тот поднял голову, нюхая воздух. Рыжеватая, в бурых пятнах шерсть была совершенно неразличима среди сухой травы. Сейчас огромный кот медленно подбирался к табуну, двигаясь плавно, словно переливаясь с лапы на лапу. Уши прижаты, каждая мышца напряжена перед прыжком…
Аоранг замахал руками, закричал:
— Э-ге-гей! Не время охотиться, Рыкун!
Табун сорвался с места и понесся вдаль, поднимая облако пыли. Рыкун длинными прыжками рванул за ними. Как и Аоранг, он прекрасно понимал, что лошадей ему не догнать, но удержаться не смог.
Аоранг захохотал, хлопая себя по бедрам. Потом лег на спину, раскинул руки и уставился в небо, чему-то улыбаясь.
Он и сам не мог бы сказать, почему у него так легко на душе — чуть ли не впервые за последние месяцы, с тех пор как его вытащили из кургана. «Может, я просто слишком долго не был один?» — подумал он. В земле Великой Матери он всегда был на людях — днем и ночью ему прислуживали, угождали, а заодно и приглядывали…
Аоранг с содроганием вспоминал, как проснулся в кромешной, пропитанной благовониями тьме, долго пытаясь понять, что произошло, где он, куда подевалась Аюна, почему в голове такая мутная тяжесть и где грань между явью и сном… Помнил смертельный ужас, пришедший с пониманием, что произошло… Как, с трудом овладев собой, начал раскапывать курган изнутри, устроил обвал и едва не похоронил себя под рыхлой землей… Как начал задыхаться и помраченным сознанием завладели безумные видения, несомненно насланные злыми дивами этой страны. Молнии, бьющие в курган и сжигающие его плоть; клубящиеся тучи, в которые обращалась вспаханная земля; выходящая из этих туч огромная женщина с четырьмя грудями. Богиня увлекала его в борозду, в жирную землю, душила в неодолимых объятиях…
Перемазанную в грязи морду саблезубца Аоранг тоже сперва принял за предсмертное видение. А звуки голосов и удары лопат уже и вовсе прошли мимо него — мохнач окончательно лишился сознания…
Потом, когда верховный жрец Ашва все рассказал ему, Аоранг понял, что Рыкун-то его и спас. Той ночью саблезубец явился к кургану, под которым похоронили хозяина, и начал раскапывать землю, яростным рычанием разгоняя всех, кто пытался ему помешать.
Кто знает, чем бы это все закончилось, если бы не побег Аюны. Как только Ашве доложили, что царевна ускользнула во владения накхов, жрец Господа Тучи сразу понял, как надлежит действовать.
«Я во всеуслышание объявил, что Великому Коту — а значит, и Матери, коей он принадлежит, — неугодна принесенная жертва, — рассказывал старик. — И приказал раскапывать курган».
«И люди не возражали?»
«С чего бы? Они спасали тебя с такой же радостью, с какой и хоронили, — ведь это воля богов! Хвала Матери, мы пришли вовремя! Ты не успел задохнуться, хотя был близок к этому. Теперь, когда мы лишились дочери Солнца, потерять еще и тебя было бы непростительным упущением…»
«А что же Владычица Полей? Ведь это она осудила меня на смерть?»
«Она с величайшей охотой поспешила вернуть тебя к жизни. Теперь, когда нет царевны Аюны, ты вновь принадлежишь не дочери Солнца, а всем нам… Не опасайся, Аоранг. Больше никто здесь не попытается бросить тебя в борозду. Боги вернули тебя — значит твоя земная жизнь священна…»
Ашва не обманул. За Аорангом ревностно ухаживали, но это все равно не уберегло его от долгой болезни. Прежде здоровый как мамонт мохнач тяжело переживал предательство тела, и к болезни прибавился глубокий душевный упадок. Силы долго не возвращались к нему, как и радость, и вкус к жизни. Целые дни Аоранг проводил, лежа в своем домике, похожем на глиняный горшок, прячась от солнечного света и не желая никого видеть. Ашва часто навещал его, но и с ним мохнач разговаривал неохотно. Даже Рыкун приходил нечасто, пропадая в степях…
Лишь раз Аоранг оживился — когда старый жрец завел речь об Аюне.
«На случай, если ты еще мечтаешь, поправившись, уйти на поиски своей царевны, сообщаю — она жива и здорова. И насколько я могу судить, вполне счастлива в браке с бывшим саарсаном накхов…»
«С чего ты удумал, что она вышла замуж? — резко спросил Аоранг, садясь в постели. — Откуда вообще знаешь, что с ней?»
«Я слежу за всем, что происходит в пределах Аратты, — усмехнулся жрец. — Это Владычице Полей нет дела до чужих краев, ее заботят только земли Богини. Я же полагаю, что все взаимосвязано и у нас, ныне живущих, одна судьба. Тем более что накхи и вовсе наши ближайшие соседи…»
«Стало быть, царевна замужем за Ширамом? А почему ты назвал его бывшим саарсаном?»
«Потому что он потерял власть в Накхаране. Впрочем, там теперь правит его сестра Марга, так что род Афайя сохранил верховенство. Ширам же вернулся в столицу Аратты. Он теперь правая рука государя Аюра и начальник его войска. Пока Аюна наслаждается покоем во дворце своего отца, Ширам подавляет мятежи на рубежах страны… Ах да, царевна ожидает ребенка…»
Аоранг опустил голову и зажмурился, пытаясь не показать слез. Каждое слово Ашвы ранило, как острый нож.
«Итак, все сложилось, как и должно было с самого начала, — думал он. — Ширам получил обещанную ему дочь государя. Государь теперь другой, но слово исполнено… Похоже, смута в Аратте благополучно завершилась. Мир встряхнуло, и теперь он успокаивается… И только я остался тут, на краю земли, один, никому не нужный…»
Свет солнца внезапно померк, словно облако набежало. Над лежащим мохначом нависла косматая голова, и горячий шершавый язык лизнул щеку. Аоранг протянул руки, обнимая за шею своего единственного друга.
— Пойдем дальше, Рыкун. Нам сегодня предстоит еще немалый путь. Только сперва мне надо кое-что сделать…
Отстранив ластящегося саблезубца, Аоранг встал, повернулся к югу и принялся вглядываться в горизонт. Наконец он высмотрел то, ради чего и поднимался на холм, — еще один такой же на самой границе земли и неба, а на нем — едва заметную сторожевую башню.
«Я на верном пути. Выполню поручение Ашвы, а дальше… Буду свободен».
На закате Аоранг добрался до холма, увенчанного сторожевой башней. Она была сложена из глины пополам с дробленой соломой и напоминала высокогорлый кувшин. У подошвы холма, по берегам заросшей камышом речушки, расположилось селеньице. Оно напоминало тот глиняный город, где мохнач едва не распростился с жизнью, но был куда меньше: даже и не селение, а один большущий земляной дом, напоминающий дом белых муравьев, с десятками ходов, дверей и дымовых отверстий.
Аоранга заметили издалека. Он шагал по утоптанной тропе вдоль озимых полей, положив руку на холку трусившего рядом саблезубца, и видел, как люди мечутся возле домов, сбегаясь к башне. Когда мохнач вошел в селение, его уже встречала полная любопытства настороженная толпа во главе с местным жрецом. Молодой жрец, изукрашенный синими вихрями и молниями, вышел навстречу незваным гостям и почтительно приветствовал их, поклонившись сперва Рыкуну.
— Я держу путь во исполнение воли почтенного Ашвы, — сказал Аоранг. — Он сказал, тут я могу рассчитывать на кров, помощь и нужные мне сведения. Я иду в южные земли с важным поручением. Не бойтесь Рыкуна — он никого не тронет.
— Мы примем Великого Кота как подобает, — склонился перед ним жрец. — И тебе окажем должный почет, посланник тучегонителя Ашвы, кем бы ты ни был. До нас доходили необычайные слухи о зимнем жертвоприношении в великом храме. Ты, видно, и есть тот самый священный муж Богини, из Первых Людей?
Аоранг поморщился:
— Мне нужны ночлег и пища. И Рыкуну. Он сегодня толком не охотился — только нору суслика раскопал…
— Я прошу тебя отдохнуть под моим кровом, — предложил жрец. — Очаг растоплен, внутри хватит места и для Великого Кота, и для тебя. Ужин и воду для омовения вам принесут.
— Благодарю, — склонил голову мохнач. Он был доволен — все устроилось проще, чем он ожидал.
Хорошо все же, что здешние жители совсем не боятся Рыкуна! Аоранг уже знал, что его тут считают любимым ездовым животным Богини. Хотя попытки оказывать саблезубцу божественные почести всегда смешили верного Исвархи.
— Скажи, почтенный, — спросил мохнач, пока они шли мимо напоминающих соты, слепленных вместе глиняных домиков. — Здешняя сторожевая башня охраняет южную границу земли Великой Матери?
— Так и есть, муж Богини.
— А что дальше к югу?
Молодой жрец пожал плечами:
— Там уже не наша земля. Мы никогда туда не ходим.
— Живут ли там люди?
— Какие-то оборванцы кочуют, но никогда не приближаются к границе, боясь молний… Какое нам до них дело?
— Вам-то, быть может, и никакого, — проворчал Аоранг, — но Ашва послал меня именно к ним.
— Зачем? — искренне удивился жрец.
— Узнать волю богов.
Услышав о богах, жрец многозначительно покивал и больше вопросов задавать не стал.
«Стало быть, завтра я пойду в неизвестность», — с досадой подумал Аоранг.
После долгого дня пути и сытного ужина утомленный Аоранг уже готовился провалиться в сон, когда его разбудило негромкое рычание саблезубца.
— Кто там, Рыкун? — спросил он, приоткрывая глаза.
Снаружи донеслось хихиканье, и женский голосок окликнул его:
— Дозволь войти, муж Богини! Большой Кот не пускает меня!
— Рыкун, свои! — приказал Аоранг, спуская ноги с низкой лежанки.
В дверном проеме возник огонек, озарявший только держащую его руку, плечи и улыбающееся лицо.
— Доброй тебе ночи, муж Богини!
Девица с длинными черными волосами, в домотканой рубахе без рукавов проскользнула внутрь и по-хозяйски поставила светильник на возвышение, служившее в глиняных домах столом.
— Старейшины назвали меня достойной согреть твое ложе, — деловито сообщила гостья, начиная развязывать поясок. — Мы понимаем, ты устал после долгого пути, поэтому я не буду слишком утомлять тебя…
— Ступай прочь, — процедил Аоранг.
Девица замерла, изумленная прорвавшейся в его голосе злостью.
— Почему? Что не так?
— Уходи, — буркнул Аоранг, вновь укладываясь на лежанку и отворачиваясь к стене.
За его спиной раздалось обиженное фырканье, затем быстрые удаляющиеся шаги. Аоранг лежал, глядя в стену. Сонливость пропала бесследно — душила злоба. Кроме того, уже зная обычаи этой страны, он понимал, что в покое его так просто не оставят.
В самом деле, вскоре снаружи снова раздалось предупреждающее рычание саблезубца и сердитые голоса. Аоранг тяжко вздохнул, встал и выбрался во двор. Там уже ждало целое семейство обиженных, во главе со жрецом. За спинами, напоказ утирая слезы, сверкала глазами черноволосая девица.
— Ты оскорбил наше гостеприимство! — сурово заговорил жрец. — Что заставило тебя столь грубо нарушить священный обычай? Тебя, мужа Богини! Наши девушки чуть не подрались за честь провести с тобой ночь, а ты…
— Я не буду спать ни с одной женщиной в этой проклятой земле, — отрезал Аоранг, чувствуя, как вновь подступает ярость.
Судя по насупленным, красным от гнева лицам стоящих во дворе, их одолевали сходные чувства.
— Не будь ты послан самим Ашвой, — начал жрец, — не будь ты священным мужем…
— Тот, кто нанес нам столь тяжкое оскорбление, не должен встретить рассвет! — крикнули из толпы.
Остальные подхватили выкрик одобрительными возгласами.
— Не угрожайте мне, — холодно ответил Аоранг. — Я был похоронен и вернулся к жизни. Я ничего не боюсь, и вы ничего мне не сделаете. Благодарю вас за кров и пищу. Я переночую и уйду.
Вернувшись в дом, он еще долго слышал громкий спор во дворе. Наконец веское слово жреца оказалось последним, и обиженные разошлись. Рыкун вновь улегся на пороге. Аоранг завернулся в одеяло, задумчиво поглядел в сторону дымового отверстия над очагом. Не попытаются ли убить его во сне? Да уж куда им…
«Как смеешь ты говорить, что никому на свете не нужен? — зазвучал в ушах вдохновенный голос Ашвы. — Ты нужен нам здесь — в земле Матери! Ты послан нам свыше!»
О да, он был им нужен! Вскоре ему объяснили, для чего именно боги предназначили ему жить. Как только Аоранга сочли выздоровевшим, к нему явилась Владычица Полей и сразу завела речь о священном браке.
«Опять?!» — вскипел мохнач.
«Теперь все будет совсем по-другому, — принялась уговаривать его слепая жрица. — Ты — живой бог, ты неприкосновенен! Больше никаких жертв, никаких праздников! Мы предлагаем тебе выбрать невесту — а может, двух или трех, сколько сам пожелаешь. Наши девушки красивы и плодовиты, они будут почитать тебя как высшее существо…»
«Так вот что вы задумали? — скривился Аоранг. — Стать племенным быком для вашего стада?»
«А что плохого в том, чтобы стать отцом целому народу? Да, мы хотим от тебя много детей, Аоранг из Первых Людей! Наши пророчества говорят, что твоя могучая кровь способна даже остановить гибель мира!»
Сперва Аоранг хотел язвительно посмеяться над предложением Владычицы Полей. Ему, жрецу Исвархи, пойти на поводу у лжеучения, наплодить «детей бога» в угоду дикарским поверьям? Но потом он вдруг вспомнил про Аюну. Царевна не вернулась спасти его, погребенного заживо. Спокойно вышла замуж и теперь ждет ребенка от другого мужчины, наверняка даже не вспоминая о преданном мохначе… Эта мысль привела Аоранга в такую ярость, что он ответил жрице согласием.
Невеста, которую ему прислали тем же вечером, ему неожиданно понравилась. Ее длинная золотистая коса и медово-карие глаза напомнили ему Аюну. «Наверняка жрица нарочно так подстроила», — подумал он, обнимая девушку. Та с жаром прильнула к нему, лепеча то ли молитвы, то ли заученные восхваления.
— Как я счастлива быть с тобой, муж Богини! Как горда, что избрали именно меня!
— Да замолчи уже, — бормотал Аоранг, целуя пухлые губы.
— А как я буду рада забеременеть от тебя! Какой праздник мы устроим, когда будем хоронить дитя в борозде! Жаль, не успею к весеннему севу, но, может, хоть к озимым…
— Погоди! — Аоранг так и отшатнулся — Что ты сказала?!
— Начиная сев, мы приносим жертву, — объяснила непонятливому девушка. — Это праздник Первого Зерна. Лучшее весеннее дитя уходит к богам. Оно и есть первое зерно, которое бросают в борозду. Ты муж Богини, значит все твои первенцы к ней и отправятся. И лучшую из твоих жен закопают с ними на священном поле…
— Так, пошла прочь отсюда!
Прогнав рыдающую невесту, Аоранг отправился искать Ашву.
— Я сыт по горло! — рявкнул он с порога, разбудив старика. — Каждый проведенный в этой земле день — оскорбление Исвархи! Вы здесь все безумны! Кормите своих богов кровью невинных…
— Боги должны получать лучшее, — строго возразил Ашва. — Иначе они гневаются и карают уже всех, без разбора. Или ты не видишь, во что превратилась Аратта, отказавшаяся от правильного уклада жертвоприношений…
— Ашва, я ухожу, — зарычал Аоранг. — Можете меня убить, но без Аюны у меня не осталось ни единой причины здесь оставаться!
— Ты нужен нам! Твоя кровь, твои знания…
— Я чуть не поверил, — горько засмеялся Аоранг. — По счастью, Владычица Полей объяснила мне, что к чему. Ваше почитание богов — скверна! Ваши обряды суть святотатство!
— Умолкни, пока не наговорил лишнего, — нахмурившись, оборвал его Ашва. — Да, теперь я вижу, ты не годишься стать мужем Богини. Она отторгла тебя. Но кроме напрасно пропадающей древней крови, у тебя есть еще кое-что, способное нам пригодиться.
— О чем ты?
— Ты — ученик многознающего Тулума, прославленного многими путешествиями ради изучения мира. Вот к ученику Тулума я сейчас и обращаюсь с одной, последней просьбой.
— Я слушаю тебя.
— Мне известно, что по поручению верховного жреца Исвархи ты побывал в странствии к южным горам, лежащим за пределами Солнечного Раската. Более того — ты пересек эти горы и вернулся живым. Ты опытный и бесстрашный разведчик, способный увидеть то, чего все прочие не заметят или не поймут. Поэтому я прошу тебя отправиться в путешествие. Ты пересечешь степи земли Великой Матери, обойдешь южные отроги Накхарана и выйдешь в местности, о которых мы ничего не знаем. Нам следует понять, что там происходит, пока не поздно…
— А, угроза с юга, — кивнул Аоранг, поняв, куда клонит старик. — Эти ваши знамения и предсказания о гибели мира…
— Да. Страшная беда, грозящая с юга. Никто из наших не пойдет туда по своей воле. Я мог бы отправить туда жрецов Господина Тучи, но они увидят лишь то, что явят им боги. А наши боги давно уже не желают нам ничего являть… Ты же — другое дело! Может, именно ради этого тебя привел в наши земли Небесный Знаменосец! Не только ради нас, но и всей Аратты. И ради твоей Аюны!
Спустя недолгое время Аоранг отправился на юг. Его и Рыкуна провожал весь глиняный город. Женщины плакали и махали вслед, жрицы пели благословляющие заклинания. Аоранг широко шагал, не оборачиваясь. «Отойду подальше, сверну к реке, — думал он. — Выберу место, где течение не такое сильное и нет рядом проклятых башен. Переплыву как-нибудь на ту сторону, а дальше…»
Что будет дальше, мохнач и сам плохо представлял. Лишь бы поскорее убраться из ненавистной страны!
Однако он не пошел к Дане. Той же ночью ему приснился сон.
Перед Аорангом раскинулось бескрайнее море. Вернее, сперва он подумал, что это море, пока не заметил торчащие из воды макушки деревьев и холмы, превратившиеся в острова… «Затопленная равнина, — понял он. — Должно быть, весенний разлив какой-то большой реки…»
Крики о помощи привлекли его внимание. Он увидел нечто странное — то ли полузатонувший плот, то ли унесенный водой домик. Изнутри, в отчаянии призывая на помощь, выглядывала женщина с младенцем на руках. Но когда Аоранг пригляделся к домику, волосы у него на голове встали дыбом. То были носилки, которые держали торчащие из воды руки. Лишь руки — все прочее было скрыто быстро прибывающей водой.
Часть 2. Черные воды
Проходили дни за днями. Аоранг шагал через степи, все дальше на юг. Воздух становился теплее день ото дня. Солнце грело уже совсем по-весеннему, хотя в вендских лесах за Даной наверняка еще лежали снега. Единственная снежная буря, налетевшая с севера с холодным, влажным ветром, обернулась проливным дождем — снег таял, не долетая до земли. Степь раскисла, и Аоранг уже опасался, что его путешествие замедлится, но дневное солнце все высушило к полудню. Мохнач видел, как сквозь мертвые прошлогодние травы начинают потихоньку пробиваться зеленые ростки.
Слева, понемногу удаляясь к востоку, тянулись горы Накхарана. Потом пропали и они. Больше ничего не нарушало однообразия степи. Разве что влаги становилось чем дальше, тем больше. Аорангу часто приходилось перебираться через ручьи, а потом даже обходить топкие, заросшие тростником пространства. Дикие лошади, косули и прочая живность встречались все реже. Путешествие было бы совсем унылым, если бы не странная тревога, поселившаяся в душе Аоранга после того давнего сна. И хотя с тех пор мохначу больше ничего подобного не снилось, тревога не желала развеиваться, а наоборот, нарастала. Чем дальше он продвигался вглубь этой огромной сырой низины, тем меньше она ему нравилась. «Это место похоже на гигантскую глотку, — подумал он как-то, переходя вброд раздувшийся после очередного дождя мутно-желтый ручей. — И мы с Рыкуном словно мошки в ней…»
Спустя девять дней пути Аоранг неожиданно вышел к цепи холмов, за которой поднимался невысокий, уже зеленеющий кряж. Постепенно становясь выше, она уходила на запад. «Это уже не Накхаран — тот на востоке, — озадаченно думал мохнач. — Но что за горы? Ни на одной карте их нет!»
Несмотря на усталость, Аоранга охватила радость первооткрывателя. Чувствуя прилив сил, он устремился вверх по склону холма. Мохнач и сам удивился, насколько был рад убраться с равнины на высокое место. «Совсем как в Ползучих горах, — неожиданно сообразил он. — Идешь вот так и нутром чувствуешь — под снегом трещина, надо обойти! И хоть бы раз я ошибся…»
Той ночью мохнач впервые за долгие дни спал крепко. Как будто твердый камень, на котором он лежал, сам по себе источал покой. Только один раз, глубокой ночью, его разбудил докатившийся подземный толчок. Аоранг распахнул глаза, всем телом ощутив, как дрогнула земля. Над холмами раскинулось усыпанное звездами небо, и ветер с юга отчетливо пах морем. Аоранг напрягся в ожидании, но толчки больше не повторились. «Это где-то очень далеко», — подумал мохнач, вновь погружаясь в сон.
Проснувшись на рассвете, Аоранг полез дальше вверх по склону и вскоре уже стоял на вершине, обозревая окрестности. Позади осталась равнина, пронизанная ручьями и речушками. Пятна заводей блестели в лучах восходящего солнца. А по другую сторону гор, теряясь в утренней дымке, тянулись к югу леса. Судя по темной с просинью зелени крон, они были сосновыми — или то были другие вечнозеленые деревья, с какими путешественник прежде не сталкивался.
«Я, кажется, открыл целую новую страну!» — подумал Аоранг.
Студеный воздух кружил голову, пьянил, сердце колотилось от волнения и радости. Вот то, что ему по душе! Кажется, всю жизнь провел бы, странствуя и прокладывая пути для тех, кто пойдет следом…
«А что там за ослепительная полоса вдалеке, у самого окоема? Не то ли море, запах которого доносит ветер?»
Но сколько Аоранг ни вглядывался, так и не сумел ее толком рассмотреть.
На второй день, уже в сумерках, Аоранг наконец встретил людей.
Лес в самом деле оказался сосновым. Но сосны были не такие, как на севере, — у этих длинные мягкие иглы росли пучками на раскидистых ветвях, а огромные шишки напоминали осиные гнезда. Спускаться по ровному, некрутому склону под сенью этого леса было сущим удовольствием. Аоранг легко шагал, вдыхая аромат сосновой смолы, когда спереди потянуло дымом костров. Вскоре он услышал беспокойное мычание скота, увидел повозки на больших колесах, кострища и шалаши среди деревьев.
— Рыкун, лежать! И помалкивай, — шепотом приказал Аоранг саблезубцу.
Мохнач хорошо представлял себе, какой переполох может устроить в кочевом стане большой кот. Аоранг не раз замечал, как сильно боятся его зверя быки и коровы. «Должно быть, это сурьи забрались так далеко к югу, — подумал он. — Если они перегоняют скот — только Рыкуна им тут и не хватало! Одно непонятно, зачем же их понесло в горный лес…»
Аоранга заметили, когда он вышел к самым кострам. Лишь тогда залаяли собаки, всполошились, бестолково забегали люди. Даже за оружие никто не схватился. Дети кричали, женщины причитали, громко жалуясь на несчастья и гнев богов… Аоранг стоял на месте, давая себя рассмотреть, и сам внимательно наблюдал и слушал, пытаясь разобраться, к кому попал. Он уже понял, что перед ним никакие не кочевники. Тут, скорее, переселялось то ли большое семейство, то ли маленькая деревенская община. Наверняка даже не переселялось, а убегало. Аоранг смотрел на лица, бледные от усталости и страха, на кое-как побросанный в телеги домашний скарб и видел, что перед ним люди в большой беде. «Сорвались с места и ушли, — думал он. — Собрали то, что успели, увели кое-какую скотину…»
Навстречу Аорангу вышли трое рыжебородых меднолицых мужчин в ушастых колпаках. Старший заговорил с ним на языке сурьев, который Аоранг неплохо понимал. Предводитель хотел знать, кто таков чужестранец и что ему нужно.
— Я следопыт, — сказал мохнач, показывая короткое копье, — мое племя послало меня на разведку новых угодий. Но чем дальше я иду, тем реже мне встречаются звери…
— Дальше их не будет вовсе, — ответили ему. — Беда идет оттуда…
Мужчины единым движением указали на юг.
— Там уже никто не живет, — добавил один из них. — Ни звери, ни люди. Не ходи туда, охотник, если тебе дороги жизнь и разум. Смертным там места больше нет!
— Там вершится воля богов! — сказал второй.
— Там Отец Гнева пожирает землю, — закончил третий.
«Похоже, предсказания-то не лгали», — подумал несколько ошарашенный Аоранг.
— Я бы все же хотел узнать, что творится на юге, — сказал он вслух.
Сурьи переглянулись и пожали плечами.
— Пусть чужеземный охотник идет, — сказал старший. — Каждый человек — владыка своей судьбы.
— Пусть прежде поговорит с пророчицей, — возразил второй. — Пусть узнает, что его ждет.
— Она безумна, и каждый, кто с ней говорит, становится безумен, — добавил третий. — Она видит то, что способны вынести лишь боги.
— Проведите меня к ней! — не скрывая любопытства, попросил Аоранг. — Я тоже попытаюсь услышать голос богов!
Посовещавшись, сурьи согласились. Аоранга провели мимо костров, мимо войлочных веж и повозок в темное уединенное место среди скал, где не было никого, кроме рыжей девочки-подростка, крепко привязанной врастяжку к двум соснам. Аоранг было подивился, зачем так жестоко связывать худую невысокую девочку, но потом заметил, как глубоко протерта веревками сосновая кора, и остерегся подходить слишком близко.
— Спроси ее, — зашептали укутанные в покрывала женщины, стараясь даже не заходить в стиснутую скалами щель. — Мы ее не понимаем и не хотим понимать, ее слова темны и ужасны…
Аоранг спустился вниз и встал напротив пророчицы. Он уже видел подобных несчастных. Порой их, скрученных и воющих, словно пойманных зверей, люди приводили в храм Исвархи. Там жрецы читали над ними моления, чтобы Господь Солнце возвратил им утраченный разум. Получалось не всегда…
«Ей свыше было открыто некое знание. Оно сокрушило ее», — подумал он, с состраданием глядя на связанную.
— Скажи, что тебе явили боги?
Девочка подняла на него незрячий взгляд глубоких темно-синих глаз.
— Я видела водопад, — зашептала она. — Небо сломалось — третье небо… То, что полно водой…
— Говори, — кивнул Аоранг.
Он слыхал: сурьи верят, что небес несколько. По одному катаются солнце и луна, сквозь второе, сплошь дырявое, сочится свет звезд, а на третьем хранятся все воды мира. Их излишек проливается вниз дождем.
— Дождевое небо расколола трещина, и воды хлынули наземь, — бормотала девочка. — Вода с небес проливается огромным водопадом. Она не остановится, пока не выльется вся! Даже боги смотрят в ужасе и плачут, не в силах прекратить потоп…
— Ваши боги, может, и бессильны, — мягко заметил Аоранг. — Но я знаю — господь Исварха всемогущ…
— Исварха? — Взгляд девочки на миг стал осмысленным. — Господь Солнце — всего лишь один из богов! Я видела водопад от неба до земли. Боги вились вокруг него, точно мухи, — и силы в них было не больше, чем в мухах! От грохота потока я оглохла, от водяной пыли ослепла, от дрожи земли у меня все еще трясутся кости — вот, осязай!
Девочка резко двинула вперед рукой, и сосна, обмотанная веревкой, заскрипела и затрещала, сгибаясь от рывка. Аоранг невольно попятился.
— Я не понимаю, почему я еще жива, — печально прошептала девочка. — После всего, что я видела…
— Потому что тебе все это лишь приснилось, — сказал Аоранг, делая шаг вперед.
Больше не колеблясь, он подошел к ней и крепко обнял. Прижимая ее голову к груди, он зашептал слова утешения, рассказывая, что никакого водопада нет, а если и есть, ее это никак не касается. Дела богов — это дела богов, и пусть боги их решают. Порой смертные видят ужасающие сны, но наступает миг пробуждения, и сны забываются.
Девочка дернулась, пытаясь вырваться, но мохнач держал крепко. Постепенно он ощутил, как нечеловеческое напряжение отпускает пророчицу.
— Это был сон, — проговорил Аоранг, гладя ее по голове. — Сейчас ты проснешься и подумаешь: «Хвала Исвархе, это был всего лишь сон!»
— Всего лишь сон, — послушно повторила за ним девочка, бессильно повисая на веревках.
Аоранг дождался, чтобы пророчица заснула в его руках, а затем позвал ее сородичей.
— Можете ее отвязать, — сказал он. — Дайте ей хорошенько выспаться. Проснувшись, она будет знать, что боги всего лишь послали ей страшный сон, и даже не сможет толком вспомнить его…
— Мы не можем ждать, пока она выспится, — возразил старейшина в ушастом колпаке. — Мы положим ее на телегу и уйдем. Каждый лишний день приближает смерть!
— Вы убегаете на север так, словно дивы гонятся за вами по пятам, — не удержался Аоранг. — Что вас преследует?
— Ты ведь туда идешь? Значит, скоро увидишь сам, — ответил рыжий сурья. — Только будь настороже, чтобы тебя не настиг гнев богов!
Сурьи, убегающие от неведомой напасти, направились на север, а мохнач — на юг. Его путь пролегал в предгорьях, среди все тех же сосновых лесов. Чем дальше, тем сильнее веяло весной. Аорангу начали попадаться целые поляны белых и синих первоцветов. Они тысячами пробивались к солнцу сквозь слежавшуюся хвою и прошлогоднюю опавшую листву. В кронах вовсю свистели птицы, приветствуя первое тепло. Вот только зверей тут совсем не было. Рыкун два дня рыскал по лесу и вернулся недовольный и голодный. Аоранга это не особенно обеспокоило — саблезубец мог легко обходится без еды и дольше, — но вот пустота этого прекрасного леса начинала его настораживать.
На второй день к вечеру он вдруг вышел к озеру. Вернее, это можно было, пожалуй, назвать разливом: из воды повсюду торчали стволы и ветви деревьев. На высоком берегу виднелись хижины под соломенными крышами. Аоранг, недолго думая, направился прямо туда. Однако, подойдя поближе, обнаружил, что селение брошено.
«Уж не отсюда ли сбежали те бедолаги, что встретились мне в лесу? — задумался Аоранг, заходя в один домишко за другим и видя повсюду одни и те же признаки поспешного бегства. — Клянусь Солнцем, да тут брошен котелок с кашей! Они даже не задержались, чтобы доесть ее…»
Обойдя дома, Аоранг вышел на берег озера, уселся на сухую траву и глубоко задумался. Ничто ни в деревне, ни в ее окрестностях даже не намекало, что именно вызвало столь поспешное бегство. Мохнач задумчиво глядел на алеющую в лучах заката гладь озера с торчащими из нее голыми деревьями. Вдруг он вздрогнул, мгновенно собравшись, словно перед прыжком. Под водой что-то виднелось — нечто такое, чему там находиться никак не следовало… Аоранг встал, пригляделся и нахмурился.
— Вот, стало быть, как… — пробормотал он.
Под водой виднелись дома — такие же, как и на высоком берегу. Похоже, часть деревушки затонула, причем очень быстро. «Значит, это вовсе не весенний разлив, — думал Аоранг. — Тут было наводнение… А что, если подземный толчок, который я ощутил на холме несколько дней назад, и это наводнение связаны?»
Любопытно, почему жители просто не перебрались из затопленной части деревни в уцелевшую?
Солнце ушло за деревья, берег озера накрыли сумерки. Аоранг решил заночевать в одном из домов, а завтра, как рассветет, оглядеться. Он нашел удобный дом, растопил там очаг, поискал оставленные припасы и устроил себе горячий ужин. Настоящая постель, теплое одеяло — все это согревало душу и тело, особенно после ночевок в холодной и сырой степи. Вот только Рыкун наотрез отказывался ночевать под крышей. Он упирался как мог, но в дом не шел.
— Не хочешь — спи на улице! — заявил наконец выведенный из себя Аоранг.
Если бы не усталость после долгого пути, мохнач дважды подумал бы, прежде чем оставаться на ночлег в подобном месте. Когда Аоранг засыпал, ему явилось странное видение: будто лежит он на самом краю бездонной пропасти и достаточно одного неловкого движения, чтобы свалиться… Но Аоранг лишь завернулся в одеяло, отвернулся к стене и мгновенно заснул.
Пробуждение было ужасным. Аоранга разбудил хриплый вой Рыкуна, доносящийся почему-то сверху. Мохнач распахнул глаза и ощутил, что его сковывает мертвенный холод. Он рывком сел на постели и обнаружил, что в хижине полно воды. Вода прибывала очень быстро и совершенно беззвучно. Аоранг вскочил с постели, плюхнулся в воду, с трудом добрался до двери и распахнул ее. Тяжелый накат волны втолкнул его обратно в дом. Мохнач уцепился за косяк, огляделся, и волосы у него встали дыбом. В свете луны раскинулось гладкое пространство огромного озера — уже без намека на торчащие из воды деревья и даже на прибрежный лес. Черная вода быстро наполняла деревню. Аоранг едва успел оглядеться, как она уже поднялась ему по грудь.
Вой Рыкуна с крыши дома привлек его внимание.
— Рыкун! — крикнул Аоранг. — Сюда!
Поток воды подхватил его и повлек вдоль стен, по улице. Позади раздался громкий всплеск — это спрыгнул с крыши саблезубец. Аоранг в несколько гребков подплыл к нему и ухватился за мокрую шерсть.
— Вытаскивай нас отсюда! Ищи берег!
Саблезубец терпеть не мог воду и плавал, лишь когда не оставалось другого выхода. Вот и теперь все, чего желал Рыкун, — поскорее оказаться на твердой сухой земле. На это и рассчитывал Аоранг.
— К берегу, дружок!
Рыкун мощно загребал лапами, пробираясь между затопленными по крышу домами и плывущими деревьями. Тело Аоранга начало понемногу неметь в холодной воде. Он мог продержаться долго — куда дольше обычного человека, — но в конце концов совсем перестал чувствовать руки и ноги.
По сторонам из темноты выступали стволы деревьев. В какой-то миг ноги Аоранга нащупали землю. Рыкун с удвоенной силой устремился вперед. Через несколько мгновений он выбрался на пригорок и принялся яростно отряхиваться. Аоранг с горем пополам выполз вслед за саблезубцем и в изнеможении уткнулся лицом в землю.
Утром восходящее солнце озарило страшную и удивительную картину. Ничего подобного Аоранг в жизни не видал. Весь лес, через который он шел накануне, был затоплен. Куда бы ни падал взгляд мохнача, везде между деревьями блестела вода, и не было ей ни конца ни края. Пригорок, на котором они заночевали, превратился в остров.
«Святое Солнце, что же здесь творится?! Спокойно, спокойно! — приказал себе Аоранг, пытаясь совладать с вгоняющим в оцепенение ужасом. — Такое случается и на Змеевом море! Вода наступает на сушу и заливает ее на целые дни пути, а спустя несколько дней уходит обратно. Видно, землетрясение вызвало небывалый разлив. Надо просто подождать, и вода уйдет…»
Однако время тянулось, а никакого движения вод заметно не было. Когда солнце поднялось выше, Рыкун принялся нетерпеливо рыскать по островку.
— Держись, дружок, — похлопал его по холке Аоранг. — Я тоже голоден и не знаю, что будет дальше. Поплыли — другого выхода все равно нет…
Они спустились с холма, и тут у мохнача снова мурашки пробежали по спине. За ночь вода не схлынула, а напротив, поднялась, и сильно. Аорангу стало жутко от этого тихого, неуклонного наступления на берег. Пожалуй, задержись они на пригорке еще на ночь, и его залило бы целиком…
«Не иначе, сурьи уже знали, что вода может нахлынуть быстро, потому и сбежали, — подумал он. — Похоже, половину их деревни затопило в один миг…»
Аорангу вспомнилось еще одно удивительное и страшное явление, присущее Змееву морю: оно быстро отступает от берега, а потом вздыбливается стеной, захлестывая рыбачьи деревни. Может, и тут произошло нечто подобное?
«Но откуда берется вода? Не с третьего же неба выливается, в самом деле!»
Мохначу вспомнилось видение безумной девочки о великом водопаде, один вид которого свел ее с ума. «Спаси нас, господь Исварха!» — невольно прошептал он.
Нет, это слишком страшно, чтобы быть правдой!
«Я ничего не знаю, — думал он. — Откуда пришла вода? Что там, на другом берегу? В любом случае — надо скорее возвращаться к горам! Пока еще не слишком глубоко и остались возвышенности, где можно отдохнуть…»
— Вперед, Рыкун! — со вздохом приказал Аоранг. — Тебе придется снова помочь мне…
Вскоре они уже плыли бок о бок через затопленный лес. Мохнач то и дело переводил дух, ухватившись за шерсть питомца. Заметив удобное дерево, залезали на него, чтобы перевести дух, затем продолжали путь. Аоранг с тревогой поглядывал на безмятежное голубое небо. Что, если не удастся найти место для ночлега?
Наконец после полудня Аоранг вновь нащупал дно, и вскоре они выбрались на берег. Но отдохнуть не удалось — почти сразу Аоранг с проклятием вскочил, обнаружив, что снова лежит в воде.
— Она преследует нас, Рыкун! — в сердцах воскликнул мохнач. — Подбирается потихоньку, чтобы утопить во сне!
Пришлось вставать и брести дальше.
Весь день Аоранг и Рыкун уходили от воды — а она ползла за ними следом, словно хищный ящер, неторопливо преследующий смертельно раненную жертву. Наконец начались предгорья спасительного кряжа. Поднимаясь по склону, мохнач то и дело оглядывался, окидывая взглядом оставшийся позади лесной край. Подумать только! Совсем недавно он стоял на вершине, радуясь тому, что открыл новую землю. И что же — не прошло и нескольких дней, как леса ушли под воду, и теперь на их месте синеет море! Озером Аоранг больше не мог его называть — оно было слишком велико. Кроны ближайших сосен еще торчали из воды, над ними метались возмущенные птицы. Но чуть дальше блестела на солнце нетронутая водная гладь…
«Будто неспешно наполняется гигантская чаша… Что будет, когда она перельется через край? Когда этот огромный разлив соединится с полноводной Даной?»
Представить, что тогда произойдет, было несложно. Болотистая равнина, которую недавно пересек Аоранг, очень скоро окажется под водой. Море достигнет подножия гор Накхарана. А потом пойдет дальше, заливая степи Великой Матери, подтапливая вендские леса…
«Святейшего Тулума бы сюда! — думал мохнач. — Он бы точно высчитал, с какой скоростью поднимается вода. Предсказал бы, когда она преодолеет водораздел и хлынет на равнины… Но как это все исчислить, если мы по-прежнему не знаем, откуда потоп? А уж если разлив захватит и Дану с Ратхой…»
Аоранг запустил пальцы в косматые волосы и сжал голову руками, словно она была готова вот-вот разлететься на части.
«Если великие реки Аратты выйдут из берегов — конец всему! По берегам — десятки городов, сотни деревень! А мы-то думали, беда придет с севера! Зачем Великий Ров, зачем все усилия? Что разливы Змеева моря по сравнению с этим?!»
Аоранг отвернулся от сияющих вод и начал быстро карабкаться в гору.
«Надо спешить в столицу! Как можно скорее рассказать о потопе святейшему Тулуму! В столице должны узнать: бесполезно строить рвы и плотины, это пустая потеря времени. Немедленно спасать людей, уводить подальше от рек…»
Рыкун первым достиг вершины хребта. Поднял голову, огляделся, понюхал воздух и издал недовольное ворчание. Он давно уже был голоден, но поросшие лесом склоны опустели, и ему не на кого было охотиться. Все звери ушли из этих краев давным-давно. Они чуяли приближение смертельной опасности намного лучше, чем люди.
— Да, дружок, — сказал догнавший его Аоранг. — Похоже, мы с тобой последние, кто тут еще задержался… Да и нам пора уносить ноги…
Так он себя и чувствовал — последним человеком, выжившим в опустевшем мире.