– Когда он дезертировал?
– Он перешел на нашу сторону в августе 1987 года.
– Чуть больше двух лет назад.
– Верно, – подтвердил Эмметт. – Вот имена космонавтов – Сергей Зощенко, Александр Юденич и Иван Ронский. Юденич был новичком, но зато Зощенко и Ронский – настоящие ветераны с двумя космическими полетами за спиной.
– Я тебе свою годовую зарплату отдам, если объяснишь мне, каким образом они попали в треклятый дирижабль.
– К сожалению, пока не могу сказать. На тот момент только четверо русских находились в космосе на орбитальной станции «Салют‑9». Но люди НАСА, следящие за космонавтами, говорят, что с ними все в порядке.
Президент кивнул.
– Значит, нужно исключить тех советских космонавтов, которые находились в космосе, а рассматривать только тех, кто остался на Земле.
– Все не так просто, – продолжил Эмметт. – В заключении врачей из отдела судебно-медицинской патологии лаборатории имени Уолтера Рида говорится, что, вероятнее всего, трое мужчин до смерти замерзли, когда находились в космосе.
Президент удивленно поднял брови:
– У них есть доказательства?
– Нет, но, по их словам, имеется несколько факторов, указывающих на возможность подобного. Например, все та же борщовая паста и анализы другой сублимированной пищи, которые потребляли советские космонавты. Или физиологические признаки того, что мужчины дышали воздухом с высоким содержанием кислорода и провели значительное время в состоянии невесомости.
– Уже не первый раз русские отправляют своих людей в космос и не могут потом их вернуть. Может быть, космонавты годами плавали в космосе и упали на Землю только пару недель назад после того, как их корабль сошел с орбиты.
– Я знаю только о двух случаях, закончившихся летальным исходом для русских, – сказал Эмметт. – В первый раз погиб космонавт, чей корабль запутался в стропах парашюта при входе в атмосферу и упал в Сибири на скорости пятисот миль в час. Во втором случае при утечке кислорода из-за неисправного люка погибли еще трое членов экипажа.
– Это только те трагедии, которые они не смогли скрыть, – возразил президент. – В ЦРУ зафиксировали около тридцати смертей их космонавтов с начала космических исследований. И девять тел все еще плавают в космосе. Но мы должны делать вид, будто не знаем об этом, чтобы не вскрыть наши источники в разведке.
– Понятно, мы знаем, но делаем вид, что не знаем.
– Именно.
– И это снова возвращает нас к трем космонавтам, трупы которых лежат у нас в Вашингтоне. – Эмметт раскрыл чемодан, лежащий на его коленях.
– И к сотне вопросов, начиная с главного: откуда они взялись?
– Я провел несколько проверок в центре управления действиями командования воздушно-космической обороны. Технологи сказали, что, если не брать во внимание их орбитальные станции, единственным советским космическим кораблем, способным долговременно поддерживать жизнеобеспечение экипажа, были лунные зонды «Селен».
При слове «лунные» в голове президента что-то щелкнуло.
– И что там с ними?
– Три отправились в космос, но ни один не вернулся. Ребята из командования воздушно-космической обороны считают, что для Советов очень нетипично три раза подряд провалить обычные полеты на орбиту Луны.
– На борту были люди?
– Думаю, да, – сказал Эмметт. – Советы погрязли во лжи. Как вы уже говорили, они почти никогда не признают свои космические провалы. И в строгом порядке продолжают тайно наращивать силы для посадки на Луну.
– Ладно, если мы рассмотрим теорию, что три трупа – бывший экипаж корабля «Селен», тогда как они попали на Землю? Они же не могли как ни в чем не бывало приземлиться где-то в степях Казахстана.
– Я думаю, скорее где-то в районе Кубы.
– Куба. – Два слога медленно сорвались с губ президента. Затем он покачал головой: – Ну уж нет, русские никогда бы не допустили, чтобы их национальные герои, живые или мертвые, попали в чьи-либо чужие руки.
– Может быть, они не знали?
Глава государства ошеломленно посмотрел на собеседника:
– Не знали?
– В общем, скажем так, их космический корабль потерял управление и рухнул около Кубы при входе в атмосферу. Примерно в то же время туда на дирижабле отправляется Рэймонд Лебарон на поиски корабля с сокровищами, где его и захватывают кубинцы. Затем, по каким-то непонятным причинам, кубинцы меняют Лебарона и его экипаж на трех мертвых космонавтов и отправляют воздушный корабль назад во Флориду.
– Ты понимаешь, как нелепо это звучит?
Мужчина засмеялся:
– Конечно, понимаю, но ничего лучше мне на ум не приходит.
Президент откинулся назад и уставился на богато украшенный орнаментом потолок.
– Знаешь, кажется, ты прав.
Эмметт улыбнулся:
– В каком смысле?
– Все сходится. Предположим, что таким образом Фидель Кастро пытается что-то нам сообщить.
– Если так и есть, то он выбрал весьма странный способ, чтобы передать нам свое сообщение.
Президент взял ручку и начал что-то черкать в блокноте.
– Фидель никогда не был мастером дипломатических тонкостей.
– Прикажете продолжать расследование? – спросил Эмметт.
– Нет, – коротко ответил президент.
– Вы все еще будете держать меня в неведении по данному делу?
– Это не внутреннее расследование министерства юстиции, Сэм. Большое спасибо за твою помощь, но ты уже узнал об этом гораздо больше, чем следовало.
Мужчина захлопнул чемодан и встал.
– Могу я задать вам один щепетильный вопрос?
– Задавай.
– Мы наконец-то обнаружили хоть какую-то, пусть даже самую минимальную, возможность того, что Рэймонд Лебарон похищен кубинцами. Почему даже теперь президент США все еще предпочитает держать информацию при себе и запрещает следственным органам продолжать расследование?
– Хороший вопрос, Сэм. Возможно, через пару дней мы оба будем знать ответ.
Спустя несколько минут после того, как Эмметт покинул Овальный кабинет, глава государства развернулся на кресле и уставился в окно. У него пересохло во рту, а подмышки вспотели. Его не отпускало предчувствие, что между колонией Джерси и неудачами советских лунных зондов есть связь.
Айра Хаген остановил арендованный автомобиль у ворот охраны и показал удостоверение личности, выданное президентом. Охранник позвонил в приемную национальной физической лаборатории имени Харви Паттендена и затем разрешил ему проезжать.
Он покатил к стоянке и нашел свободное место, медленно пробираясь сквозь гущу разноцветных машин. Лабораторию окружали высаженные группами хвойные деревья и зеленый газон, где лежали покрытые мхом камни. Здание выглядело как типичный технологический центр, какие можно встретить во многих городах страны. Современную архитектуру кирпичного здания подчеркивали закругленные углы и обилие больших бронзовых стекол.
Привлекательная секретарша, сидящая за подковообразным столом, подняла голову и улыбнулась посетителю:
– Чем могу помочь?
– Томас Джадж, к доктору Муни.
Она привычно подняла телефонную трубку и кивнула:
– Хорошо, мистер Джадж. Пожалуйста, пройдите в центр охраны за моей спиной. Они скажут, куда дальше.
– Перед тем как я пройду, можно мне воспользоваться туалетом?
– Конечно, – ответила она, указывая пальцем. – Дверь справа, под фреской.
Хаген поблагодарил ее и прошел под огромным рисунком футуристического космического корабля, парящего между призрачными иссиня-зелеными планетами. Он вошел в кабинку, запер дверь и присел на унитаз. Открыв чемодан, мужчина вытащил желтый блокнот и раскрыл на середине. После этого в верхней части страницы сделал несколько записей и зарисовок систем безопасности, замеченных при входе в здание. Хороший агент, работающий под прикрытием, никогда не делает записей на бумаге, но Хаген мог позволить себе расслабиться, зная, что президент выручит, если что-то пойдет не так.
Через несколько минут он вышел из туалета и открыл дверь в комнату со стеклянными стенами. Там четверо охранников в форме всматривались в двадцать огромных телевизионных экранов, вмонтированных в стену. Один из них встал и подошел к стойке.
– Сэр?
– У меня назначена встреча с доктором Муни.
Охранник достал список посетителей.
– Да, сэр, вы, должно быть, Томас Джадж. Могу увидеть ваше удостоверение?
Хаген передал ему водительские права и правительственное удостоверение. Охранник вежливо попросил его распахнуть чемодан и после беглого осмотра закрыл, жестом показал, где расписаться, и дал гостю пластиковый пропуск, какой закрепляют на груди.
– Кабинет доктора Муни находится прямо в конце коридора за двойными дверьми.
Проходя по коридору, Хаген остановился, чтобы надеть очки и рассмотреть бронзовые таблички на стене, на каждой из которых приводилась информация о людях, имеющих отношение к лаборатории. Одна из табличек была посвящена доктору Харви Паттендену, основателю лаборатории, на ней приводился краткий перечень его достижений в области физики. Но Хагена интересовала другая табличка, где было написано:
Памяти
доктора Леонарда Хадсона
(1926–1965)
Ваш творческий дар
всегда был вдохновением для нас.
«Не особо оригинально», – подумал Айра, мысленно отдавая Хадсону должное за безукоризненно, даже в мелочах, исполненную роль мертвеца.
Он вошел в прихожую и тепло улыбнулся секретарше, серьезной пожилой женщине в темно-синем костюме мужского покроя.
– Мистер Джадж, входите, пожалуйста. Доктор Муни ожидает вас.
– Благодарю.
Эрлу Дж. Муни было тридцать шесть, но выглядел он моложе, чем ожидал Хаген, изучив биографию этого человека. Его прошлое было удивительно схоже с историей Хадсона – он тоже отличался неординарным умом, у него была такая же высокая успеваемость, да еще и в том же университете. Толстый паренек сбросил вес и стал директором лаборатории имени Паттендена. Зеленые глаза выглядывали из-под грозных бровей, а густые усы делали ученого похожим на Панчо Вилью 1. Он был одет в белый свитер и синие джинсы, что наводило на мысль, что Муни не такой уж и педант, как кажется.