– А у вас случайно не было студента по имени Леонард Хадсон?
– Леонард Хадсон, повторил он, будто пытаясь вспомнить. – Я встречался с ним пару раз. Хотя он и не учился в моем классе. Это было давно, еще до моей работы в Стэнфорде. Когда он был студентом, я преподавал в университете Южной Каролины.
– Спасибо, доктор. Больше не буду вас задерживать.
– Ничего страшного. Рад был помочь.
Хаген вычеркнул четвертый номер. Следующим был Энсон Джонс. Он не ответил сразу, но Хаген набрал еще раз, не собираясь сдаваться. И в этот раз удача его не подвела.
– Алло?
– Господин Джонс, меня зовут Джадж.
– Как?
– Томас Джадж. Я из федерального правительства, мы проводим аудиторскую проверку в физической лаборатории имени Паттендена.
– Не знаю никакого Паттендена. Вы ошиблись номером.
– Имя доктора Эрла Муни вам о чем-нибудь говорит?
– Никогда о таком не слышал.
– Он вам звонил три раза за последние шестьдесят дней.
– Какая-то ошибка.
– Вы Энсон Джонс, код города – триста три, телефонный номер – пятьсот сорок семь.
– Нет, вы ошиблись номером.
– Перед тем как вы положите трубку, я должен передать сообщение.
– Какое еще сообщение?
Айра сделал паузу, затем резко проговорил:
– Скажите Лео, что Гуннар требует денег за дирижабль. Поняли?
На пару мгновений его собеседник замолк.
– Это розыгрыш?
– До свидания, господин Джонс.
Он попал в цель.
Чтобы перестраховаться, Хаген набрал последний номер, на который отозвался автоответчик брокерской фирмы. Дело в шляпе.
Восторг – вот что он чувствовал. После того как он добавил очередную запись в заметки, ему стало еще веселее. Муни не был членом «внутреннего ядра», ио поддерживал связь… с одним из офицеров, подчиненных высшему командованию.
Мужчина набрал чикагский номер и подождал. После четырех гудков ответил приятный женский голос:
– Дрейк-отель.
– Меня зовут Томас Джадж, я хочу забронировать номер на завтрашнюю ночь.
– Секундочку, я соединю вас с приемной.
Хаген повторил заказ. Портье попросил номер кредитной карты, с которой будет оплачена комната, и Айра продиктовал телефон Энсона Джонса.
– Ваш заказ принят, сэр.
– Спасибо.
Сколько там уже времени? Он взглянул на часы – без восьми минут полночь. Он закрыл чемодан и накинул пальто. После этого вытащил из кармана зажигалку и щелкнул ею. Затем из нагрудного кармана вынул тонкий металлический стержень со стоматологическим зеркальцем на конце.
Он подошел к двери, остановился на пороге и, зажав чемодан между колен, уставился в зеркальце на коридор. Никого. Хаген навел зеркало на камеру в дальнем конце коридора, слегка высунул зажигалку за дверь и снова щелкнул кремнем.
Экран одного из мониторов внутри помещения охраны за вестибюлем внезапно начал снежить. Охранник начал удивленно проверять сигнал.
– Что-то случилось с двенадцатым монитором, – сказал он.
Его начальник вышел из-за стола и уставился в экран.
– Помехи. Умники из отдела электрофизики опять что-то затеяли.
Неожиданно помехи прекратились, но через мгновение появились на другом экране.
– Интересно, – сказал начальник. – Я никогда не видел, чтоб помехи ходили у нас по экранам.
Через несколько секунд экран снова заработал как нужно, показывая пустой коридор. Двое охранников посмотрели друг на друга и пожали плечами.
Мужчина убрал миниатюрный генератор электромагнитных помех, как только вошел в кабинет Муни и закрыл за собой дверь. Он тихо подошел к окну и задернул шторы. Надев тонкие резиновые перчатки, Хаген включил свет.
Он был непревзойденным мастером, когда дело касалось обыска. Он не стал возиться с наиболее очевидными местами, выдвигать ящики, копаться в документах, адресных книгах или телефонных справочниках. Он направился прямиком к книжной полке и менее чем за семь минут нашел то, что искал.
Возможно, Муни был одним из самых лучших физиков в стране, но информацию прятать не умел. Внутри книги Горация Делисо «Вся правда о небесной механике» был спрятан маленький блокнот. Записи в нем были зашифрованы в виде уравнений. Для Хагена это был темный лес, но он не стушевался. Обычно в таких ситуациях он фотографировал страницы и затем клал документ на место, но в этот раз просто засунул блокнот в карман, понимая, что расшифровывать записи прямо здесь нет времени.
Когда Айра подошел к помещению охраны, охранники все еще таращили глаза на экраны.
– Разрешите выйти? – улыбнулся Хаген.
Начальник охраны подошел с непонимающим выражением лица:
– Вы только что вышли из бухгалтерии?
– Да.
– Мы не видели вас на экранах.
– Даже не знаю, что сказать, – с невинным видом ответил Хаген. – Я вышел из двери, прошел по коридору и оказался тут.
– Вы заметили что-нибудь необычное?
– Нет. Разве что свет пару раз мерцал и немного тускнел.
Охранник кивнул:
– Думаю, электрофизики снова шалят с приборами.
Мужчина вышел на улицу в безоблачную ночь, тихонько напевая себе под нос.
«Циклоп»
25 октября 1989 года
Ки-Уэст, Флорида
Питт лежал на холодном цементе взлетно-посадочной полосы, глядя вверх, на «Проспертир». Солнце поднялось над горизонтом и медленно окутало потрепанный корпус дирижабля нежно-оранжевым покрывалом теплого света. Обшивка воздушного судна выглядела зловеще – или, может быть, у Дирка просто разыгралось воображение, но дирижабль показался ему неприкаянным алюминиевым призраком.
Большую часть полета из Вашингтона в Ки-Уэст он не спал, погрузившись в изучение карт Бака Цезаря с изображением Старого Багамского канала и прослеживая по ним тщательно размеченный маршрут Рэймонда Лебарона. Он закрыл глаза, пытаясь представить ясную картину приключений «Проспертира». Если дирижабль пополнил запасы гелия не на корабле, что крайне маловероятно, тогда на пути Лебарона оставался лишь один вариант – Куба.
Питта мучила мысль, которую он все никак не мог отогнать. Часть картины становилась яснее и прозрачней, чем больше он о ней думал. И наконец стала кристально ясной.
Полет Лебарона был фикцией.
За густым туманом всей этой истории скрывался рациональный и логический вывод. Обдумывая, в каком направлении следует копать дальше, он почувствовал на себе чью-то тень.
– Ну и ну, – произнес знакомый голос. – Кажется, Белоснежка снова попалась на старую уловку с отравленным яблоком.
– Либо он в зимней спячке. – Питт узнал и второй голос.
Он открыл глаза и, прикрываясь от солнца рукой, уставился на пару ухмыляющихся лиц. Тот, который пониже, выпячивал грудь колесом и поигрывал мускулами, у него были черные кучерявые волосы и такое мощное телосложение, будто на завтрак он ел кирпичи. Это был Эл Джордино, старый приятель и помощник Питта.
Эл наклонился, схватил протянутую руку и привел мистера Дирка в стоячее положение с легкостью уборщика, поднявшего с газона пустую банку из-под пива.
– Время отправления – через двенадцать минут.
– Наш безымянный пилот уже прибыл? – спросил Питт.
– Нет, мужик, – покачал головой тот, что был немного выше и гораздо худощавее Джордино. – Даже и близко не пробегал.
Толстые стекла очков еще сильнее увеличивали голубые глаза смотрящего на него Руди Ганна. Он был похож на постоянно недоедающего помощника счетовода, откладывающего все свои сбережения на покупку золотых часов. Однако внешность была обманчива. Ганн организовывал и проводил в жизнь многочисленные океанографические научные проекты НУПИ. Пока адмирал Сэндекер вел споры с конгрессом и федеральными чиновниками, Ганн присматривал за ежедневными операциями агентства. Для Питта выпросить у Сэндекера себе в помощники Ганна и Джордино было огромным триумфом.
– Если мы хотим уложиться в то же время отправления, что и Лебарон, нам придется подниматься в воздух без пилота, – беззаботно сказал Джордино.
– Думаю, справимся, – сказал Питт. – Кто-нибудь читал инструкции по управлению дирижаблем?
Эл кивнул.
– Обычно требуется пятьдесят часов обучения и практики, чтобы получить лицензию. Выучить основы управления было не так уж и трудно, но, чтобы освоить умение держать этот надувной член ровно, когда подует ветер, мне потребуется практика.
Дирк не смог не рассмеяться в ответ на красочное описание Джордино.
– Вы погрузили оборудование на борт?
– Погрузили и закрепили, – заверил Ганн.
– Ну что, тогда отправляемся!
Когда они подходили к «Проспертиру», начальник аэродромной команды, который провожал в путешествие Лебарона, спускался по лестнице из гондолы дирижабля. Он сказал несколько слов одному из работников и помахал им рукой, приветствуя.
– Дирижабль готов к полету, джентльмены.
– Наши погодные условия совпадают с условиями его предыдущего взлета? – спросил Питт.
– Господин Лебарон летел против встречного юго-восточного ветра скоростью пять миль в час. Вам придется лететь против ветра скоростью восемь миль в час, нужно будет это учитывать. Над Теркс и Кайкос движется поздний ураган. Метеорологи назвали его «Маленькой Евой», потому что его размер в диаметре не превышает шестидесяти миль. Прогнозисты думают, что он движется на север, к Каролине. Если вы повернете назад не позднее четырнадцати часов, то «Маленькая Ева» подарит вам хороший попутный ветер и быстро доставит вас домой.
– А если мы этого не сделаем?
– Не сделаете чего?
– Не повернем назад, когда пройдет четырнадцать часов.
Начальник аэродромной команды ехидно улыбнулся:
– Я бы не советовал вам отправляться навстречу тропическому шторму, где ветер несется со скоростью пятьдесят миль в час. Особенно учитывая, что вы летите на дирижабле, которому уже лет шестьдесят.
– Убедительно, – признал Питт.
– Если учесть встречный ветер, – сказал Ганн, – то мы едва успеем добраться до зоны поиска к десяти с половиной. У нас почти не останется времени, чтобы там осмотреться.