Майский отрицательно покачал головой:
– Корабли не смогут добраться до Гаваны вовремя. Кроме того, мы не можем изменить время празднования. Фидель и высокопоставленные члены правительства будут у нас под рукой для официального выступления. Отсчет времени уже пошел. Изменить сроки нельзя. Либо мы прекращаем операцию «Ром и кола», либо продолжаем ее, как планировалось.
Полевой в нерешительности сжимал и разжимал кулаки.
– «Ром и кола» – что за идиотское название для операции такого масштаба.
– Кстати, вот еще одна причина продолжать. Наши дезинформаторы уже начали распространять слухи о плане ЦРУ по разрушению Кубы. Сама фраза «Ром и кола» – ну явно же словно придумана американцами. Ни одно иностранное правительство даже не подумает, что ее сочинили в Москве.
Полевой пожал плечами, соглашаясь.
– Это, конечно, очень хорошо, но я даже боюсь подумать о последствиях, если тот парень, Питт, каким-то чудом сможет живым вернуться в Соединенные Штаты.
– Он уже мертв, – решительно заявил Майский. – Я уверен в этом.
Президент вошел в кабинет Дэниела Фосетта и махнул рукой:
– Не поднимайтесь. Я просто хотел, чтоб вы знали, что я направляюсь наверх спокойно пообедать с женой.
– Не забывайте, что через сорок пять минут у нас назначена встреча с руководителями разведки и Дутом Оутсом, – напомнил Фосетт.
– Буду вовремя, обещаю.
Президент повернулся и поднялся на лифте на второй этаж Белого дома к жилым помещениям. Агент ждал его в апартаментах Линкольна.
– Выглядишь уставшим, Айра.
Хаген улыбнулся:
– Я в такое время обычно уже отхожу ко сну.
– На чем мы остановились?
– Я нашел всех девятерых членов «внутреннего ядра». О семерых из них у меня есть вся информация. Только Леонард Хадсон и Гуннар Эриксен остаются вне моих сетей.
– Ты все-таки не вышел на их след после торгового центра?
Агент призадумался.
– Нет, не получилось.
– Советская лунная станция была запущена в космос восемь часов назад, – сказал президент. – Я не могу медлить дольше. Вечером я отдам приказы схватить стольких членов «внутреннего ядра», скольких сможем.
– Вы прикажете армии или ФБР?
– Ни тем, ни другим. Такой чести удостоился мой старый приятель, который служит в морской пехоте. Я уже передал ему твой список имен и мест.
Глава государства замолчал и посмотрел на Хагена:
– Ты сказал, что выявил девятерых человек, но в докладе написано только восемь имен.
С кажущейся неохотой мужчина достал из кармана лист бумаги, сложенный пополам.
– Я не распространялся о последнем человеке, хотел до конца удостовериться. Распознаватель голосовых сигналов подтвердил мои подозрения.
Президент взял бумагу из рук Хагена, развернул ее и прочитал имя, написанное от руки. Он снял очки и устало протер стекла, как будто не мог поверить своим глазам. Затем сунул бумагу в карман.
– Я думал, что знаю обо всем наперед, но в его соучастие никогда бы не поверил.
– Не суди строго. Эти люди патриоты, а не предатели. Их единственное преступление – то, что они никому об этом не сказали. Возьмем, к примеру, Хадсона и Эриксена. Они притворялись мертвыми много лет. Подумай, сколько страданий это принесло их родным и близким. Наш народ никогда не сможет достойно отблагодарить их за их жертвы и вознаградить так, как они того заслуживают.
– Ты пытаешься читать мне нотации, Айра?
– Да, сэр, так и есть.
Президент вдруг начал понимать, в чем заключалась внутренняя борьба Хагена. Он понял, что сердце его друга не участвовало в последнем противостоянии. Верность агента находилась на краю пропасти.
– Ты что-то скрываешь от меня.
– Я не буду тебе врать, Винс.
– Ты знаешь, где скрываются Хадсон и Эриксен.
– Скажем так, я чертовски уверен в том, что знаю.
– Сможешь достать их?
– Да.
– Ты отличный парень.
– Когда и куда их привести?
– В Кэмп-Дэвид, – ответил президент. – В восемь часов завтрашнего утра.
– Я приведу их.
– Но остаться на нашей беседе я не смогу позволить тебе.
– Это было бы достойно с твоей стороны, Винс. Пусть это будет, так сказать, зуб за зуб. Ты должен разрешить мне присутствовать там до конца.
Президент обдумал его слова.
– Ты прав. По крайней мере, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
Когда президент вместе с Дэном Фосеттом вошел в конференц-зал, директор ЦРУ Мартин Броган, начальник ФБР Сэм Эмметт и госсекретарь Дуглас Оутс поднялись на ноги.
– Пожалуйста, присаживайтесь, господа, – улыбаясь, сказал президент.
Через несколько минут светской беседы в дверь вошел Алан Мерсье, советник по национальной безопасности.
– Простите за опоздание, – сказал он, быстро присаживаясь в кресло. – Я даже не успел придумать хорошее оправдание.
– Зато честно, – засмеялся Броган. – Но как некрасиво.
Президент занес ручку над блокнотом.
– На чем мы остановились по кубинскому соглашению? – спросил он, глядя на Оутса.
– Пока мы не сможем начать тайные переговоры с Кастро, придется ждать.
– Есть ли хоть какая-то вероятность того, что Джесси Лебарон удалось передать ему наш ответ?
Броган покачал головой:
– Я очень сомневаюсь, что они вообще контактировали. Наши источники о ней ни слова не сообщали после того, как дирижабль был сбит. Скорей всего, она мертва.
– От Кастро нет ничего?
– Ничего.
– А что слышно из Кремля?
– Внутренние разногласия между Кастро и Антоновым скоро станут известны всему миру, – сказал Мерсье. – Наши люди из кубинского военного министерства передают, что Кастро собирается вывести своих солдат из Афганистана.
– Это и так было понятно, – сказал Фосетт. – Антонов не станет бездействовать и не позволит такому случиться.
Эмметт наклонился вперед и сложил руки на столе.
– Все возвращается на четыре года назад, когда Кастро отказался вернуть хотя бы символическую плату за десять миллиардов долларов, выданных ему Советским Союзом в кредит, постоянно перенося срок оплаты с шестидесятых годов. Он делал вид, что его загнали в экономическую яму, и должен был подчиниться, когда Антонов потребовал, чтобы Кастро послал своих солдат в Афганистан. Причем не просто несколько маленьких отрядов, а почти двадцать тысяч человек.
– ЦРУ удалось подсчитать их потери? – спросил президент, повернувшись к Брогану.
– По нашим данным, примерно тысяча шестьсот солдат погибли, две тысячи ранены и более пятисот пропали без вести.
– Боже мой! Больше, чем двадцать процентов.
– Есть еще одна причина, по которой кубинцы ненавидят русских, – продолжил Броган. – Кастро сейчас – словно утопающий между дырявым баркасом, чья команда целит в него из своих стволов, и роскошной яхтой, чьи пассажиры машут ему бутылками с шампанским. Если мы бросим кубинскому диктатору спасательный круг, люди из Кремля уничтожат его.
– Получается, они убьют его в любом случае, – добавил Эмметт.
– Знаем ли мы что-нибудь о том, как и когда произойдет убийство? – спросил президент.
Броган заерзал в кресле.
– Наши источники не смогли добыть эту информацию.
– Дело окружено высоким уровнем секретности, – сказал Мерсье. – Наши компьютеры не смогли расшифровать данные космических систем прослушивания, настроенных на эту работу. Нам известно всего лишь несколько кусочков, но по ним невозможно определить планы русских.
– Вам известно, кто виноват в этом? – спросил президент.
– Генерал Петр Великов из ГРУ считается непревзойденным специалистом по внедрению в правительства третьего мира и манипулированию ими. Именно он был зачинщиком нигерийского переворота два года назад. К счастью, марксистское правительство там долго не продержалось.
– Он работает в Гаване?
– Генерал скрытен, как сам дьявол, – ответил Броган. – Идеальный пример человека, которого не существует. Великов не появлялся на людях последние четыре года. Мы точно уверены, что он руководит всеми событиями откуда-то из подполья.
Глаза президента потемнели.
– Все, что у нас есть, это предположение, что Кремль планирует убить Фиделя и Рауля Кастро, обвинить в этом нас, а затем прибрать кубинское правительство к рукам, посадив туда советских марионеток, чтобы можно было управлять ими прямо из Москвы. Ну же, господа, я не могу принимать решения, опираясь лишь на предположения. Мне нужны факты.
– Наше предположение как раз и основывается на известных фактах, – объяснил Броган. – У нас есть имена некоторых кубинцев. Они состоят на жалованье у Советов и спокойно ждут, когда власть перейдет к ним. Намерения Кремля убить Кастро полностью подтверждают правдивость нашей информации. Им удастся сделать ЦРУ козлом отпущения, ведь кубинский народ не забыл нашу операцию в заливе Свиней[13] или неуклюжие попытки агентства натравить на Фиделя мафию во время правления Кеннеди. Уверяю вас, господин президент, я бы уделил этому внимание в первую очередь. Шестьдесят агентов на территории Кубы и вне ее сосредоточены только на том, чтобы обнаружить Великова.
– А мы все еще не можем вступить в открытый диалог с Кастро, чтобы помочь друг другу.
– Нет, сэр, – ответил Оутс. – Он избегает любых контактов по официальным каналам.
– Разве он не понимает, что его время на исходе? – спросил президент.
– Фидель отрезан от внешнего мира, – объяснил госсекретарь. – С одной стороны, он чувствует себя в безопасности, потому что знает, как его боготворит большинство кубинцев. Не многие национальные лидеры могут похвастаться таким отношением народа – а народ Кастро относится к нему с трепетом и любовью. И все же, с другой стороны, он не может осознать всю серьезность угрозы советского гнета для его жизни и правления.
– Вы пытаетесь сказать, – произнес президент, – что, если нашей разведке не удастся совершить почти невозможное или кто-то из наших не сможет пробраться к Кастро, чтобы открыть ему глаза, нам остается просто сидеть и смотреть, как Куба задыхается под полным советским господством.