Дэйв Юргенс, командир экипажа «Геттисберга», был слегка встревожен. Он разделял всеобщий восторг экипажа космической станции от неожиданного прибытия Штейнмеца и его людей с Луны. И не находил ничего подозрительного в том, что от него требовалось доставить колонистов на Землю, перетащив все их научные принадлежности в грузовой отсек челнока.
Однако его насторожил внезапный приказ Хьюстонского центра управления совершить ночную посадку на мысе Канаверал. Просьба Юргенса подождать несколько часов до рассвета была встречена холодным отказом. Он не мог понять причин, по которым люди НАСА впервые за тридцать лет изменили своим принципам обязательной посадки в дневное время.
Он взглянул на пилота Карла Буркхарта, который считался признанным ветераном после двадцати лет работы в разных космических программах.
– На этот раз у нас не будет прекрасных видов на болота Флориды.
– Если видел одного крокодила, значит, видел их всех, – лаконично ответил пилот.
– Все наши пассажиры на местах?
– Как селедки в бочке.
– Компьютеры запрограммированы для входа в атмосферу?
– Все запущено и тикает.
Юргенс окинул взглядом три телевизионных экрана на главной панели. На первом отображалось состояние всех механических систем, а остальные два высвечивали информацию об управлении траекторией. Также там находился контроль направления движения. Вместе с Буркхартом они просмотрели инструкции по уходу с орбиты и порядок процедуры вхождения в атмосферу.
– Хьюстон, мы ждем вашей команды.
– Хорошо, Дон, – ответил наземный центр управления. – Вам разрешается сойти с орбиты.
– С глаз долой, из сердца вон, – сказал Юргенс. – Так, значит?
– Вас не понял, повторите.
– Когда я покинул Землю, меня звали Дэйв.
– Извините, Дэйв.
– Кто на линии? – спросил Юргенс, не в силах сдержать любопытство.
– Мерв Фоли. Вы не узнаете меня по тому, как звучно я произношу гласные?
– После всех наших веселых бесед вы даже не помните моего имени. Как вам не стыдно!
– Просто оговорился, – произнес знакомый голос Фоли. – Но нам лучше прервать нашу светскую беседу и вернуться к процедуре полета.
– Как скажете, Хьюстон. – Юргенс быстро нажал на рычаг селектора внутренней связи: – Готовы отправиться домой?
– Мы все с нетерпением этого ждем, – ответил Штейнмец.
В спартанском жилом отсеке под летной палубой и кабиной экипажа на каждом футе свободного пространства располагались инженеры челнока и колонисты Джерси. Шестидесятифутовый грузовой отсек позади них на две трети был загружен блоками с записями данных, геологическими образцами, папками с результатами более тысячи медицинских и химических опытов – весь золотой кладезь научных открытий, сделанных колонистами, на полное изучение которого ученым понадобится не меньше двух десятилетий. Кроме того, в грузовом отсеке лежало тело доктора Курта Перри.
«Геттисберг» плыл по космическим просторам со скоростью более пятнадцати тысяч узлов в час. Небольшие двигатели малой тяги работали исправно, выталкивая космический корабль с орбиты и переворачивая его носом вверх, подставляя термоизолированное брюхо под трение при входе в атмосферу. Когда челнок пролетал над Австралией, два рулевых двигателя стали работать прерывисто, чтобы уменьшить орбитальную скорость в двадцать пять раз, до скорости звука. Тридцать минут спустя они вошли в атмосферу Земли невдалеке от Гавайских островов.
Едва плотность атмосферы возросла, пламя двигателей окрасило брюхо «Геттисберга» в яркий оранжевый цвет. Двигатели потеряли эффективность, воздушный руль для стабилизации и рули направления теперь держали корабль в земной атмосфере. Компьютеры управляли всем полетом. Юргенс и Буркхарт только следили за данными на экранах и за показателями состояния системы.
Внезапно в наушниках прозвучал предупреждающий звук и зажегся общий сигнал тревоги. Юргенс отреагировал мгновенно, нажав кнопку на клавиатуре компьютера, чтобы увидеть подробную информацию о проблеме, а его товарищ тем временем связался с наземным центром управления:
– Хьюстон, у нас сработала световая сигнализация.
– Мы не видим неполадок, «Геттисберг». Все системы работают исправно.
– Хьюстон, что-то происходит, – упорно повторил Буркхарт.
– Может быть, произошел сбой в компьютере.
– Не подтверждаю. Системы управления полетом и навигации в порядке.
– Я понял, в чем дело! – воскликнул Юргенс. – Похоже, мы отклоняемся от курса.
Спокойный голос оператора из космического центра имени Джонсона произнес:
– Вы идете точно по курсу. Как поняли?
– Вас понял, Фоли, но подождите минутку, я перейду на резервный компьютер.
– Хорошо, если это вас успокоит. Но все работает исправно.
Юргенс поспешно запросил навигационные данные на резервном компьютере. Не прошло и полминуты, как он снова связался с Хьюстоном:
– Мерв, здесь что-то не так. Даже резервный компьютер показывает, что мы опускаемся в четырехстах милях южнее и пятидесяти милях восточнее мыса Канаверал.
– Я вас умоляю, Дэйв, – усталым тоном сказал Фоли. – Все станции слежения показывают, что вы идете по курсу.
Юргенс посмотрел в боковое окно, но увидел внизу только черноту. Он выключил радиосвязь и повернулся к Буркхарту:
– Мне наплевать, что говорит Хьюстон, но мы точно сбились с курса. Кроме воды, я ничего внизу не вижу, а должен видеть огни маяков Калифорнийского полуострова.
– Ума не приложу, – беспокойно ерзая в кресле, ответил Буркхарт. – Что будем делать?
– Приготовимся перейти на ручное управление. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что Хьюстон собирается посадить нас прямо на Кубе.
– Они у нас на крючке, словно воздушный змей на веревочке, – по-волчьи оскалившись, сказал Майский.
Великов кивнул:
– Через три минуты «Геттисберг» пересечет точку невозврата.
– Невозврата?
– Они еще могут развернуться и направить челнок к космическому центру имени Кеннеди.
Майский нервно потер ладони.
– Когда американский космический челнок окажется в советских руках, это будет величайшей разведывательной операцией века.
– Американцы на колени встанут, умоляя, чтобы мы вернули челнок.
– Мы вернем их суперкорабль, в который они вложили уйму миллиардов долларов. Но перед этим наши космические инженеры обследуют и перефотографируют каждый его дюйм.
– Не стоит забывать и об огромном объеме информации, которую мы получаем от самих лунных колонистов, – напомнил ему Великов.
– Невероятный подвиг, генерал. Орден Ленина будет вашим.
– Цыплят по осени считают, товарищ Майский. Тяжело предсказать реакцию президента.
Майский пожал плечами:
– Если дойдет до переговоров, то ему придется играть по нашим правилам. По-моему, наша единственная проблема – кубинцы.
– О них не беспокойтесь. Генерал-полковник Колчак оцепил взлетно-посадочную полосу Санта-Клара, у него полторы тысячи советских солдат. А поскольку в командовании противовоздушной обороны Кубы работают наши консультанты, мы без проблем расчистили челноку путь к приземлению.
– Тогда он уже все равно что у нас в руках.
Великов кивнул:
– Думаю, теперь можно не сомневаться.
Президент сидел в халате за столом Овального кабинета, опустив подбородок и водрузив руки на подлокотники кресла. Его лицо казалось усталым и осунувшимся.
Внезапно он поднял глаза и сказал:
– Вы уверены, что Хьюстон не сможет связаться с «Геттисбергом»?
Мартин Броган кивнул:
– Так сказал Ирвин Митчелл из НАСА. Их сигнал глушится какими-то внешними помехами.
– Джесс Симмонс сейчас в Пентагоне?
– Он у нас на прямой линии, – ответил Дэн Фосетт.
Глава государства ненадолго запнулся; когда он продолжил говорить, его голос звучал не громче шепота:
– Тогда передайте ему, чтобы он приказал пилотам быть наготове.
Фосетт тяжело кивнул и снял трубку телефона.
– Есть известия от твоих людей, Мартин?
– Последнее сообщение было о том, что они высадились на берег, – растерянно сказал Броган. – Больше ничего.
Президент почувствовал, как испаряется его надежда.
– Боже мой, наше положение – хуже некуда.
Зазвонил один из четырех телефонов, и Фосетт схватил трубку:
– Да, да, он здесь. Да, передам ему. – Он положил трубку, нахмурившись. – Это Ирвин Митчелл. «Геттисберг» отклонился слишком далеко на юг, чтобы добраться до мыса Канаверал.
– Еще есть шансы, что челнок сядет на воду, – без энтузиазма сказал Броган.
– При условии, что их вовремя предупредят, – добавил Фосетт.
Президент покачал головой:
– Не выйдет. Их посадочная скорость более двухсот миль в час. Челнок просто разорвет на куски.
Наступило молчание, каждый пытался подобрать верные слова. Глава государства развернулся в кресле и с тяжестью на душе уставился в окно.
Через несколько мгновений он повернулся к мужчинам, окружившим его стол в ожидании:
– Прости меня, Господи, за то, что я подписал смертный приговор всем нашим героям.
Питт соскочил с лестницы и на всех парах побежал по коридору. Найдя камеру Джордино и Ганна, он схватил ручку двери и дернул ее с такой силой, что чуть не сорвал дверь с петель.
Крошечная комната была пуста.
Шум выдал его. Из-за угла бокового прохода выбежал охранник и удивленно посмотрел на незнакомца. Эта секунда колебания спасла Дирка. Несмотря на то что оружие уже было направлено ему в грудь, Питт успел опустить биту на голову врага до того, как тот спустил курок. Он обхватил незадачливого охранника вокруг талии, не дав упасть на пол, и оттащил в камеру. Дирк опустил его на кровать и узнал того молодого русского, который сопровождал его в кабинет Великова. Дыхание парня оставалось ровным, поэтому Питт решил, что тот отделался максимум сотрясением места.
– Тебе повезло, мальчик. Я не стреляю в детей младше двадцати одного года.
Когда Кинтана только спустился по лестнице, Питт уже запер дверь камеры и стремглав побежал дальше. Он не думал о том, что нужно быть осторожным и не выдавать себя. Он бы не отказался обрушить свою биту на голову еще одного охранника. Добежав до двери камеры Джесси, он выбил ее ногой.