А потом она застыла, впившись пальцами в мокрый песок, сердце едва не выпрыгивало из груди.
Один из кустов на пляже в десяти, может, в двенадцати ярдах раздвинулся, от темноты отделился темный силуэт и подошел прямо к воде.
И это был не Питт.
Бледный свет луны озарил человека в военной форме и с винтовкой. Она лежала, словно парализованная, полностью осознавая свою беспомощность. Прижавшись к песку, женщина скользнула назад на дюйм вдаль от берега.
Когда темноту вдруг пронзил луч фонарика и начал скользить по воде, Джесси сжалась в безнадежной попытке сделаться меньше. Кубинский часовой водил фонариком из стороны в сторону, пристально рассматривая землю и подходя все ближе к ней. Дама робко осознала, что он идет по следам, оставшимся на песке. Она почувствовала бессильную злость на Питта за то, что бросил ее одну и оставил после себя следы, ведущие прямо к ней.
Кубинец уже был в десяти ярдах и увидел бы ее спину, если бы развернулся к ней. Но он не сводил луч фонаря со следов Питта, оставленных им после рывка по пляжу. Часовой отошел вправо и присел, направив фонарик на прибрежные кусты. Затем неожиданно повернулся налево, и фонарь осветил Джесси с головы до ног. Резкий свет ослепил ее.
На секунду кубинец остолбенел, затем свободной рукой схватил ствол автомата, перевешенного через плечо, и навел его прямо на Джесси. Она была слишком перепугана, чтобы что-то сказать, поэтому просто закрыла глаза, будто это должно было укрыть ее от ужаса и пуль.
Затем раздался глухой стук, сопровождаемый судорожным стоном. Выстрела не последовало. Наступила тишина, и она почувствовала, что фонарь больше не светит на нее. Джесси открыла глаза и смутно увидела пару ног, стоящих в воде по щиколотку. Подняв голову, женщина увидела за ними неподвижное тело кубинского часового, растянувшееся на песке.
Питт наклонился и нежно поднял спутницу на ноги. Он пригладил ее мокрые волосы и сказал:
– Кажется, стоит мне отвернуться, как ты тут же попадаешь в неприятности.
– Я уже подумала, что мне конец, – сказала она, как только сердце перестало бешено колотиться в груди.
– Это, наверное, далеко не первый раз, когда ты так думала, с тех пор как мы покинули Ки-Уэст.
– Нужно время, чтобы привыкнуть к страху смерти.
Питт поднял фонарик кубинца, прикрыл ладонью и принялся стаскивать с парня военную форму.
– Нам повезло, что негодяй оказался невысоким, примерно твоего роста. Его сапоги будут тебе великоваты, но уж лучше велики, чем малы.
– Он мертв?
– Нет, у него на черепе останется разве что небольшая трещина от камня. Через несколько часов придет в себя.
Когда Питт бросил ей форму кубинца, она сморщила нос:
– По-моему, он давно не купался.
– Простирни в море и надевай, – бодро сказал он. – И побыстрее. Сейчас не время строить из себя богачку-модницу. Часовой на следующем посту может насторожиться, почему этот не возвращается. Тогда подмога вместе с сержантом охраны не заставит себя ждать.
Пять минут спустя Джесси была в мокрой форме кубинского солдата патрульной охраны. Питт был прав, сапоги оказались на два размера больше, чем нужно. Она подобрала влажные волосы и аккуратно спрятала под фуражку. Когда Дирк вышел из-за деревьев и кустов с винтовкой кубинца и пальмовой ветвью в руках, она повернулась к нему.
– А что ты с ним сделал? – спросила она.
– Спрятал в кустах, – коротко сказал Питт. Он указал рукой на далекий луч света в четверти мили вниз по пляжу: – Смотри, уже идут. У нас нет времени. Нужно убираться.
Он небрежно подтолкнул ее к деревьям и пошел следом, заметая за собой следы пальмовой ветвью. Примерно через семьдесят ярдов он отшвырнул ветвь, и они поспешили в глубь дебрей, чтобы до рассвета уйти как можно дальше от пляжа.
Когда небо на востоке начало окрашиваться в оранжевый, они успели пройти пять миль. В темноте впереди показалось поле сахарного тростника, и они двинулись в обход, пока не наткнулись на асфальтированную двухполосную дорогу. С обеих сторон не было заметно фар машин. Они пошли дальше, не отходя друг от друга и прыгая в кусты всякий раз, когда показывалась проезжающая машина или грузовик. Питт заметил, что Джесси стала оступаться все чаще, ее дыхание начало сбиваться. Он остановился, накрыл фонарик платком и посветил даме в лицо. Не нужно было быть спортивным врачом, чтобы понять, что она выдохлась. Он приобнял спутницу за талию и помог дойти до крутого склона небольшого оврага.
– Восстанови дыхание, я сейчас вернусь.
Дирк спустился вниз по склону к пересохшему руслу маленького ручья, который вился вокруг небольшого холма, усеянного крупными камнями и поросшего мелкими соснами. Русло проходило под автострадой по бетонной трубе трех футов в диаметре, а по другую сторону раскинулось огороженное пастбище. Питт вскарабкался обратно к дороге, молча взял Джесси за руку и, скользя и спотыкаясь, повел к высохшему ручью на дне оврага. Он посветил фонариком в водосточную трубу.
– Единственная свободная комната в городе, – как можно торжественнее сказал он.
Хоть это был и не пентхаус, но закругленное дно трубы было устлано целыми двумя дюймами песка, и места безопаснее было не сыскать. Если кубинские часовые все же напали на их след и вышли по нему на шоссе, они бы подумали, что высадившихся на берег людей забрала заранее подготовленная машина.
Каким-то образом им удалось удобно расположиться в тесной и темной трубе. Питт положил винтовку с фонариком недалеко от себя и наконец расслабился.
– Ладно, дамочка, – эхом раздался его голос. – Думаю, настало время объяснить мне, какого черта мы здесь делаем.
Но Джесси не ответила.
Забыв о мокрой неудобной форме, натруженных ногах и ноющих суставах, она свернулась клубком и крепко уснула.
– Мертвы? Они все мертвы? – свирепо переспросил президент СССР. – Вся база разрушена и в живых никого не осталось? Вообще?
Полевой понуро кивнул.
– Капитан подводной лодки, который обнаружил взрыв, и полковник силовых спецслужб, направленных на остров для расследования, не обнаружили ни одного живого человека. Они нашли тело моего главного заместителя, Льва Майского, но тело генерала Великова все еще не найдено.
– Пропали какие-нибудь секретные данные или документы?
Полевой не собирался класть голову на плаху и брать на себя ответственность за провал советской разведки. И так он уже был на волосок от того, чтобы потерять свою высокую должность, после чего он быстро превратился бы в позабытого всеми чиновника, отвечающего за работу каких-нибудь исправительно-трудовых лагерей.
– Перед смертельной схваткой штаб генерала уничтожил все секретные документы.
Антонов поверил его лжи.
– ЦРУ, – задумчиво вздохнул он. – Эта грязная провокация – дело их рук.
– Не думаю, что в этот раз получится обвинить во всем ЦРУ. Предварительные результаты указывают на то, что эту операцию провернули кубинцы.
– Невозможно, – отрезал Антонов. – Наши друзья из окружения Кастро заранее предупредили бы нас о любой готовящейся атаке на остров. Кроме того, такие дерзкие и отлично проработанные операции столь большого масштаба неподвластны уму латиноамериканцев.
– Возможно, но даже самые опытные разведчики сомневаются, что в ЦРУ могли прослышать о нашем радиоцентре на Кайо-Санта-Мария. Мы не заметили ни малейших признаков того, что они что-то подозревали. ЦРУ хорошо, но его люди не боги. Они не успели бы спланировать операцию, подготовиться и провести рейд всего через несколько часов после того, как челнок покинул космическую станцию, а затем внезапно свернул на Кубу по нашему запрограммированному курсу.
– Значит, мы потеряли и челнок?
– По данным космического центра имени Джонсона, он благополучно приземлился на Ки-Уэст.
– С американскими колонистами, – недовольно добавил глава государства.
– Да, они тоже были на борту.
Будучи слишком взбешенным, чтобы что-то сказать, несколько секунд Антонов просидел молча, закусив губу и немигающим взглядом уставившись в никуда.
– Как им это удалось? – наконец прорычал он. – Как они смогли в последнюю минуту вернуть свой драгоценный челнок?
– Дуракам везет, – ответил Полевой, снова придерживаясь коммунистической догмы перекладывать вину на кого-нибудь другого. – Хитрец Кастро спас их задницы.
Глаза Антонова вдруг впились в Полевого:
– Вы же так часто хвалились мне, товарищ директор, что братья Кастро даже в туалет сходить не могут без того, чтобы КГБ не узнал, сколько туалетной бумаги они использовали. А теперь скажите, как же так получилось, что им удалось вступить в сговор с президентом Соединенных Штатов, а ваши агенты разведки об этом ничего не знали.
Полевой невольно вырыл яму сам себе и теперь, чтобы как-то выбраться из нее, попытался ловко сменить тему разговора:
– Операция «Ром и кола» все еще продолжается. Быть может, мы просчитались с челноком и упустили из рук богатый источник научных данных, но это приемлемые потери, если нам удастся установить тотальный контроль над Кубой.
Антонов посчитал слова Полевого справедливыми и проглотил наживку.
– Сомневаюсь. Без Великова, который должен был руководить операцией, наши шансы уменьшаются ровно вдвое.
– Генерал больше не играет столь важной роли в операции «Ром и кола». План выполнен на девяносто процентов. Корабли войдут в порт Гаваны завтра вечером, а речь Кастро запланирована только на следующее утро. Великов создал потрясающий задел для успеха. Слухи о новом плане ЦРУ убить Кастро уже разошлись по всему Новому Свету, и мы уже подготовили достаточно доказательств, чтобы уличить в убийстве американцев. Осталось всего лишь нажать на кнопку.
– Вы предупредили наших людей в Гаване и Сантьяго?
– Они готовы взять власть в свои руки и сформировать новое правительство, как только убийство состоится.
– И кто будет их следующим правителем?
– Алисия Кордеро.
У Антонова отвисла челюсть.
– Женщина? Вы серьезно? Вы назначили женщину управлять Кубой после смерти Фиделя Кастро?