Быстро просмотрев первые три папки, мужчина раскрыл четвертую. Название заинтриговало его. Фраза звучала слишком по-американски. Это был план секретной операции, названной в честь алкогольного коктейля. Бегло проглядев документ до конца, он пораженно застыл и сидел так несколько минут, затем положил трубку в пепельницу, убрал ноги со стола и внимательно начал читать содержимое папки, отдельно разбирая каждое предложение и делая заметки в желтом блокноте.
Примерно через два часа Торнберг взял телефон и набрал внутренний номер. Ему ответила женщина, и он попросил ее связать его с заместителем директора.
– Эйлин, это Боб Торнберг. Генри свободен?
– Разговаривает по другой линии.
– Пусть перезвонит мне, как только сможет, дело очень срочное.
– Я скажу ему.
Торнберг дописал заметки и перечитывал документ в пятый раз, когда его прервал звонок телефона. Он вздохнул и поднял трубку.
– Боб, это Генри. Что ты хотел?
– Мы можем встретиться прямо сейчас? Я только что изучил часть документов, которые передала разведка после операции на Кайо-Санта-Мария.
– Есть что-то интересное?
– Скажем так, это просто бомба.
– Намекни, что там?
– Это касается Фиделя Кастро.
– Что-то нехорошее?
– Послезавтра он умрет.
Проснувшись, Питт посмотрел на часы. 12.18. Он чувствовал себя свежим, бодрым, и даже настроение можно было назвать довольно оптимистичным.
Едва подумав об этом, Дирк сразу же посчитал свое настроение обманчивым, а перспективы далеко не такими радужными. У него не было ни кубинских денег, ни документов. Он находился на территории коммунистической страны, причем не имея пи оправдания, зачем появился там, ни знакомых, с которыми можно было бы связаться. И кроме того, был одет в чужую военную форму. В таких обстоятельствах следовало бы считать себя счастливчиком, если его сегодня не пристрелят как шпиона.
Мужчина протянул руку и осторожно потряс Джесси за плечо. После этого выполз из водосточной трубы, с опаской огляделся и начал разминаться, чтобы разогреть затекшие мышцы.
Открыв глаза, дама медленно и лениво оторвалась от глубокого сна и постепенно вернулась к действительности. Извиваясь, она потянулась руками и ногами, словно кошка, и тихо застонала от боли, но тут же утешила себя мыслью, что это помогло разбудить ее разум.
Сперва в голову полезли всякие глупости – кого пригласить на следующую вечеринку, распланировать меню вместе с шеф-поваром, напомнить садовнику, чтобы подровнял живую изгородь возле дорожки, – но затем припомнился умирающий муж. Джесси всегда не совсем понимала, как ей удавалось жить и работать с ним в течение двадцати лет и не идти на поводу его капризов. Тем не менее она гораздо лучше других знала, что Рэймонд Лебарон – обычный человек, не лучше и не хуже остальных мужчин: он мог быть милосердным, мелочным, блестящим или безжалостным, когда того требовала ситуация.
Она крепко закрыла глаза, чтобы отогнать прочь воспоминания о его смерти. Подумай о ком-то или о чем-нибудь еще, сказала она себе. Подумай, как ты собираешься выживать следующие дни. Подумай о… Дирке Питте.
Кто он? Что за человек? Она посмотрела на него из водосточной трубы, как он наклоняется и изгибается, выполняя разминку, и впервые со дня их встречи почувствовала сексуальное влечение к нему. Это же смешно, рассуждала Джесси. Она была старше его, по меньшей мере, на пятнадцать лет. И кроме того, он ни разу не подавал виду, что желает ее, ни разу не намекал об этом и даже не пытался флиртовать. Питт был для нее загадкой, человеком, всегда привлекающим женщин, но которого никогда нельзя заполучить или обмануть разными женскими уловками.
Из мира грез Джесси вытянул сам Дирк, подойдя к трубе и улыбнувшись:
– Как себя чувствуешь?
Она отвернулась.
– Как будто меня всю ночь избивали, но я готова к новому дню.
– К сожалению, похоже, что завтрака сегодня не будет. – Его слова эхом прокатились по трубе. – Обслуживание нашей гостиницы оставляет желать лучшего.
– Я бы все отдала за чашку кофе.
– На дорожных указателях в нескольких ярдах выше того места, где мы расположились на ночлег, написано, что до ближайшего города шесть километров.
– Который час?
– Без двадцати час.
– Прошло уже полдня, – сказала она, поднимаясь на четвереньки и выползая на свет. – Нам нужно идти.
– Стой на месте.
– Почему?
Вместо ответа мужчина развернулся и сел рядом с ней. Потом осторожно коснулся ее лица и поцеловал в губы.
Глаза Джесси широко распахнулись, затем она жадно поцеловала его в ответ. Через несколько долгих секунд ее спутник отстранился. Она выжидающе смотрела на мистера Дирка, но он больше ничего не делал, только сидел и глядел ей в глаза.
– Я хочу тебя, – сказала она.
– Да.
– Сейчас.
Питт притянул Джесси к себе, прижался к ней и снова поцеловал. Затем опять отстранился.
– Сначала о главном.
Она глянула на него испытующе:
– В каком смысле?
– Зачем ты заставила меня свернуть на Кубу?
– Ты умеешь найти подходящее время для таких вопросов.
– Мне еще не приходилось заниматься любовью в водосточной трубе.
– Что ты хочешь знать?
– Все.
– А если я не скажу тебе?
Он засмеялся.
– Тогда пожмем друг другу руки и разойдемся.
Несколько секунд она лежала, опершись на стену трубы и раздумывая, как далеко сможет уйти без него. Скорее всего, не дальше следующего города, а может быть, все закончится и раньше, при первой же встрече с полицейским или часовым. В свою очередь, Питт казался невероятно изобретательным человеком, что он уже не раз доказывал на деле. Вне всяких сомнений, она нуждалась в нем намного сильнее, чем он в ней.
Джесси пыталась подобрать верные слова, чтобы ее объяснение не звучало абсурдно. Наконец она бросила это дело и выпалила:
– Президент послал меня сюда на встречу с Фиделем Кастро. Темно-зеленые глаза Дирка с любопытством уставились на нее.
– Хорошее начало. Продолжение, надеюсь, не менее захватывающее.
Женщина глубоко вздохнула и продолжила.
Она рассказала о сообщении Фиделя Кастро с предложением заключить договор и о том, каким образом оно было доставлено мимо внимательных глаз советской разведки.
Рассказала о тайной встрече с президентом после неожиданного возвращения «Проспертира» и о его просьбе передать ответ Фиделю его же способом, отправившись на дирижабле по маршруту ее мужа.
Она призналась в том, что обманом использовала Питта, Джордино и Ганна в своих целях, заодно попросив прощения за то, что после нападения кубинского вертолета весь план пошел наперекосяк.
И напоследок поведала о растущем подозрении генерала Великова, что за их истинной целью попадания на остров стояли неудачные попытки связаться с Кастро, поэтому он и пытался выбить ответы методом пыток, отдав пленников на произвол Фосса Глая.
Питт слушал ее, не перебивая.
Она робко ждала ответа. Джесси боялась услышать, что Дирк скажет, когда узнает, что его использовали, обманывали и вводили в заблуждение и что его избивали и едва не убили несколько раз из-за миссии, о какой он даже ничего не знал. Она понимала, что теперь он был вправе просто придушить ее.
Джесси не знала, что сказать, кроме извинений.
Питт не стал душить ее. Он протянул руку и, когда вдова миллионера сжала ее, обнял даму.
– Выходит, ты одурачила меня по всем, статьям, – сказал он.
«Боже, какие же у него зеленые глаза!» – подумала она. Ей хотелось окунуться в них.
– Понимаю, что ты злишься на меня.
Он лишь молча обнял свою спутницу.
– Ну?
– Что ну?
– Скажи что-нибудь, – несмело произнесла она. – Ты что, не злишься?
Он расстегнул рубашку ее военной формы и нежно коснулся груди.
– К твоему счастью, я не злопамятен.
После этого они предались любви под гул машин, проезжавших по дороге наверху.
Джесси чувствовала необыкновенное спокойствие. Это теплое ощущение не покидало вдову еще несколько часов, пока они, не скрываясь, шли по краю дороги. Оно заменяло ей обезболивающее, заглушало страх и придавало уверенности. Питт выслушал ее и согласился помочь добраться до Кастро. И теперь, когда дама шла рядом с ним по какому-то захолустью на окраине Кубы, а он вел ее, словно не раз бывал здесь, Джесси чувствовала себя в полной безопасности и наслаждалась его близостью.
Питту удалось раздобыть несколько манго, ананас и два недозрелых помидора. Они съели их на ходу. Мимо проезжали автомобили, в основном грузовики с сахарным тростником и цитрусовыми фруктами. Лишь раз рядом с ними проехала военная машина с милицией. Джесси тогда напряглась и нервно опустила взгляд на свои крепко зашнурованные ботинки, а Питт взмахнул винтовкой и прокричал:
– Салют, амигос!
– Хорошо, что они не расслышали твои слова, – сказала она.
– Почему это? – с притворным негодованием спросил он.
– Твой испанский ужасен.
– На собачьих бегах в Тихуане меня всегда понимали.
– Здесь не поймут. Давай лучше я буду разговаривать.
– Ты думаешь, что говоришь на испанском лучше меня?
– Я разговариваю на нем, как на родном. Кстати, еще я свободно владею русским, французским и немецким.
– Ты все время поражаешь меня своими талантами, – искренне сказал Питт. – Великов знал, что ты говоришь по-русски?
– Если бы знал, мы бы все были уже мертвы.
Питт хотел что-то сказать и вдруг указал рукой вперед. На обочине извивающейся дороги стоял автомобиль. Над поднятым капотом склонился некто, опустив голову и плечи к отсеку двигателя.
Джесси замялась, но Дирк взял ее за руку и потянул за собой.
– Ты справишься, – мягко сказал он. – Не бойся. Мы оба одеты в военную форму, а моя так и вовсе принадлежит элитным десантным войскам.
– Что я должна сказать?
– Подыграй мне. И тогда, возможно, нас подвезут.
Прежде чем она успела возразить, водитель обернулся, услышав их шаги по гравию. Он был невысоким мужчиной лет пятидесяти с густыми черными волосами и смуглой кожей. Футболки на нем не было, он был одет только в шорты и сандалии. Люди в военной форме часто встречались на Кубе, поэтому он не обратил на нее никакого внимания.