– Здорово! – сверкнул он широкой улыбкой.
– Проблемы с двигателем? – по-испански спросила Джесси.
– Третий раз за этот месяц. – Он беспомощно пожал плечами. – Только что остановился.
– Вы знаете, где поломка?
Он поднял короткий проводок, прогнивший в трех местах и не обламывающийся лишь благодаря изоляции.
– Тянется от катушки зажигания к трамблеру.
– Нужно заменить его.
Он пожал плечами:
– Детали для таких старых машин, как эта, невозможно найти, должен вам сказать.
Джесси поняла свою ошибку и, очаровательно улыбаясь, постаралась обратиться к его мужественности:
– Я же всего лишь женщина. Что я могу понимать в механике?
– Ах, – любезно улыбнулся водитель, – зато вы очень красивы.
Питт не следил за их разговором. Он обошел вокруг машины, рассматривая ее. Затем склонился над капотом и мельком взглянул на двигатель. После этого выпрямился и отступил назад.
– Пятьдесят седьмой «Шевроле», – восхищенно сказал он по-английски. – Чертовски хороший автомобиль. Спроси, у него есть нож и немного изоленты?
От неожиданности у Джесси отвисла челюсть.
Водитель неуверенно смотрел на него, не зная, что делать. Потом спросил на ломаном английском:
– Вы не говорите по-испански?
– Верно, и что? – повысил голос Питт. – Вы впервые видите ирландца?
– Тогда почему ирландец одет в кубинскую военную форму?
– Майор Ирландской республиканской армии Пэдди О’Хара, прибыл на Кубу на временную службу в качестве милицейского консультанта.
Лицо кубинца озарилось, словно под вспышкой фотокамеры, и Дирк с радостью отметил, что тот был достаточно впечатлен.
– Эрберто Фигуэро, – сказал он, протягивая руку. – Я выучил английский несколько лет назад, когда здесь были американцы.
Питт пожал ее и кивнул на Джесси:
– Капрал Мария Лопес, мой помощник и провожатый. Кроме того, переводит остальным мой ломаный испанский.
Фигуэро опустил взгляд и заметил обручальное кольцо Джесси.
– Сеньора Лопес. – Он повернулся к Питту и со смешным акцентом спросил: – Она понимает по-английски?
– Немного, – ответил Дирк. – В общем, если вы дадите мне нож и немного изоленты, то машина снова поедет.
– Конечно-конечно, – отозвался кубинец.
Он достал из бардачка перочинный нож и нашел в багажнике чемоданчик с инструментами, где лежал небольшой моток изоленты.
Питт наклонился над двигателем, отрезал лишнюю длину провода от свечей зажигания и снова скрепил его концы, обмотав изолентой. Затем проделал то же самое с остальными частями провода, пока полностью не скрепил его от катушки зажигания до трамблера.
– Ну-ка, попытайтесь завести машину.
Фигуэро повернул ключ зажигания, и большой восьмицилиндровый двигатель объемом 4,6 литра дважды чихнул и затем хрипло зарычал.
– Великолепно! – радостно воскликнул мужчина. – Может, вас подвезти?
– А куда вы направляетесь?
– В Гавану. Я там живу. В Нуэвитасе у моей сестры умер муж, я ездил туда помочь с похоронами. Теперь еду домой.
Питт кивнул Джесси. Это был их счастливый день. Он представил себе карту Кубы и прикинул, что Гавана лежала примерно в двухстах милях к северо-востоку, если брать по прямой, а значит, до нее оставалось приблизительно триста миль, если ехать по извилистой дороге.
Он сел рядом с водителем, дама забралась на заднее сиденье.
– Спасибо вам, Эрберто. В нашем служебном автомобиле обнаружилась утечка масла, и двигатель заглох в двух милях позади отсюда. Мы ехали в тренировочный лагерь к востоку от Гаваны. Если вы высадите нас возле министерства обороны, позабочусь о том, чтобы вас отблагодарили за наше беспокойство.
Джесси в изумлении открыла рот и с отвращением уставилась на Питта. Он знал, что в эту секунду она назвала бы его самоуверенным придурком.
– Ваша неудача – везение для меня, – сказал Фигуэро, радуясь перспективе заработать несколько лишних песо.
Кубинец резко выехал на асфальт, пробуксовав на гравии, и, переключая передачи, вскоре разогнал «Шевроле» до вполне приличных семидесяти миль в час. Двигатель гудел ровно, но машина дребезжала в нескольких местах, а выхлопные газы просачивались сквозь ржавое дно в кабину.
Питт посмотрел в зеркало заднего вида на лицо спутницы. Казалось, она чувствовала себя не в своей тарелке. Конечно, лимузин был бы ей более по душе, весело подумал Питт. В это мгновение его любовь к старинным автомобилям заставила позабыть о любой опасности.
– Какой у вас пробег на ней? – спросил он.
– Более 680 тысяч километров, – ответил водитель.
– И она до сих пор хорошо бегает.
– Если бы янки отменили торговое эмбарго, я бы прикупил детали, чтобы продлить ей жизнь. Но ничто не вечно.
– У вас когда-нибудь были неприятности на КПП?
– Меня всегда пропускают.
– Должно быть, вы влиятельный человек. Чем занимаетесь в Гаване?
Фигуэро засмеялся:
– Я таксист.
Питт даже не пытался подавить улыбку. Все складывалось намного лучше, чем он надеялся. Он откинулся на спинку сиденья и расслабился, наслаждаясь пейзажем, словно турист. Он пробовал заставить себя думать о непонятной подсказке Лебарона о том, где следует искать Ла Дораду, но его постоянно сбивали с мысли угрызения совести.
Дирк знал, что скоро, где-то по дороге, ему придется ограбить Фигуэро – забрать те жалкие песо, какие у того были, и угнать такси. Американец лишь надеялся, что вдобавок к этому ему не придется убивать маленького дружелюбного кубинца.
Президент вернулся в Белый дом из космического центра Кеннеди поздно вечером и сразу же направился в Овальный кабинет. После тайной встречи со Штейнмецем и лунными колонистами, выслушав их полные энтузиазма отчеты об исследованиях, он пребывал в приподнятом расположении духа. Едва войдя в кабинет, глава государства тут же позабыл о сне, воодушевляясь мыслями о разработке новых космических задач.
Он уселся за большой стол и выдвинул нижний ящик. Достав оттуда коробку-хумидор из орехового дерева, президент вынул толстую сигару. Разворачивая целлофановую обертку, он на мгновение задержал взгляд на плотно скрученном темно-коричневом табачном листе и вдохнул пьянящий аромат. Это была сигара лучшей кубинской марки «Монтекристо», запрещенной для ввоза в Америку торговым эмбарго на кубинские товары.
Президенту повезло со старым школьным приятелем, который каждые два месяца отправлял ему целую коробку таких из Канады. Даже жена и ближайшие помощники не знали об этом. Он зажал пальцами один конец сигары и аккуратно поджег другой, как всегда задумываясь, какой бы шум подняла общественность, если бы узнала о его тайном и слегка незаконном развлечении.
Но сегодняшней ночью ему было наплевать. В последнее время его преследовал успех. Экономика держалась на уровне, а конгресс наконец решился одобрить жесткое сокращение бюджета и закон о фиксированном налоге. На международной арене наступил период обдумывания и переговоров, хотя бы временно, а его популярность, согласно опросам, поднялась на пять процентов. И теперь он собирался получить все политические выгоды, ставшие результатом успешных трудов его предшественников, как, например, сделал Никсон после успеха программы «Аполлон». Изумительный успех лунных колонистов станет ассоциироваться с высшим достижением именно его правления.
Следующая цель была укрепление репутации в отношениях с латиноамериканскими странами. Кастро уже приоткрыл дверь предложением договора. И теперь, если президенту удастся проскользнуть за порог этой двери прежде, чем она снова захлопнется, у него будет возможность подавить влияние марксистской идеологии на обоих Американских континентах.
Тотчас он осознал, что на самом деле его перспективы казались весьма мрачными. Скорее всего, Питт и Джесси Лебарон уже либо расстреляны, либо арестованы. А если нет, то это был лишь вопрос времени и всего несколько часов отдаляли их от неизбежного. Ему оставалось только послать кого-то другого на Кубу для встречи с Кастро.
Вдруг зазвонил телефон.
– Да?
– Простите за беспокойство, господин президент, – раздался голос оператора Белого дома, – но вас вызывает мистер Броган и говорит, что ему нужно срочно поговорить с вами.
– Все в порядке. Пожалуйста, свяжите меня с ним.
Послышался негромкий щелчок, и директор ЦРУ произнес:
– Я вас разбудил?
– Нет, я еще не сплю. Что у вас там такого срочного, что не может подождать до завтрашнего совещания?
– Я нахожусь на авиабазе в Эндрюсе. Мой заместитель передал переведенный документ из Кайо-Санта-Мария. И в нем есть кое-что очень серьезное.
– Можете ввести меня в курс дела?
– Послезавтра русские собираются убить Кастро во время операции под кодовым названием «Ром и кола». Следом за этим должен последовать полный захват кубинского правительства советскими агентами.
Президент смотрел, как синий дым от гаванской сигары медленно кружится, поднимаясь к потолку.
– Они делают ход раньше, чем мы предполагали, – задумчиво сказал он. – Как они собираются устранить Кастро?
– Это самая безумная часть их плана, – ответил Броган. – ГРУ, правая рука КГБ, намеревается разбомбить город вместе с ним.
– Гавану?
– Чертовски приличный ее кусок.
– Боже мой, речь идет о ядерной бомбе?
– Если честно, в документе не указано, как это произойдет, но там написано, что в порт Гаваны на корабле будете провезено какое-то взрывчатое вещество, которое сровняет с землей все в округе на четыре квадратных мили.
Президент был встревожен, от его хорошего настроения не осталось и следа.
– В документе упоминается название корабля?
– Там указано, что будет три корабля, но нет ни одного названия.
– И когда произойдет взрыв?
– Во время празднования Дня знаний. Русские рассчитывают, что Кастро решит явиться туда без предупреждения, чтобы, как обычно, выступить со своей двухчасовой речью.
– Не могу поверить, что Антонов дал согласие на такую ужасную операцию. Почему бы просто не подослать к Кастро местных головорезов и не пристрелить его? Для чего ему брать на душу еще сотни тысяч невинных жертв?