– Значит, это и есть человек, одурачивший моих полицейских, а затем спасший город? – по-испански спросил Кастро.
Джесси перевела Питту, и тот отрицательно покачал головой:
– Я был всего лишь одним из выживших счастливчиков. Не меньше двадцати других парней погибли, пытаясь предотвратить трагедию.
– Если бы корабли взорвались, когда они еще находились в порту, вместо почти всей Гаваны осталась бы только выжженная земля. И она стала бы могилой для меня и еще полумиллиона человек. Куба – благодарная страна, и она желает чествовать вас, как Героя Революции.
– Та, что стоит рядом со мной, заслуживает этого не меньше, – пробормотал Питт.
Джесси резко посмотрела на него, не став переводить.
– Что он сказал? – спросил Кастро.
Женщина прокашлялась:
– Ах… он сказал, что это большая честь для него.
Затем Фидель попросил мистера Дирка рассказать, как им удалось захватить корабли.
– Расскажите мне, что вы видели, – вежливо попросил он. – Расскажите, как все происходило. С самого начала.
– Начиная с того момента, как мы покинули посольство Швейцарии? – спросил Питт, едва заметно прищурившись.
– Как пожелаете, – ответил Кастро, подыгрывая ему.
Пока мужчина рассказывал об отчаянной перестрелке на причале и о том, чего им стоило убрать «Эми Бигелоу» и «Озеро Зайсан» из гавани, кубинский правитель постоянно прерывал его шквалом вопросов. Казалось, что любопытство Кастро утолить невозможно. Рассказ раненого занял почти столько же времени, сколько и те события, о которых он поведал.
Питт рассказывал обо всем по порядку так прямо и бесстрастно, как мог, понимая, что ему никогда не удастся точно описать невероятную храбрость людей, бескорыстно отдавших свои жизни за людей из другой страны. Он поведал о том, как Кларк блестяще сдерживал противника, во много раз превосходящего его силами, как Мэнни и Мо вместе со своими экипажами трудились в моторных отсеках кораблей, чтобы раскочегарить двигатели, прекрасно сознавая, что те в любую минуту могут взорваться. Он рассказал, как Джек и его экипаж до последнего оставались на буксире, оттаскивая корабли смерти все дальше в море, пока не осталось слишком мало времени, чтобы спастись. Он всей душой желал, чтобы они все стояли сейчас рядом с ним, чтобы каждый мог рассказать свою историю. Питт задумался, о чем бы они могли рассказать, затем улыбнулся про себя, представляя рассказ Мэнни, перемешанный с отборными ругательствами.
Дирк закончил повествование на том, как его занесло в город верхом на гигантской приливной волне, после чего он вырубился, а позже пришел в сознание, вися вниз головой на вывеске ювелирного магазина. Он рассказал, как, бродя среди развалин, услышал плач маленькой девочки и как вытащил малышку вместе с ее братом из-под рухнувшего здания. После этого к нему потянулись и другие дети. Ночью спасатели отдали под его присмотр еще нескольких малышей. Когда стало понятно, что больше выживших на этой территории не осталось, полицейский отправил Питта в детский госпиталь, где он и встретил своих друзей.
Внезапно Питт замолчал и развел руки в стороны:
– Вот и весь рассказ.
Кастро внимательно посмотрел на него, скрывая во взгляде бурю эмоций. Затем шагнул вперед и обнял Дирка.
– Спасибо, – прошептал он срывающимся голосом. После этого поцеловал Джесси в обе щеки и пожал руку Хагену. – Куба в долгу перед вами. Мы этого не забудем.
Питт хитро посмотрел на Фиделя:
– Прошу прощения, можно мне попросить об одной услуге?
– Конечно, только скажите, что вы желаете, – не задумываясь, ответил Кастро.
Питт замялся, но потом сказал:
– У вас есть таксист по имени Эрберто Фигуэро. Если я смогу найти в Штатах отреставрированный «Шевроле» пятьдесят седьмого года выпуска и переправить автомобиль ему на Кубу, вы смогли бы принять доставку? Мы с Эрберто были бы вам премного благодарны.
– Само собой. Я лично прослежу, чтобы он получил ваш подарок.
– И еще кое-что, – сказал мужчина.
– Не искушай судьбу, – прошептал ему Сэндекер.
– Что вам угодно? – любезно спросил Кастро.
– Могу ли я попросить у вас лодку с краном?
Тела Мэнни и трех других членов его экипажа вскоре опознали. Кларка выловили из канала рыбаки. Останки тел отправили в Вашингтон для захоронения. Тела Джека, Мо и других так никогда и не нашли.
Через четыре дня после взрыва кораблей пожар в конце концов был потушен. Кое-где последние упрямые огоньки пламени не затухали до следующей недели. Только спустя шесть недель собрали тела всех погибших. Многих так и не удалось найти.
Кубинцы скрупулезно подсчитывали потери и со временем опубликовали полные списки. Количество погибших составило 732 человека, раненых – 3769. Еще 197 человек числились пропавшими без вести.
Президент убедил конгресс в необходимости принятия законопроекта по чрезвычайной помощи кубинцам в размере сорока пяти миллионов долларов, чтобы восстановить Гавану. Кроме того, в знак доброй воли глава государства снял с Кубы тридцатипятилетнее торговое эмбарго. В свою очередь, американцы снова могли легально курить лучшие гаванские сигары.
После того как русских депортировали на родину, их единственные представители в Кубе остались только в Секции интересов Советского Союза при польском посольстве. Вряд ли кто-то из кубинцев сильно расстроился из-за их отъезда.
Кастро не стал менять свои марксистские революционные взгляды, но стал более сговорчивым. Подписав соглашение о дружбе между Кубой и Америкой, он без колебаний принял приглашение президента посетить Белый дом и выступить перед конгрессом, хоть и немного поворчал, когда его попросили ограничить речь до двадцати минут.
На рассвете третьего дня после трагедии почти в самом центре гавани стало на якорь старое судно с потрескавшейся краской на корпусе. Пожарные катера и спасательные суда проплывали мимо корабля, будто он был сломавшимся на середине шоссе автомобилем. Это был широкий рабочий катер, около шестидесяти футов в длину, с небольшим деррик-краном на корме, нависшим над водой. Казалось, будто его экипажу совсем не было дела до суматохи, происходящей вокруг.
Почти все пламя на причале уже было потушено, но пожарные все еще заливали тысячами галлонов воды дымящиеся завалы внутри прибрежных складов. Несколько обуглившихся резервуаров для хранения нефти в районе гавани, не унимаясь, плевались пламенем, в воздухе стоял едкий дым горелой нефти и резины.
Питт стоял на выцветшей палубе рабочего катера и, прищуриваясь, вглядывался в окруженные желтым дымом обломки нефтяного танкера. От «Озера Байкал» осталась лишь выжженная надстройка на корме, нелепо и криво вздымающаяся над грязной водой. Он опустил взгляд на маленький наручный компас.
– Мы на месте? – спросил адмирал Сэндекер.
– Нужно проверить пеленги, – ответил Дирк.
Джордино высунул голову из окна рулевой рубки.
– Магнитометр сходит с ума. Прямо под нами лежит огромная масса металла.
Джесси сидела на крышке люка. На ней были серые шорты и бледно-голубая блузка, дама снова выглядела привлекательно.
Она с любопытством взглянула на Питта:
– Ты так и не рассказал мне, почему думаешь, что Рэймонд спрятал Ла Дораду на дне гавани, и откуда ты узнал, что ее нужно искать именно здесь.
– Глупо было не догадаться сразу, – объяснил Питт. – Твой муж все сказал верно, но я неправильно истолковал его слова. Я думал, он сказал: «Ищи на месте подмены», а на самом деле прозвучало: «Ищи на месте „Мэна“».
Джесси выглядела запутанной.
– Мэна?
– Вспомни Пёрл-Харбор, форт Аламо и Мэн. На этом месте или где-то рядом в 1898 году взорвался броненосный крейсер «Мэн», что положило начало испано-американской войне.
До Джесси понемногу начало доходить.
– Рэймонд сбросил статую туда, где лежит взорванный корабль?
– На место крушения корабля, – поправил ее Питт. – Остатки старого «Мэна» были подняты с глубины и отбуксированы в море, где их и затопили вместе с поднятым флагом в 1912 году.
– Но зачем Лебарон решил просто выбросить сокровище в воду?
– Все началось еще с тех времен, когда он и Ганс Кронберг, его партнер по компании, занимающейся подъемом затонувших кораблей, обнаружили «Циклоп» и достали из него Ла Дораду. Все должно было закончиться триумфом двух приятелей, которые вместе преодолели все трудности и сумели заполучить самое желанное сокровище в истории, затерянное в морских глубинах. Все шло к счастливому концу. Но сказке было не суждено сбыться. Рэймонд Лебарон влюбился в жену Кронберга.
Джесси посерьезнела, она начинала понимать.
– Хильда.
– Да. Хильда. У него было две причины избавиться от Ганса – сокровище и женщина. Каким-то образом ему удалось уговорить Ганса совершить погружение еще раз, после того как они подняли Ла Дораду. И тогда он перерезал воздушный шланг, оставив друга умирать ужасной смертью. Представляешь, как это, задохнуться под водой в таком стальном склепе, как «Циклоп»?
Джесси отвела взгляд:
– Не могу в это поверить.
– Ты видела останки Кронберга собственными глазами. Хильда – вот где была разгадка. Она поведала мне немало грязных историй. Мне лишь нужно было все сопоставить.
– Рэймонд не мог убить человека.
– Мог, и он это сделал. Порешив Ганса, он пошел еще дальше. Лебарон уклонился от налоговой службы – и кто будет его за это винить, если вспомнить, что в конце пятидесятых годов правительство США изымало более восьмидесяти процентов, когда прибыль составляла больше ста пятидесяти тысяч долларов. Также Рэймонд увильнул от крупного иска из Бразилии, причем люди, подавшие его, справедливо называли статую выкраденным национальным сокровищем. Он засел на дно и взял курс на Кубу. Твой любимый был тем еще хитрецом. Но теперь у него возникла новая головная боль – что делать с сокровищем. Кто мог себе позволить заплатить хотя бы долю от двадцати или пятидесяти миллионов долларов за произведение искусства? Кроме того, он боялся, чтобы о его сокровище не прознал Фульхенсио Батиста, диктатор Кубы. Являясь рэкетиром первой величины, он отобрал бы статую. Или если уж не Батиста, то многочисленные бандиты мафии, которых сам диктатор пригласил на Кубу после Второй мировой войны. Поэтому Рэймонд решил распилить Ла Дораду и продать ее по частям. К несчастью, он не подгадал со временем. Лебарон отплыл в Гавану на спасательном судне в тот же день, когда Кастро и повстанцы захватили город после свержения прогнившего режима Батисты. Революционеры немедленно перекрыли морские и воздушные пути сообщений, чтобы приспешники прежнего правителя не успели сбежать из страны с награбленными богатствами.