Тамара-Миранда еще спала, когда Арсений телепатически приказал водителю остановить машину на небольшой площадке, откуда открывался фантастический вид на горное ущелье. Подождал, пока девушка выберется с заднего сиденья Нивы и оправил родственников греков в обратную дорогу, стерев воспоминания о встрече.
Подошел к замершей у ограждения из бетонных блоков Тамаре-Миранде, встал рядом.
– Красотища-то какая, Сенька! – глядя на открывающийся простор, восхищенно произнесла напарница. – В такой момент жалеешь, что когда-то мы выбрали в убежище тайгу, а не горы Кавказа.
Журбин согласно кивнул. Он знал, что восемь лет назад генерал Лев Константинович настоял на северо-восточном направлении: на огромном пространстве заснеженной тайги у беглецов будут ежегодные зимние передышки, когда на насте любой человеческий след на виду. В слякотные кавказские зимы наблюдать за окрестностями гораздо тяжелее. Отдыха – не будет, не получится.
– Миранда, я могу попросить тебя о личном одолжении? – не попадая под восторженное настроение напарницы, слегка нахмурившись, спросил Журбин.
– Валяй, – охотно разрешила диверсантка. – Сегодня я добрая и конкретно уступчивая.
– Я хочу съездить в Москву. За мамой.
Тамара-Миранда резко развернулась:
– Нет. Нет, Журбин, и не проси! Это опасно.
– Но почему?! Восемь лет прошло, Миранда! За это время я ни разу не попытался встретиться с мамой, в ближайшие дни все силы департамента будут стянуты к Сочи! Когда, если не сейчас?! Давай попробуем ее вытащить! ты сама была в психушке и знаешь, как там тяжело!
– Нет, – категорическим покачала головой Тамара-Миранда. – Ты не понимаешь, о чем просишь.
– Да почему не понимаю-то?!?! За восемь лет я ни разу не попробовал даже навестить маму, вы запрещали мне хоть что-то о ней узнавать, лишь уверяли, что она – жива! В департаменте могли решить, что я ее вообще ЗАБЫЛ!!
– Да мне насрать, что там решили! – вызверилась на ученика наставница. – Я сказала – НЕТ, и точка!
Раздувая ноздри и стискивая кулаки, Журбин стоял напротив Тамары-Миранды, тяжело дышал и кажется впервые в жизни был готов – НЕ УСТУПИТЬ. Не в какой-то там учебной схватке, не в пустом бытовом споре или мальчишеском соперничестве, а в сумасшедше праведном негодовании готов был дать отпор! Стоять на своем до самого конца и требовать!
Если понадобится, то и в голову носителя Миранды залезть. Дать установку подчинения.
– Хорошее ты место выбрал, Сеня, – неожиданно усмехнулась террористка и посмотрела в пропасть. – Никогда прежде не замечала у тебя тяги к театральным эффектам.
– Я не шучу, Миранда!
– Ну так и я серьезна, – вновь переведя взгляд на ученика, произнесла пришелица. – Ты что, дружок, раскипятился? Неужели и вправду, Сеня, подеремся? А?
– Не уходи от темы! Сегодня не тот случай!
– Не вижу, что сегодня изменилось, – нахмурилась Тамара-Миранда. – Мы работаем в паре, решение принимаем коллегиально. Ты высказал свое мнение, я ответила отказом. На этом – все, Журбин.
Тамара-Миранда подхватила рюкзак с бетонного парапета, собралась идти к дороге, выбирать проходящую машину…
Арсений схватил рюкзак за лямку:
– Мы недоговорили.
– Нет, мы договорили. Прения окончены. – Не глядя на раскрасневшегося парня, Тамара-Миранда дернула рюкзак к себе, но Арсений не выпустил лямку.
Физически он был сильнее носителя Миранды. Но диверсантка обладала навыками, легко позволяющими ей справиться с единственным соперником даже из сидячего-лежачего положения. Миранда могла бы покалечить (или по желанию – убить) Арсения будь она хоть древней бабкой, хоть пятилетней девочкой.
В глазах Тамары промелькнула жалость.
– Я не могу, Журбин, – сказала тихо диверсантка. – П о ч у в с т в у й правду, разрешаю: Я НЕ МОГУ. Хоть тресни, Сеня, – этого не изменишь.
Арсений легко коснулся внешних мыслей диверсантку и выпустил рюкзак.
– Ты… Ты и вправду не можешь…, – пробормотал пораженно.
– Это выше моих сил, – кивнула Тамара-Миранда. – Мое направление – северо-восток, северо-запад для меня закрыт. Ты, конечно, можешь попытаться меня убить, но я буду сопротивляться, так что вряд ли стоит, Сеня, начинать.
Арсений запустил пальцы под отросшие волосы, недоуменно их взъерошил и сел на корточки, держась за голову:
– Я ничего не понимаю…
Тамара-Миранда сверху вниз, сочувственно, глядела на ученика.
– Ты помнишь как я и Ирма закрывали от выстрелов Ивана и Марью? Помнишь, почему Ирма с м о г л а уйти с Завьяловыми…
Слушая пришелицу, Арсений, прежде всего обратил внимание на то, как тяжело дается Тамара-Миранде вербальная речь. Как медленно, словно бы борясь сама с собой, с речевыми центрами носителя, наставница подбирает слова…
Вскинул голову, пристально прищурился на Тамару-Миранду и, разглядев в ее глазах п р о с ь б у…, начал думать. Вслух.
– Когда Ирма стала твоим носителем, она служила в полиции… Получила официальный приказ на охрану семьи Завьяловых… И смогла уйти с ними, так как приказ никто не отменял… – Арсений внимательно присмотрелся к Тамаре-Миранде. Девушка глядела на него выжидательно, как бы просила продолжить логическую цепь. – Ирма закодирована департаментом?.. Ирме сделана установка на охрану семьи хроно-личностей Завьяловых, да?! – Сенька вскочил на ноги и сделал совершенно мальчишеский жест, указывая на наставницу пальцем: – Ты тоже закодирована, Миранда!
Тамара-Миранда красноречиво закатила глаза, словно говоря – ну наконец-то до тебя дошло!
Сенька изумленно почесал в затылке, глядя в никуда, высоко поднял брови и покачал головой…
Диверсантка продолжала молчать.
– Установка на охрану дополнена приказом сохранения тайны, – уже почти без вопросительной интонации, продолжил Журбин. – Ты не можешь обсуждать причину, но поговорить о следствиях мы можем?
– Да.
Арсений сел на бетонный парапет, пристроил на колени рюкзак:
– Я могу попробовать разрушить кодировку?
Тамара-Миранда покачала головой и ответила безотносительно к себе как к конкретному случаю:
– Если кодировка производится на объекте, находящимся в природном теле, разрушить ее можно лишь переместив объект в исходное положение.
– Понятно, – пробормотал Журбин. – Ты получила приказ, находясь в своем теле. Тело твое сейчас недостижимо… Разрушить кодировку, когда ты находишься в состоянии перемещенного интеллекта – невозможно.
– Да. – Каждый последующий ответ давался Миранде все легче и легче.
– Жюли тоже закодирована на охрану?
– Нет. Жюли Капустина гражданское лицо.
Арсений повесил голову, задумался:
– Если ты получила четкий приказ на защиту семьи Завьяловых, то как получилось, что сейчас ты смогла оставить охраняемые объекты и уехать далеко и надолго? – Сенька поднял лицо и пристально поглядел на девушку, стоящую напротив. Он искал противоречия в словах наставницы.
– Косвенно твоя безопасность входит в круг моих обязанностей – ты представляешь интерес как инструмент защиты, Журбин. Но это лишь во-первых. А во-вторых, и это главное, на операцию по разрешению потенциально опасной ситуации меня направил – Борис Завьялов.
– Казуистика.
Тамара-Миранда кивнула:
– Подобные ментальные приказы не отдаются в жесткой форме, а подразумевают определенную свободу маневра. Так делается в интересах дела, для наиболее успешного выполнения поставленной задачи.
– А если представить, что освобождение из лечебницы Раисы Журбиной тоже служит наилучшему исполнению поставленной задачи? – прищурился Арсений. – Если представить, что и н с т р у м е н т работает лучше, находясь в сбалансированном психологическом состоянии?
– Не перебарщивай, Арсений, – поморщилась Тамара-Миранда. – Моя работа здесь – выполнена. Я д о л ж н а возвращаться к выполнению основного задания – к охране подопечных.
– Но ты же не робот! – Сенька вскочил с парапета и разозлено шмякнул рюкзак на каменный блок ограждения площадки. – Ты живой, мыслящий человек! Мы должны что-то придумать, Миранда! Обойти твой внутренний запрет, поехать в Москву…
– Нет. – Тамара-Миранда смотрела на Арсения непреклонно, твердо. – Мы – не должны.
Журбин прошипел "черт, ты уперлась и просто – не хочешь!". Отвернулся и, глядя на залитую южным солнцем пышную зелень долины, тихо произнес:
– Моя мама находится в психушке из-за тебя и Платона, Миранда. Это вы когда-то прибыли сюда и решили править миром, – Сенька резко развернулся: – Ты задолжала мне, наставница! Ты задолжала мне и матери не восемь лет разлуки, а целых двадцать лет кошмара! Моя мама ни в чем не виновата, но расплачивается за грехи потомков! В чем ее вина, Миранда?! В том, что она оказалась не в том месте, не в то время, да?!
Тамара-Миранда закрыла глаза. Сенька продолжал кричать:
– Я каждый день, каждую ночь думаю о том, что делают с моей мамой! Чем ее там колют, овощ она уже, в конце концов, черт побери, или остается человеком – моей мамой! Она же ни в чем не виновата, Миранда! – Сенька яростно топнул ногой, свирепо поглядел на болезненно кривившееся лицо Тамары. – Ты можешь возвращаться к выполнению своей задачи. Мы – разделяемся. Я еду к маме.
– А дальше?
– А дальше как пойдет. Могу где-то затеряться вместе с мамой, могу…
– Вы попадетесь, Сеня, – перебила диверсантка. – Попадетесь и тебя взломают мозголомы. Потом, Сеня, тебя уничтожат. Ты – дефект, Журбин. Дефект, рожденный только потому, что когда-то я Платон решили править миром.
– Ах, да, – ернически усмехнулся Сенька, поклонился: – Простите, я забыл, что рожден благодаря вашему, мадам, вмешательству.
Тамара-Миранда с досадой закусила нижнюю губу, покачала головой, обошла ученика и села на бетонный брус, нахмурено глядя на скалу, подпирающую дорогу с противоположной от обрыва стороны:
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, Журбин. Послушай меня. Кое в чем я с тобой согласна: да, сейчас в лечебнице на самом нет полноценного охранения. Твою маму, Сеня, давно признали незначительным объектом, раз ни ты, ни Коля ни разу не попытались с ней встретиться. В каждом санитаре, медсестре, враче оставлены приказы сообщать о любом случае проявленного интереса к определенной пациентке. Едва ты как-то обозначишься, кто-то обязательно позвонит на контактный телефон департамента и тут же сообщит о твоем появлении… Но это – мелочи. Ты телепат, при желании зайдешь на террито