– Да ты можешь хоть что-то сделать быстро?!?! – не выдержав, взревел Завьялов.
– Борис Михайлович, заведите собаку в комнату и держите на одном месте рядом с собой, – вздохнула агентесса. Как бы не горячился собеседник, в процессе уговоров, пробивания и санкционирования в будущем могут недели проскочить, но если все срастется – близнецы проснуться не успеют, а мадам Капустина уже освоиться с рефлексами ротвейлера.
Завьялов окончил разговор и выбежал из комнаты. Потопов проводил друга взглядом, повернулся к Миранде и одобрительно кивнул:
– Отличного носителя для тебя подобрали, детка. Не удивляюсь, что из Лиссабона привезли. Не формы, а конфетка.
– Вы думаете, я такая сладкая? – усмехнулась женщина. Разгладила на аппетитных бедрах юбку, задумчиво поворачивая голову, оглядела гладкие колени… – Эсмиральда родилась на Кубе. В четырнадцатилетнем возрасте попала в Колумбию, работала на наркокартель. Вначале торговала дурью на улице, потом влюбилась в одного отморозка и стала его подручной на заказных убийствах… – Миранда перестала пялиться на ножки, перевела тяжелый взгляд на генерала: – Эсмиральда наемная убийца, Лев Константинович. Несколько лет назад она сильно провинилась перед колумбийскими хозяевами, спряталась от них в Италии, какое-то время работала на сицилийцев. Исполняла "приговоры" по всей Европе, но в базах Интерпола так и не засветилась. Если бы департамент не "выдернул" ее в Россию, сегодня днем Эсмиральда взорвалась бы вместе с машиной в пригороде Лиссабона. Эта наемница отработанный материал, Лев Константинович, потенциал, к которому я не испытываю ни малейшей жалости. В ее паспорте уже стоит имя "Миранда", Платон должен узнать – к т о появился в этом доме. Мое имя – сигнал, призыв.
Лев Константинович выдержал раздумчивую пазу, спросил:
– Ты не боишься подставляться?
– Нет, – просто, без рисовки, ответила женщина.
– Надеешься, что тебя успеют "выдернуть" до остановки сердца?
Миранда пожала плечами:
– Какая тут надежда, генерал. Платон ведь мой коллега, он знает, к а к убить агента.
Тяжелая резная в гостиную распахнулась так, словно ее с обратной стороны ногой пихнули: в комнату зашел Завьялов. Под правой подмышкой Боря держал ноутбук, под левой розовую детскую клавиатуру с крупными клавишами, в руках зажаты длинные мотки электропроводов.
Одновременно с Борисом в комнату степенно вошла настороженная крупная собака.
Льва Константиновича Буря уже знала – куцым хвостиком покручивала. С Мирандой предстояло познакомиться. При приближении собаки мулатка подтянула ноги, отвлеченный на подсоединение проводов Завьялов машинально крикну "фу, Буря, свои!". Собака почему-то не слишком поверила хозяйскому окрику, уселась возле кресла с наемницей и не спускала с нее глаз, пока Борис не закончил возню с аппаратурой. Прибывшей мадам Капустиной предстояло общаться с людьми, набирая на компьютере текст.
– Серьезная особа, – поглядывая на мускулистую зверюгу, пробормотала Миранда. – Обучена – нормально?
– Отлично, – уточнил Завянь. Сел на диван, подтянул к себе собаку за ошейник и сжал ее между колен: – Лев Константиныч, позвони Пучковой. Мы готовы.
Борис не смог бы объяснить, почему он был уверен, что Жюли не откажет в помощи: для некоторых ощущений, внутренней уверенности, трудно подобрать слова. Ведь вроде бы – кто он для Жюли Капустиной? Друг? Приятель, с которым много пережито?
Они были знакомы лишь несколько дней. Минуло уже много, много лет. У Жюли родились дети, о которых надо думать, не пускаясь в опаснейшие авантюры…
Но Завьялов был уверен. Миранда что-то тут о совести и справедливости сказала? Жюли когда-то, не испрашивая разрешения, в Зою Карпову намерилась попутешествовать. Понаблюдать за их романом с Борей.
Понаблюдать не получилось, из-за террористки Миранды мадам Капустину в собаку Зои занесло.
Но дело прошлое. Завянь удерживал между коленок крупную и теплую собачью голову, Лев Константинович, поговорив с Пучковой, дал команду:
– Приготовься, Боря. Жюли сейчас "прибудет".
Продолжая стискивать колени, Завьялов крепко взялся за ошейник… Буря дернулась! Негромко заскулила…
Через мгновение обмякла. Ее взгляд уперся в темнокожую женщину напротив, собака вздернула брыли, утробно зарычала, показывая зубы…
– И вам здравствуйте, мадам Капустина, – ернически поклонившись, усмехнулась Миранда.
Наблюдая за встречей ротвейлера и наемной убийцы, генерал Потапов впервые усомнился: "А правильно ли я сделал, настаивая на участии Миранды?.. Вон как Жюли оскалилась. А что будет с Зоей, когда она узнает к т о эта темнокожая тренированная тетка? Когда-то Миранда ее всерьез пытала. Заставила ослепнуть…- При воспоминании о страшных мгновениях, что пришлось пережить Бориной жене – от боли вылезают из орбит глаза, на шее вены надуваются канатами – у генерала даже плечи невольно передернулись! – Эх я старый дуралей! Чего накуролесил!.."
Если применить затертое выражение, то Зоя стояла в центре гостиной, как громом пораженная. Спина неестественно прямая, тонкие руки безвольно повисли вдоль тела, глаза неестественно светились, превратившись в две лужицы растаявшего, глазированного янтаря. Смотрели на напряженно замолкшую мулатку в кресле.
Встречая жену после перелета, Завьялов не стал говорить Зое о Миранде. Зоя почти не спала уже сутки, устала – смертельно, Борис ее пожалел, оставил разговоры на потом.
Сейчас ругал себя за жалостливость. Как любая мать Зоя привыкла ходить тихонько, если дети спят. Она прошла до гостиной в теплых толстых носочках, мягко нажала на дверную ручку, Завьялов в этот момент говорил с наемницей:
– Миранда, Платон может создать в этом времени какие-то устройства, опережающие наш прогресс? Соединить из готовых блоков нечто реально опасное? Или…
Заметил, что глаза Миранды остановились на чем-то за его спиной, оглянулся…
Прямо за ним стояла Зоя с помертвелым, гипсовым лицом. На нем даже глаза не жили – умерли под стеклянной глазурью.
А у Завьялова во рту язык скончался. Валялся за зубами дохлой рыбиной, немного – и вонять начнет.
– Зоенька, – пошевелился самый кончик дохлой рыбы, – я…
Периферическим зрением Завянь засек, как мулатка предупреждающе подняла руку, прося его заткнуться.
– Зоя Павловна, – вставая из кресла, хрипловато произнесла Миранда с неуловимо иноземным выговором, – я пришла сюда за Платоном. Он не откажется придти за мной. Я стану его целью, даже если рядом будут ваши дети. Мне надо что-нибудь еще объяснять?
Одиннадцать лет назад, знакомый стилист, делая укладку Зое Карповой, неожиданно ахнул:
– Зоя…, если бы я знал, что это твоя голова…, то подумал бы в кресле кто-то другой сидит. Голубушка, да у тебя все корни седые!!
– Покрась, – невозмутимо, сдержанно произнесла двадцатичетырехлетняя девушка. – Я натуральная блондинка, будет незаметно.
…Кошмар вернулся вновь. В гостиной ее дома сидела жуткая женщина, когда-то захватившая разум Зои, сделавшая ее пленницей в собственном теле. Женщина, подвергшая ее нечеловеческим пыткам, чуть не остановившая ей дыхание и сердце, заставившая Зою стать слепой.
Она снова сидела в чьем-то теле. Снова кем-то управляла.
Зое показалось, что у нее не хватает воздуха в груди, а сердце уже выкатилось из грудины и бьется внизу живота…
– Дорогая, – быстро заговорил муж, – мы не могли спросить твоего разрешения, потому что ты…
– Борис, – бесстрастно перебила Зоя, – в самолете я пообещала детям, что вечером мы съедим к Нюше и Микки. Я могу выполнить обещание? У нас есть время?
Борис переглянулся с Константиновичем, тот моргнул, показывая – можно, время есть, Платона еще нет в России.
– Ну, как бы, да…, – промямлил муж.
– Отлично. Знакомство с новым человеком на прогулке в зоопарке – что может быть чудесней?
До встречи с Зоей Карповой Борис Завьялов прожил тридцать лет, пятнадцать из которых менял подружек чаще носовых платков. И последние десять из этих пятнадцати лет, пребывал в уверенности, что способен предугадывать женские стереотипные реакции. У девочек всегда одно и тоже: слезы – главный бронебойный аргумент, в кармашке спрятаны упреки и истерика, неожиданности – редки и не слишком-то изобретательно варьируются. Байки о непредсказуемости женщин катят только у юнцов и у мужчин с тонкой впечатлительной душевной организацией, привыкших выискивать-выкапывать то, чего и в помине-то нет.
После знакомства с Зоей от шовинистической идеологии мужлана Бори не осталось и следа! В момент, когда Завьялов ждал упреков, у Зои Павловны даже тучка по челу не пробегала; в каких-то ситуациях, где от прежних подружек и намека на недовольство не дождался бы, Зоя Павловна позволяла изобразить лицом "не комильфо, дружок, пора быть взрослым".
Порой Завьялову казалось, что супруга воспитывает его наравне с детьми. Но необидно, на мужское "я" не нажимая дамским каблуком.
Практически не лукавя, Борис признался, что женат на исключительно неординарной женщине – реакцию жены он никогда не мог предугадать.
…Лев Константинович смотрел на друга Борю с легчайшей ехидцей, чуть окрашенной, замаскированной под мужскую солидарность. Зоя тем временем обратилась к собаке, раскорячившей лапы у поставленной на пол компьютерной клавиатуры:
– Я не могу глазам поверить, – прошептала, прижимая ладони к груди. Знакомая картина – собака плюс клавиатура, заставила вспомнить, как крошечна (нынче покойная) лысенькая собачка Жози общалась с людьми через компьютер, отпечатывая на мониторе французские слова! – Мадам Капустина…, Жюли…, это – ВЫ?!
На этом месте крохотулечка Жози обязательно запрыгала бы на тощих лапках и затрясла волосатыми ушками, показывая радость встречи. Ротвейлер-Жюли выступила сообразно породе – солидно гавкнула и мотнула мордой.
Через короткое мгновение в гостиной появился Павел Максимович и недоуменно поднял брови: его дочь, стоя на коленях, сердечно тискала собаку, обнимая ту за шею. Ротвейлер, правда, вел себя прилично, лица человеку не вылизывал, а, положа голову на женское плечо печально и совсем по-человечески глядел на вошедшего хозяина.