показалось ему очень вкусным, и он подумал о том, чье же это добро. “Может быть, это принадлежит моим дядям и тетям, а она забрала это у них?”»
С этого момента намечается основное развитие сюжета. Несмотря на то что сама женщина занимает нейтральную позицию, она является женой главного злого духа, который убил жителей деревни и присвоил себе плоды земли. Этот злодей должен быть наказан. Поэтому герой сначала соблазняет его жену, а затем, обнаружив, где находится его сердце, его жизненный стержень, уничтожает его. Таким образом, плоды земли возвращаются к их законной владелице, Земле, чтобы быть сохраненными для человека.
Судя по всему, этот эпизод принадлежит циклу о Кролике, если таковой вообще существует. Подобные сомнения легко объяснить. Это не миф виннебаго, а скорее недавнее заимствование у оджибве или фоксов. Он получил нового героя – Кролика, и полностью новое введение. Части мифа о происхождении обряда исцеления были включены в него, и роль жены злого духа была полностью переработана. Основная тема истории, однако, осталась нетронутой, и каждый виннебаго признает эту тему как чужую.
Сравнение с собраниями мифов у айова и понков ясно показывает, что в цикл могли быть включены и другие эпизоды, помимо указанных здесь.
Что касается последовательности событий, нет очевидных причин, почему эпизоды между первым и восьмым должны следовать в том порядке, в котором они представлены. Девятый эпизод также может быть расположен где угодно. Восьмой, десятый и одиннадцатый, очевидно, являются заключительными. Одиннадцатый, как уже было отмечено, является относительно новым дополнением. Подвиги между первым и восьмым эпизодами тесно связаны, так как они осознанно включены в рамки, которые, по всей видимости, были специально разработаны для них. В этом контексте вступление и первый эпизод формируют начало, предоставляя герою оружие для покорения враждебного мира природы, а восьмой, десятый и одиннадцатый образуют конец, победное завершение, демонстрируя достижение Кроликом зрелости, его последний откат в детство, раскаяние и подчинение его собственных желаний и стремлений общественным.
То, что мы сталкиваемся здесь с явной литературной переработкой старого сюжета и этической переоценкой характеров двух главных персонажей – Кролика и бабушки-Земли, – достаточно легко доказать. В пользу этого говорят многочисленные аргументы. Однако прежде чем предоставить их читателю, необходимо попытаться ответить на вопрос о происхождении Кролика как культурного героя. Является ли он в конечном итоге виннебаго или, скажем, сиу по происхождению?
Только среди представителей центральных и южных групп сиу он обнаруживается как таковой. Разумеется, я говорю здесь только о тех племенах, по которым у нас есть информация. Каддои должны рассматриваться как наиболее близкие к тем, кто привнес особенности сельского хозяйства, политического строя и идеологии сиу, однако им об этом ничего не известно. Однако он является выдающимся культурным героем и трикстером всех основных центральных алгонкинских племен – оджибве, фокс, потаватоми, меномини. Поэтому кажется лучшим считать его центральным алгонкинским героем, который был принят некоторыми сиу, в частности, виннебаго и их очень близкими родственниками – айова и ото. Определить, когда это произошло, сложно. Но поскольку виннебаго, по крайней мере, считают цикл о Кролике абсолютно своим, заимствование должно было произойти много поколений назад.
Как только мы убедимся, что Кролик – это герой, пришедший извне, мы сможем обратить внимание на истории, связанные с ним среди таких племен, как оджибве, фокс и меномини, и попытаться понять, как виннебаго переосмыслили его и его подвиги.
Следует начать с рождения Кролика. В более старой версии, сохраненной в центральных алгонкинских вариантах, он является одним из трех или четырех братьев, рожденных от девственницы, которую таинственно и незаметно оплодотворил северный ветер. В версии оджибве мать разрывается на части, когда четверо еще не родившихся детей борются за право родиться первыми. Этот же сюжет мы находим у айова [81]. В этой версии мать разрывают враги, которые ее захватили, а затем среди останков ее тела находят новорожденного ребенка. В цикле виннебаго о Кролике этот момент полностью исчез, поскольку он несовместим с новым образом Кролика, который должен был быть ответственным за смерть своей матери. Однако в мифе о происхождении обряда исцеления есть небольшое напоминание об этом. Там говорится: «Он (Кролик) сидел в ее утробе, чувствуя себя стесненным и встревоженным, потому что слышал наши голоса. В утробе он сидел, испытывая тревогу. Затем, спустя семь месяцев, он внезапно вырвался и родился. Он ранил свою мать, когда насильно вырывался из нее, и она умерла» [82]. Любопытно, что автор-рассказчик раскрывает тему мучительных родов в цикле о Кролике, обосновывая это с этической точки зрения.
Поскольку среди центральных алгонкинских племен Кролик является и трикстером, и культурным героем, количество его подвигов, естественно, гораздо больше, чем у виннебаго. Поэтому очень важно увидеть, что выбрали виннебаго. Кажется, их всего пять: чудесное рождение Кролика, получение табака, визит к медведю и убийство медведя, столкновение с водяным монстром и случай, когда он вызывает у своей бабушки менструацию и затем с ней сожительствует. К этим виннебаго добавили еще пять, не учитывая, конечно, учреждение Кроликом обряда исцеления, которое не относится к основному циклу. Некоторые из этих дополнительных эпизодов также можно встретить среди айова и омаха. Таким образом, можно предположить, что цикл о Кролике, который мы сейчас видим у виннебаго, уже сформировался до того, как упомянутые племена разделились.
Среди шести новых эпизодов история о катящемся черепе настолько широко распространена в Северной Америке, что ее нельзя отнести к определенному племени или племенам; эпизод о поимке солнца и приготовлении животных в качестве пищи для человека (двенадцатый эпизод) является явно алгонкинским. Остальные эпизоды являются заимствованиями из других мифов виннебаго.
В нескольких эпизодах все еще едва заметны его бывшие алгонкинские характеристики трикстера. Однако в общем и целом, кажется вполне ясным, что эти черты были умышленно и осознанно пропущены, насколько это было возможно.
В общем, цикл виннебаго о Кролике – это совершенно новая прозаическая эпопея, сложная по структуре и по стилю. Это не народный эпос, а скорее литературное творение. Вот почему сюжет развивается плавно, с минимальным количеством перерывов и прерываний. Кролик – это типичный герой, каким мы его знаем в сказаниях разных народов – цивилизованных и первобытных, – начиная с самых далеких периодов мировой истории. Но тот факт, что в этом конкретном случае мы можем проследить, как была составлена история его развития, не влияет на психологическую потребность виннебаго в нем. И теперь мы обратимся к этому аспекту цикла.
Что пытался сделать неизвестный автор-рассказчик в этой эпопее?
В общих чертах можно сказать, что цикл о Кролике символизирует первое преобразование «дикого» человека, каким он представлен в цикле Трикстера. Прежде всего, Кролик должен стать социализированным существом. Для того чтобы стать социализированным существом, необходимо иметь родителей, родиться в семье и понимать, что такое любовь и привязанность. Но невозможно социализироваться во враждебной среде. Таким образом, окружающую среду Кролика нужно сделать дружелюбной, что, очевидно, невозможно сделать за одну ночь или при помощи уговоров. Этого можно достигнуть только через конфликт и развитие, которые должны происходить как внешне, так и внутренне. И без подходящего оружия этого достичь невозможно.
Эпос начинается с героя, рожденного от женщины, которая забеременела таинственно и незаметно и умерла при родах, героя, воспитанного бабушкой-Землей. Последняя все еще тесно связана со всеми враждебными силами природы, и ее отношение к новорожденному ребенку является амбивалентным. Единственное, что она может ему предложить, – это ответы на его вопросы. С одной стороны, она беспокоится о его благополучии, когда он не возвращается из приключения, с другой – строго упрекает его за победы над ее родственниками в мире природы. Но она никогда не мешает ему в его начинаниях и всегда сразу соглашается, как только он проявляет инициативу.
В начальном эпизоде он полностью беззащитен и не обладает знаниями. Он не осознает опасности, когда встречается со странным существом, ходящим на двух неустойчивых ногах. Это существо кажется ему настолько слабым, что Кролик уверен, что может легко его опрокинуть; он полностью недооценивает силу, которой обладает этот двуногий. Он совершенно не готов к тому, что в него попадает стрела. Он не понимает, как и почему была выпущена стрела. Его полностью субъективное мировосприятие отлично демонстрируется во втором инциденте первого эпизода. «Кролик положил стрелу в раздвоенный ствол ближайшего дерева, направил ее на лося и приказал: “Стрела, лети!” Он подтолкнул ее, но стрела не полетела. Он стал ее уговаривать и опять попробовал направить ее на лося, но она не полетела». На данном этапе его развития бабушка Кролика обязана помочь ему, и она делает это без колебаний.
Кролику удается получить материалы для изготовления лука и стрел, но мастерит их его бабушка. Ему еще предстоит приобрести два элемента – перья для стрел и кремневые наконечники. Пытаясь добыть первый элемент, он был подхвачен орлом, который искал пищу для своих детенышей. Оказавшись в ловушке и на грани опасности, он совершает свой первый самостоятельный поступок. Это первое действие – убийство. Но это не все. Теперь, владея перьями убитой им птицы, он испытывает новые ощущения и узнает новый способ передвижения – полет. Перья спрятаны в дупле дерева. Потом он возвращается домой и просит бабушку принести их ему. Теперь он принимает инициативу в свои руки, и так же как раньше он мог получить желаемый предмет только после четвертой попытки, так теперь и она может достать его только после четырех попыток. Здесь появляется новый важный момент. Бабушка-Земля в первый раз возвращается безуспешно и говорит: «Внучек, я не смогла их достать для тебя. Я испугалась». То есть как только оружие Кролика будет полностью выковано, его обучение у бабушки закончится. Мы вполне готовы к двум последним предложениям этого эпизода. «Она (бабушка) попросила одно перо, но Кролик отказал. После этого он сам начал делать стрелы».