ног о ствол. Но все же он удержался.
После этого он побежал туда, где жили люди. Добравшись до них, он закричал:
– Эй! Скорее сворачивайте жилище! Сюда приближается множество врагов, и вас наверняка убьют! [156] Скорее, уходим отсюда!
Он так перепугал жителей своими воплями, что они быстро свернули свой вигвам и погрузили его на Трикстера, а сами уселись сверху [157]. Они также погрузили на Трикстера всех своих маленьких собак. Тем временем он опять начал пускать ветры, и от их силы все, что было на нем, разлетелось в разные стороны. Оказавшись в разных местах, люди кричали и звали друг друга, а разбросанные в беспорядке собаки выли. Трикстер стоял и хохотал над ними до колик в животе.
Он снова отправился в путь. Казалось, все неприятности были позади.
– Эта луковица много чего наболтала, – сказал он сам себе, – и все же я так и не испражнился.
Но не успел он произнести эти слова, как его одолело желание слегка испражниться.
– Так вот что она имела в виду. Однако она здорово преувеличивала.
С этими словами он испражнился еще раз.
– Ну и хвасталась же она! Все, что она наговорила, было сплошное хвастовство.
После этих слов его пробрало уже гораздо сильнее. Через некоторое время, когда он все еще сидел, его тело ощутило прикосновение испражнений. Тогда он взобрался на бревно и присел там, но даже так он чувствовал, что касается испражнений. Наконец он вскарабкался на бревно, прислонившееся к стволу ближайшего дерева. Но его тело и там касалось испражнений, поэтому он полез выше. Но и тогда он касался их, поэтому он взобрался еще выше. Он должен был лезть все выше и выше. А прекратить испражнятся он не мог. И вот он очутился на самой верхушке дерева. Места там было мало и сидеть было очень неудобно. Кроме того, испражнения подступали все ближе.
24. Трикстер падает в собственные испражнения
Даже на верхушке дерева, где он сидел, он продолжал испражняться. Он попытался переменить позу. Однако верхушка была очень скользкой, и он свалился прямо в испражнения. Прямо вниз он свалился, прямо в собственные испражнения. Он тут же скрылся из виду, так что ему стоило большого труда выбраться наружу. Его одеяло из шкуры енота сильно перепачкалось, и он вылез, волоча его за собой. Вся его поклажа, какую он нес на спине, была покрыта испражнениями, и короб, в котором он хранил свой пенис, тоже. Он вытряхнул короб и опять взвалил его на спину.
25. Деревья сбивают с толку Трикстера, ищущего воду
Тогда, все еще ничего не видя из-за застилавших глаза испражнений, он побежал. Он ничего не видел перед собой. Когда он бежал, он стукнулся об дерево. Старик [158] закричал от боли. Он потянулся к дереву, ощупал его и пропел:
Дерево, что ты за дерево?
Расскажи мне что-нибудь о себе!
Дерево на это ответило:
– Какое, ты думаешь, я дерево? Я дуб. Я развилистый дуб, что стоит посреди долины. Вот какое я дерево, – сказало оно.
– Вот оно что! Не скажешь ли мне, нет ли где поблизости воды? – спросил Трикстер.
Дерево ответило:
– Ступай прямо, – вот что оно сказало ему.
Он пошел дальше и наткнулся на другое дерево. От удара он отлетел назад и снова пропел:
Дерево, что ты за дерево?
Расскажи мне что-нибудь о себе!
– Какое, ты думаешь, я дерево? Я красный дуб, что стоит на краю долины. Вот какое я дерево.
– Вот оно что! Не скажешь ли мне, нет ли где поблизости воды? – спросил Трикстер.
На это дерево ответило:
– Держи путь все прямо и прямо.
И он опять пошел. Вскоре он снова налетел на дерево. Он заговорил с ним и пропел:
Дерево, что ты за дерево?
Расскажи мне что-нибудь о себе!
– Какое, ты думаешь, я дерево? Я гладкий вяз, что растет среди других. Вот какое я дерево.
– Не скажешь ли, нет ли где поблизости воды?
Дерево ответило:
– Иди как идешь, все прямо.
Он пошел дальше и вскоре наткнулся на следующее дерево. Он дотронулся до него и пропел:
Дерево, что ты за дерево?
Расскажи мне что-нибудь о себе!
– Какое, ты думаешь, я дерево? Я липа, что стоит на берегу, у самой воды. Вот какое я дерево.
– Вот оно что! Как хорошо, – сказал Трикстер.
И он тут же прыгнул в воду. Лежа в воде, он тщательно вымылся.
Говорят, что Старик чуть не умер тогда, с таким трудом он нашел воду. Если бы деревья отказались с ним разговаривать, он наверняка бы умер. В конце концов, спустя долгое время и с превеликим трудом ему удалось отмыться, так как испражнения, намертво присохшие к коже, никак не хотели отставать. После того, как он вычистился сам, он вымыл свое енотовое одеяло и короб [159].
26. Трикстер принимает сливы, отражающиеся в воде, за сливы, висящие на дереве
Когда он мылся и чистился, он случайно посмотрел в воду и, к своему великому удивлению, увидел в ней множество слив. Он рассмотрел их очень внимательно, а затем нырнул за ними. Но все, что ему удалось вытащить – это несколько камешков. Он снова нырнул под воду. Но в этот раз он так ударился о подводный камень, что лишился чувств. Через некоторое время он всплыл и постепенно пришел в себя. Он лежал на поверхности воды, на спине, и когда он открыл глаза и посмотрел вверх, то там он увидел множество слив. Все, что он видел в воде, было лишь отражением [160]. Тогда он понял, что он наделал. «Ну и ну, какой же я дурак! Мне бы следовало догадаться, что к чему. Ведь я только причинил себе сильную боль».
27. Пока матери ищут сливы, Трикстер поедает детей
Он вышел на берег и съел столько слив, сколько смог. Обвязав ремнем свое енотовое одеяло, он наполнил его доверху сливами и отправился вниз по течению.
Он шел все дальше, и вдруг, к своему большому изумлению, заметил овальный дом. Он подошел поближе, украдкой заглянул внутрь и увидел там двух женщин и много детей. Он взял одну сливу и бросил ее в отверстие в крыше дома. Это наделало там много шуму. Женщины схватили сливу. Он повторил это еще раз, и вскоре одна из женщин вышла наружу и с удивлением обнаружила, что там стоит мужчина:
– Ага, это делает мой старший брат.
Женщина и ее подруга пригласили его войти внутрь, и когда он вошел в дом, он каждой женщине дал по сливе. Тогда они спросили его:
– Где ты взял эти сливы, старший брат?
– Я знаю одно место, сестры, где их много, и если вы захотите собрать их, я расскажу вам, куда идти.
– Мы бы очень хотели собрать хоть немного, брат, – сказали они, – но мы никак не можем оставить без присмотра наших детей – они такие непослушные.
– Послушайте, сестры, если вы так хотите пойти, то я могу последить за вашими детьми вместо вас, – предложил Трикстер.
– Ты очень добр, старший брат, – сказали они.
– Вы ни за что не собьетесь с пути, – добавил он, – там слишком много слив. Вы даже не сможете собрать их все, до того их там много. И если к вечеру, на закате, вы увидите красное небо, знайте, что это от слив [161]. Не поворачивайте назад, и вы найдете то, что хотели.
Женщины отправились за сливами, и как только они скрылись из виду, Трикстер убил детей, опалил их и сварил. Это были еноты.
– Так-так, кажется, на этот раз я поем вдоволь! – сказал он.
Он съел очень много, очень много мяса енота. Когда он наелся, он отрезал голову у одного из детей, насадил ее на шест и поставил шест у двери, как будто ребенок выглядывает наружу и смеется [162]. После этого он пошел к холму, который был неподалеку.
28. Трикстер убеждает скунса прорыть лаз через холм
У этого холма он встретил самку скунса и сказал ей:
– Бабушка, я хочу попросить тебя сделать для меня кое-что прямо сейчас.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – спросила самка скунса.
– Бабушка, я хочу, чтобы ты прорыла сквозь этот холм лаз, и я хочу, чтобы ты прорыла его прямо сейчас.
– Хорошо, – согласилась самка скунса.
Она тут же начала копать. Она была очень быстрым землекопом и копала очень глубоко. Он же присел и наблюдал за ней. Как только она совсем скрылась под землей, он последовал за ней, сел и стал смотреть, как она копает. Он попросил ее поторопиться:
– Быстрее, сестра, копай быстрее, быстрее! – так он говорил.
Она выкопала лаз еще глубже, и он опять сказал:
– Поторопись, сестра, поторопись, круглая вульва!
Тогда самка скунса остановилась и сказала:
– Что ты сказал, внучек? Не сказал ли ты «круглая вульва»?
– Да нет же, бабушка. Я сказал: «Поторопись, поторопись! Рой скорее, скорее рой землю!» Вот что я сказал.
Тогда она опять начала копать, и снова он повторил то, что сказал раньше. Он сидел и смотрел на нее, когда это говорил. Когда она копала, то нагибалась и поворачивалась к нему анусом. Он же, когда говорил это, смотрел на нее. Через некоторое время он снова сказал:
– Сестра, поторопись, копай быстрее! Круглая ты вульва!
– Что ты сказал, внучек?
– Ах, бабушка, копай же, копай скорее! Я сказал, что мне становится жарко.
И она снова стала копать, он же опять сказал это, и тогда она остановилась и переспросила его. И опять он повторил ей совсем не то. Четыре раза он так говорил ей, и наконец она закончила работу, прокопав лаз через холм. Она сделала все очень быстро, конечно же, очень быстро. Трикстер взял немного сухой травы, собрал ее в две охапки и положил по одной с каждого конца лаза. После этого он подошел к той стороне холма, что примыкала к дороге, и стал ждать.