вайкан был переведен в категорию ворак.
Обсуждение и анализ четырех последующих циклов уместно предварить размышлениями о роли ворак в литературе виннебаго. Профессиональные антропологи, особенно в Соединенных Штатах, всегда придавали особое значение сакральным текстам дописьменных народов и считали реалистическое повествование неважным и, по сути, тривиальным. Такое отношение легкообъяснимо из-за особого места, которое занимали сакральные тексты в жизни этих народов. Не следует наряду с этим забывать, что этому поспособствовали самые пожилые и консервативные представители племени, хранители знаний и традиций. Тем не менее было бы совершенно неверно полагать, что они пренебрегали реалистическим повествованием, представленным, например, ворак. Однако они и не придавали ему какого бы то ни было значения, не выделяли теоретически единой неизменной основы, а просто признавали обоснованность существования. В действительности эти признанные хранители прошлого были авторами самых известных мифов из ворак. Настоящие мифы ворак и истории, находящиеся в процессе становления таковыми, намного превосходили вайкан, всегда пользовались большей популярностью, и их рассказывали чаще по той простой причине, что вайкан можно было рассказывать только зимой.
Как уже было сказано, влияние мифов ворак на вайкан нельзя переоценить. Помимо стилистических особенностей вайкан наследует такие характерные элементы ворак, как точное описание характеров, особенное видение героев, реалистичное описание окружающей обстановки и трагическая развязка. Эта последняя черта не встречается в следующих четырех циклах. Ее в смягченной форме можно наблюдать только в конце цикла о Красном Роге и в одном из самых популярных мифов виннебаго «Странник» [65].
3. Цикл о Трикстере
Нет никаких сомнений в том, что представленный здесь цикл о Трикстере считается официально признанной версией. Сэм Блоуснейк записал его слоговым письмом виннебаго, которым владел в совершенстве. Он услышал цикл о Трикстере от отца, великолепного рассказчика, и маловероятно, что он внес какие-либо изменения в повествование от себя. Виннебаго всегда уважали права рассказчиков на их личный подход к изложению мифов и сказок, и Блоуснейк никогда не претендовал на авторитет в подобных вопросах. Однако о том, что он обладал довольно своеобразным стилем, известно из предоставленной им уникальной автобиографии [66]. Возможно, привычная манера изложения в какой-то степени повлияла на него, когда он записывал этот и другие мифы, но такое влияние в лучшем случае распространялось лишь на незначительные детали. Доказательством того, что записанная версия, должно быть, была общепризнанной и хорошо известной, можно считать мнение Блоуснейка и Оливера Ламера. Они перевели все материалы по виннебаго и не сделали никаких негативных комментариев. Ламер и Блоуснейк никогда не скупились на критику, если чувствовали, что рассказчик недостаточно сведущ в конкретном мифе или слишком неортодоксален в изложении. Можно с уверенностью полагать, что данная версия цикла о Трикстере была получена из достоверного источника. Это, однако, не означает, что она во многих отношениях не отличается от других версий, также признанных и допустимых.
Общие характеристики цикла о Трикстере уже были упомянуты. Невозможно составить сколько-нибудь ясного представления о его облике. Упоминаются только его огромные гениталии, анус и размеры кишечника. Тем не менее он представлен одновременно как териоморфное и антропоморфное существо. Но на самом деле, в ряде случаев он ведет себя вполне по-человечески, так что это не особенно значимо. Как и большинство истинных божеств виннебаго, он не был рожден женщиной. Считалось, что Трикстер просто существовал с начала времен. Это вытекало из утверждения, что он в родстве со всем сущим в мире, понимает все языки. Когда проявились монотеистические тенденции в религии виннебаго и миф о происхождении обряда исцеления принял свою нынешнюю форму, были попытки представить Трикстера творением верховного божества виннебаго, Творца Земли, первым из героев-спасителей человечества от злых духов. Однако эти попытки не увенчались успехом.
В 1910 году виннебаго, в большей степени приверженные традиции, относились к Трикстеру так же, как и в доколумбову эпоху. Для них он был героем легенд и сказок, его любовь к шуткам была неотъемлемой частью образа и вызывала приязнь. Однако все вышеперечисленное было только частью образа Трикстера, который сложился по большей части из его поступков. Ему приписывали не только сотворение современного мира, но и появление у людей некоторых фундаментальных черт характера. В одном из мифов цикла о Трикстере автор предваряет рассказ некоторыми точными высказываниями о Трикстере из раннего периода мифологии виннебаго [67].
Тот, кого мы называем Трикстером, был создан Творцом Земли, добрым и миролюбивым. Таким он был задуман. Трикстер был вождем.
Трикстер совершил много подвигов, но на нем и много грехов. Некоторые люди по этой причине отождествляли его с дьяволом. Но на самом деле он не совершал ничего дурного. Благодаря ему Земле было суждено навеки остаться в своей нынешней форме, пусть и с постоянным вмешательством посторонних сил.
Из-за Трикстера люди лгут, крадут, ленятся и умирают, мужчины издеваются над женщинами, и ни на кого нельзя положиться. Да, он стоит за всем этим. Но Трикстер неповинен в одном: он никогда не развязывал войн.
Трикстер бродил по миру и любил все сущее. Всех живых существ он считал братьями. Но они всегда оскорбляли и принижали его. Никогда не удавалось ему одержать верх. Над ним подшучивали и издевались.
Можно сказать, что это индивидуалистический взгляд на значение Трикстера. Предполагается, что он применим не только ко времени становления мифологии виннебаго, но и к сегодняшнему дню. Сутью взгляда на мир виннебаго является мнение, что грехи в их привычном понимании не являются таковыми для Трикстера, так как он просто следовал заданной ему роли. Трикстер символизировал суть вещей, суждений же о ней никто не выносил.
В цикле старик-виннебаго выступает против войны, и это не так удивительно, как могло бы показаться. Если бы Трикстер был вождем, а здесь явно имеется в виду вождь племени, то он не мог бы отправиться на войну. Должно быть, даже в те времена, когда виннебаго участвовали в военных походах и участие в битвах даровало признание племени, многие из них в глубине души осуждали кровопролитие. В противном случае фигура вождя в обществе виннебаго никогда бы не стала символом мира. Он не считался бы единственным человеком, который не мог выйти на тропу войны. Также среди ритуалов виннебаго не было бы обряда исцеления.
Последнее замечание представляет собой особенный интерес. Всем, в том числе и самим виннебаго, привычнее думать о Трикстере в контексте издевательств и жестокости. Очевидно, что на заре своей культуры виннебаго считали иначе, и образ Трикстера был глубже. Они чувствовали, что именно над самим Трикстером чаще издевались и смеялись, ему причиняли боль. Любой вред, принесенный Трикстером, перевешивает издевательства над ним, его унижения и навязанные ему разочарования. Кроме того, он не мог контролировать свои же жестокие шутки и розыгрыши. Мстить ему – все равно что мстить ребенку. Именно в роли ребенка он и предстает в одной из версий мифа о происхождении обряда исцеления [68].
В 1910 году для членов культа пейоте он был символом всех слабостей и пороков человечества. Оливер Ламер, представитель народа виннебаго, отказавшийся от старой религии, сделал впоследствии значимый комментарий по поводу культа. Как оказалось, совершенно удивительным образом отрицательное отношение к Трикстеру практически отсутствовало в доколумбову эпоху. Комментарий Ламера звучал следующим образом:
Старики часто рассказывали нам о Трикстере, но мы не понимали, что они имели в виду. Например, в одной из их историй Трикстер как-то раз обмотался покрывалом из шкуры енота и отправился на празднество, где все танцевали и веселились. Он танцевал до самой темноты, а затем остановился и огляделся. Вокруг не было ни души, и он понял, что принял за танцоров дрожащие на ветру ветви деревьев.
«Так поступаем мы – виннебаго. Мы танцуем, наводим шум и получаем в конце ровным счетом ничего».
Однажды Трикстер отправился к ручью, там на противоположном берегу он увидел человека в черном, который показывал на него пальцем. Трикстер заговорил с этим человеком, но он ему не ответил ни в первый раз, ни в последующие. В конце концов Трикстер разозлился и сказал: «Гляди, я тоже так могу!» Он надел черное пончо и указал пальцем на незнакомца. Так они оба простояли весь день. Ближе к вечеру Трикстер смог приглядеться и понял, что человек по ту сторону ручья оказался пнем. «О нет! На что только я потратил этот день! Почему не рассмотрел все как следует заранее? Не зря люди называют меня глупцом!»
«Таковы мы – виннебаго. Мы не оцениваем ситуацию, мы действуем без лишних раздумий, ожидая, что все уже знаем».
Как-то раз брел Трикстер со своей котомкой. Кто-то окликнул его: «Послушай, мы хотим спеть». «Хорошо, – сказал он, – песни в моей котомке. А если хотите еще и потанцевать, то постройте мне большой дом с узким круглым отверстием для входа». Когда дом был готов, все вошли внутрь, и Трикстер понял, что это птицы говорили с ним. Он сказал им, что танцевать нужно с закрытыми глазами, иначе глаза покраснеют. Каждый раз, когда мимо Трикстера проходила очередная жирная птица, он душил ее насмерть. Если птица успевала закричать, он говорил: «Вот так! Вот так! Порадостней!»
Через некоторое время одна из птиц что-то заподозрила и совсем чуть-чуть приоткрыла глаза. Она увидела, как Трикстер душит остальных, и закричала: «Спасайтесь все, кто может, он убивает нас!» Сразу после этого она поднялась на крыло и выбралась сквозь крышу дома. Трикстер взял всех убитых им птиц и зажарил их. Но не успел он полакомиться ими, как птиц у него забрали.