– Я не хочу возвращаться в замок!
– Маграт лучше нас всех обращалась с хрустальным шаром.
– Нянюшка, она должна заботиться о маленьком ребенке!
– Ага. В замке, полном вампиров. Подумай хорошенько. Кто знает, когда они проголодаются? Лучше будет, если Маграт и ее дочка поскорее уберутся оттуда.
– Но…
– Ты вытащишь ее оттуда! Это могла бы сделать я, но ты сама говорила: я, мол, только сидела и тупо скалилась.
Агнесса вдруг ткнула пальцем в Овса.
– Ты!
– Я? – переспросил он дрожащим голосом.
– Ты сказал, что сразу различил в них вампиров!
– Правда?
– Сказал.
– Ну да, сказал. И что с того?
– То есть ты не переживал никакого подъема? Не был счастлив как никогда?
– С подъемов я очень быстро падаю, – мрачно откликнулся Овес.
– Но почему они с тобой не справились?
Овес неуверенно улыбнулся и пошарил в кармане.
– Меня защищает десница Ома.
Нянюшка внимательно осмотрела медальон. Там был изображен человек, привязанный к панцирю черепахи.
– Серьезно? – спросила она. – Мощная штуковина, стало быть.
– Ом простер свою десницу, дабы спасти пророка Бруту от пыток, и точно так же раскинет он надо мной свои крылья, когда придет час испытаний моих, – возвестил Овес. Правда, судя по его тону, он больше пытался убедить себя, чем нянюшку. – Если хотите узнать больше, у меня есть одна брошюрка. – Его голос сразу стал более решительным, ведь если существование Ома еще можно было поставить под сомнение, то существование религиозных брошюр было очевидным для любого рационально мыслящего, открытого новым веяниям человека.
– Не хотим, – отрубила нянюшка и вернула медальон. – А вот брату Пердоре не требовалось никаких волшебных побрякушек, дабы отваживать зло.
– Конечно не требовалось. От его перегара любое зло со всех ног улепетывало, – съязвила Агнесса. – Итак, господин Овес, ты идешь со мной. С меня хватит, я с этим кровососущим принцем уже сражалась в одиночку. Так что заткнись!
– Э… Но я ничего не говорил…
– Я не тебя имела в виду, а… Слушай, ты рассказывал, что изучал вампиров, верно? Какие они вообще? Ну, как живут? Что любят?
Овес на мгновение задумался.
– Э… Ну, жить они предпочитают в удобных сухих гробах. А любят… Чтобы свежей крови было побольше… Сумерки там всякие… – Увидев выражение лица Агнессы, он резко прервался. – Э… На самом деле все зависит, откуда они родом. Насколько я помню, Убервальд – достаточно большой край. Но самый эффективный способ борьбы с вампиром – это отсечь ему голову и вбить в сердце кол.
– Это отлично работает и с людьми тоже, – заметила нянюшка.
– Э… В Сплюнце вампиры умирают, если положить им в рот монету, а потом отрезать голову…
– Ну надо же, все не как у людей… – буркнула нянюшка, доставая блокнот.
– Э… В Клаце они умирают, если вставить им в рот лимон…
– Вот это мне больше нравится.
– …После того, как отрубишь им голову. Насколько я помню, вампиру из Глица следует забить рот солью, вбить по морковке в оба уха и уже потом отрубить голову…
– Представляю, сколько они мучились, прежде чем поняли, что надо делать.
– А в долине Ах считается, что лучше всего отсечь вампиру голову и сварить ее в уксусе.
– Агнесса, – сказала нянюшка, – нам потребуется куча людей, чтобы унести с собой столько барахла.
– А в Бериплати говорят, что нужно отрубить пальцы на ногах, а потом вбить гвоздь в шею.
– И отрубить голову?
– Нет, не обязательно.
– Ну, пальцы рубить легко, – сказала нянюшка. – Старик Штабель из Дурного Зада одним ударом лопаты отмахнул себе два пальца.
– Кроме того, – продолжал Овес, – вампира можно победить, если выкрасть его левый носок.
– Извини? – изумилась Агнесса. – Кажется, я тебя не расслышала.
– Гм, вампиры патологически щепетильны, понимаешь? В некоторых кочевых племенах Борогравии существует поверье, что если украсть у вампира носок и где-нибудь его спрятать, то вампир будет искать его до скончания века. Вампиры терпеть не могут, если какая-нибудь вещь находится не на месте или пропала.
– Ну, вряд ли это широко распространенное поверье, – хмыкнула нянюшка.
– А в некоторых селах считают, что вампиров можно остановить, швыряясь в них семенами мака, – продолжил Овес. – Вампиры тут же принимаются их считать, поскольку обладают большой склонностью ко всякого рода аналитике.
– К ана… – Нянюшка запнулась. – Нет уж, мы лучше поищем другой способ.
– Так или иначе, – быстро вмешалась Агнесса, – сомневаюсь, что у нас будет время выспросить у графа его точный адрес. Мы просто войдем в замок, заберем Маграт и вернемся сюда, договорились? Кстати, Овес, каким образом ты вдруг стал специалистом по вампирам?
– Я ж говорил, в семинарии мне приходилось изучать много дисциплин. Мы должны знать врага в лицо, поскольку мы сражаемся со всякими злыми силами – вампирами, демонами, ведь… – Он осекся.
– Продолжай, не стесняйся, – сказала нянюшка сладким, как мышьяк, голосом.
– Ведьмам мы лишь указываем ошибочность выбранного ими пути, – пробормотал Овес и смущенно откашлялся.
– Ага, и очень недвусмысленно указываете, – кивнула нянюшка. – Надо бы не забыть надеть свой несгораемый корсет. В общем, скатертью вам дорожка… Всем троим.
– Троим? – переспросил Овес.
Левая рука Агнессы дрогнула. Запястье согнулось, ладонь сжалась в кулак, а потом начали распрямляться два пальца. Агнесса всячески пыталась совладать с непокорной рукой, но тщетно. Впрочем, этот знак заметила только нянюшка Ягг.
– Две неразлучные подружки, а? Удобно, наверное, – фыркнула нянюшка.
– О чем это она? – спросил Овес, когда они вышли из дома.
– Не обращай внимания. Старая стала, заговаривается, – как можно громче ответила Агнесса.
По дороге, в сторону замка, направлялись запряженные волами повозки. Агнесса и Овес отошли чуть в сторонку, пропуская грохочущий караван.
Все без исключения вновь прибывшие были одеты в неряшливые безразмерные тулупы. Единственной выделяющейся деталью был шарф, который на манер повязки туго обматывал горло каждого возницы.
– Либо в Убервальде началась эпидемия ангины, либо под каждой повязкой спрятаны глубокие колотые раны, – заметила Агнесса.
– Э… Я немного знаю о том, как они управляют людьми, – сказал Овес. – С чисто теоретической точки зрения.
– Да?
– Мои слова могут показаться глупыми, но так было написано в одной древней книге.
– Говори.
– Вампирам легче управлять целеустремленными людьми. Теми, кто всегда держит себя в руках, контролирует себя.
– Контролирует себя? – с подозрением переспросила Агнесса.
Мимо прогрохотали еще несколько повозок, впрочем, ни один возница не обратил внимания ни на священнослужителя, ни на ведьму.
– Я знаю, это звучит странно. Кажется, будто бы целеустремленными людьми управлять труднее. Но чем больше мишень, тем легче в нее попасть. В некоторых деревнях охотники на вампиров напиваются в стельку. В целях самозащиты, понимаешь? Когда в голове туман, вокруг тоже туман. А туман не так-то просто ударить.
«Стало быть, мы – туман? – переспросила Пердита. – От тумана слышу!»
Агнесса пожала плечами. Лица возниц выглядели весьма буколически. В Ланкре похожие лица тоже встречались, но на них, как правило, отражались и другие человеческие эмоции: хитрость, здравый смысл и непреодолимое упрямство. А у возниц глаза казались будто бы выключенными.
«Как у скота», – заметила Пердита.
– Ага, – кивнула Агнесса.
– Не понял? – отозвался Овес.
– Да так, не важно…
«С коровьим стадом управляется один-единственный человек, – подумала Агнесса. – В то время как любая корова при желании легко оставит от своего пастуха мокрое место. Но почему-то такая мысль не приходит в коровьи головы… Предположим, они лучше нас. Предположим, по сравнению с ними мы всего лишь…»
«Ты слишком близко к замку! – рявкнула Пердита. – Вот и думаешь, как корова!»
За повозками следовала некая группа мужчин.
«А вот и погонщики», – хмыкнула Пердита.
Эти люди отличались от возниц. Они были одеты в своего рода мундиры с черно-белыми гербами семейства Сорокула, но, судя по виду «погонщиков», они не больно-то привыкли носить какую-либо форму. Зато, судя по тому же виду, они привыкли убивать других людей за деньги, причем не всегда большие. Короче говоря, они выглядели в точности как люди, которые привыкли закусывать непослушными мальчиками и девочками. Кое-кто, проходя мимо, бросал на Агнессу плотоядные взгляды – впрочем, эти люди бросали бы плотоядные взгляды на любого одетого в юбку человека.
Затем снова потянулись повозки.
– Ну, как выражается нянюшка Ягг, когда представилась возможность, хватай что торчит, – сказала Агнесса и, сорвавшись с места, побежала следом за последней повозкой.
– Она правда так выражается?
– К сожалению. Но ты привыкнешь.
Она ухватилась за задний борт, забралась в повозку и махнула священнослужителю рукой, призывая поторапливаться.
– Хочешь произвести на меня впечатление? – спросил Овес, когда она с трудом втащила его в повозку.
– Не на тебя, – пояснила она и вдруг поняла, что сидит на гробе.
В повозке лежали два гроба, тщательно обложенные соломой.
– Уже перевозят мебель? – поинтересовался Овес.
– Э… Думаю… Вполне возможно… они могут оказаться занятыми, – сказала Агнесса.
Священнослужитель пожал плечами и поднял крышку. Агнесса едва сдержалась, чтобы не закричать. Но гроб оказался пустым.
– Идиот! А если бы там кто-то был?
– В дневное время вампиры, как правило, спят. Уж это-то каждый знает, – укоризненно произнес Овес.
– Я чувствую их присутствие где-то… рядом, – сказала Агнесса.
Грохот колес изменился – повозка въехала в мощенный булыжником замковый двор.
– Слезай со второго гроба. Туда тоже заглянем.
– А если…
Он столкнул ее с гроба и поднял крышку, прежде чем она успела договорить.