– Уходи. Девочка замерзнет и простудится.
– А что ты собираешься делать?
– Может, пойду дальше. А может, останусь здесь.
– Ты не можешь остаться здесь навечно, Эсме.
– Взгляни на ту, что сидит у входа.
На этом разговор закончился. Нянюшка вернулась в туннель, где с чересчур невинным видом поджидали ее Маграт и Агнесса, и повела их к выходу.
– Стало быть, нашла свою трубку? – спросила Маграт.
– Да, спасибо.
– Что она собирается делать? – поинтересовалась Агнесса.
– Не заставляй меня попусту повторять, – огрызнулась нянюшка. – Все равно вы всё слышали. А если вы не подслушивали, значит, вы и не ведьмы вовсе.
– Но что можем мы, чего не может она? Если она побеждена, значит, побеждены и мы.
– И что имела в виду матушка под ранним «могу» и поздним «не могу»? – уточнила Маграт.
– Ну, день начинается утром, когда ты можешь видеть, а заканчивается вечером, когда ты уже видеть не можешь, – пояснила нянюшка.
– Она действительно так плохо себя чувствует?
На мгновение нянюшка остановилась у каменной ведьмы. У нее потухла трубка, и она чиркнула спичкой по крючковатому носу.
– Нас трое, – сказала она. – Нужное число. Итак, начнем с того, что закатим самый настоящий шабаш…
– Но как ты можешь быть так спокойна? – спросила Агнесса. – Сама матушка… отступила…
– Значит, наша очередь идти вперед, – сказала нянюшка.
Чтобы все было по-настоящему, нянюшка установила прямо по центру комнаты котел, но шабаш в помещении – это по меньшей мере странно, а шабаш без матушки Ветровоск – это совсем скверно.
Пердита заявила, что они больше похожи на избалованных, играющих в ведьм девчонок. Огонь горел только в огромной черной кухонной плите самой последней модели, недавно установленной любящими сыновьями нянюшки Ягг. На плите закипал чайник.
– Я заварю чай, хорошо? – предложила Маграт, поднимаясь со стула.
– Сядь обратно, – велела нянюшка. – Заваривать чай – обязанность Агнессы. Ты – мать. Твоя обязанность – разливать чай.
– А какова твоя обязанность, нянюшка? – спросила Агнесса.
– Пить его, – без малейшего промедления ответила нянюшка. – Итак. Мы должны попробовать побольше узнать о них, пока они достаточно дружелюбно настроены. Агнесса, ты с Маграт и ребенком вернешься в замок. Ей все равно понадобится помощь.
– А что это нам даст?
– Ты сама говорила, – сказала нянюшка, – что вампиры на тебя не действуют. Как только они пытаются влезть в разум Агнессы, он исчезает, и появляется, будто на качелях, разум Пердиты. Пока они разглядывают Пердиту, возвращается Агнесса. И похоже, юный Влад положил на тебя глаз?
– Надеюсь, что нет!
– А я думаю, что да, – фыркнула нянюшка. – Мужчины всегда западают на женщин, в которых присутствует некая загадочность. Им нравится вызов, понятно? Так вот, пока он будет смотреть на тебя, ты будешь смотреть одним глазом на Маграт, а другим – на него, понятно? У каждого есть свои слабости. Судя по всему, всякие намеки типа «Не слишком ли здесь темно?» и случайные раздвигания занавесок не помогут отделаться от этих вампиров, но мы обязательно найдем способ.
– А если нет?
– Выйдешь за него замуж, – отрезала нянюшка.
Маграт ахнула. Чашка зазвенела в ее руке.
– Какой ужас! – воскликнула она.
– Я лучше покончу жизнь самоубийством, – ответила Агнесса.
«Утром», – тут же добавила язвительная Пердита.
– Замужество не обязательно должно быть долгим, – сказала нянюшка. – Засунь за подвязку острый кол, и, пока будем резать свадебный торт, наш жених уже остынет.
– Нянюшка!
– А может, ты положительно повлияешь на него и он изменит свой образ жизни, – продолжала нянюшка. – Ты удивишься, на что способна жена, точно знающая, чего хочет. А в твоем случае вас целых двое. Взять, к примеру, короля Веренса Первого. До женитьбы он постоянно бросал кости за спину, но жена научила его складывать их на краю тарелки. Я всего месяц была замужем за первым господином Яггом, а он уже научился вылезать из ванны, когда нужно было помочиться. Муж – такая штука, он легко поддается усовершенствованию. Вдруг тебе все-таки удастся переключить его на кровяную колбасу, черный пудинг и недожаренные бифштексы?
– Нянюшка, ты должна быть абсолютно бессовестным человеком, чтобы предлагать мне такое, – буркнула Агнесса.
– А я бессовестный человек, – просто ответила нянюшка. – Во всяком случае, когда речь идет о Ланкре. Будь мы мужчинами, то говорили бы сейчас о том, как бы половчее положить жизни за родину. Но мы женщины, поэтому можем говорить лишь о том, как лечь самим.
– Нет, я больше не желаю это слушать! – воскликнула Маграт.
– Я не прошу ее сделать то, что не готова сделать сама, – возразила нянюшка.
– Правда? Тогда почему бы…
– Потому что никто меня об этом не просит, – перебила нянюшка. – Но скинуть бы мне годков этак пятьдесят, думаю, уже к середине лета наш мальчик грыз бы турнепс и радостно улыбался.
– То есть, следуя твоей логике, поскольку Агнесса женщина, она должна использовать против него всякие сексуальные хитрости? – уточнила Маграт. – Но это так… это так… Типичная нянюшка Ягг, вот и все, что могу сказать.
– Она может использовать любую хитрость, которая подвернется под руку, – хмыкнула нянюшка. – Мне все равно, что там утверждает матушка. Выход всегда есть. Взять, к примеру, того цортского героя, или откуда еще он там был, ну, который был полностью неуязвимым, акромя пятки. Кто-то ведь в конце концов умудрился воткнуть ему в пятку копье!
– Ты предлагаешь истыкать этого вампирчика с головы до ног?
– Честно говоря, никогда не понимала смысла этой легенды, – призналась нянюшка. – Ну, то есть, если он знал, что пятка – это его слабое место, надел бы хоть башмаки перед боем…
– Ты не понимаешь, что это за тип, – сказала Агнесса, не обращая внимания на смену темы. – Он смотрит на меня так, будто раздевает взглядом.
– От взгляда не беременеют, – пожала плечами нянюшка.
– И он все время надо мной смеется! Словно знает, что не нравится мне, и ему от этого весело!
– Значит, так: вы обе отправляйтесь в замок! – прорычала нянюшка. – За Ланкр! За короля! За каждого гражданина нашей страны! А если он позволит себе лишнее, выпускай Пердиту! Похоже, в некоторых вещах она получше тебя разбирается!
В напряженной тишине со стороны нянюшкиного буфета послышался тихий звон. Маграт откашлялась.
– К-как в старые, добрые времена, – пробормотала она. – Мы опять спорим.
Поднявшись, нянюшка сняла с крючка над плитой чугунную сковороду.
– Так с людьми поступать нельзя, – угрюмо заявила Агнесса.
– Мне – можно, – сказала нянюшка, на цыпочках направляясь к буфету. – Я сейчас – не я, понимаешь?
И она с силой опустила сковороду на буфет, днищем вверх. Во все стороны брызнули осколки украшений.
– Попался, синий дьяволенок! – заорала нянюшка. – Думал, я тебя не вижу!
Сковорода приподнялась. Нянюшка налегла на нее всем весом, но сковорода тем не менее продолжала двигаться к краю буфета, медленно раскачиваясь из стороны в сторону.
Наконец что-то красно-синее упало на пол и поскакало в сторону закрытой двери.
Мимо Агнессы со значительным ускорением промчался Грибо. Однако в самый последний момент, прямо перед прыжком, кот вдруг передумал. Из всех четырех его лап одновременно вылетели когти и впились глубоко в доски пола. Кот перекатился, снова вскочил на лапы и принялся умываться.
Красно-синее существо стукнулось в дверь и выпрямилось, превратившись в синего человечка дюймов шесть ростом и с огненно-рыжими волосами. В руках у человечка был маленький меч – ну, или большой, это как посмотреть. Меч был лишь чуть меньше своего хозяина.
– Ах-ха, драхс тя подрахс, старукса страшна перчица! – завопил человечек.
– А, это ты. – Нянюшка мгновенно успокоилась. – Выпить хочешь?
Меч немного опустился, но с намеком, что может быть снова поднят в любое мгновение.
– Ачо?
Нянюшка наклонилась над ящиком рядом со своим стулом и принялась перебирать бутылки.
– Укипаловки? Самой лучшей. Винтажненькой, – посулила она.
У коротышки загорелись глаза.
– Ка прош торник?
– Правильно. Агнесса, достань из коробки для швейных принадлежностей наперсток и передай его мне. Иди сюда, – позвала она коротышку, открывая бутылку подальше от огня и наполняя наперсток. – Дамы, позвольте представить… Покажи-ка свои татуировки… Ага… Одного из Нак-мак-Фиглей. Эти мелкие бестии примерно раз в год предпринимают набеги на мое хозяйство. Но кажется, я уже вычислила их схему.
– Йингс, ты, гралей йин! Рва мы тя как грел! – сказал голубой человечек, принимая наперсток.
– Кто он такой? – спросила Маграт.
– Они – цверги, – ответила нянюшка.
Человечек мгновенно опустил наперсток.
– Пикеты!
– Хорошо, пикси, как скажешь, – согласилась нянюшка. – Живут на высокогорных пустошах ближе к Убервальду…
– Ах-ха! Бай-бай, кранты сна шпиль, й'оль бехиннит! Феггеры! Гнус соскокровиксы бам ногас заддас исс…
Нянюшка кивала, слушая его. Примерно на середине речи маленького человечка она снова наполнила наперсток.
– Понятно, – сказала она, когда он наконец замолчал. – В общем, он говорит, что Нак-мак-Фиглей из родных земель выгнали вампиры, понятно? Они якобы выгоняли… – Нянюшка зашевелила губами, подбирая подходящие слова, – …всех старых людей.
– Как жестоко! – воскликнула Маграт.
– Нет… я хотела сказать… древние народы. Обитателей… окраин. Ну, тех, кого не часто встретишь… кентавров, страшилищ, цвергов…
– Пикеты!
– Да-да, конечно… В общем, всех их вампиры заставили покинуть страну.
– И зачем это вампирам понадобилось?
– Вероятно, древний народец вышел из моды, – сказала нянюшка.
Агнесса уставилась на пикси. По шкале эфирности от одного до десяти он выглядел так, словно принадлежал к какой-то другой шкале, зарытой глубоко в океанском иле. Синева кожи маленького человечка объяснялась татуировками и боевой раскраской. Ярко-рыжие волосы торчали во все стороны. Его единственной реакцией на температуру на улице была набедренная повязка. Вдруг человечек заметил, что Агнесса его рассматривает.