до сих пор здесь? На свете много других замков.
– Это будет выглядеть позорным бегством, – пояснил граф.
– Зато мы выживем, – ответил Влад, потирая лоб.
– Мы никогда не отступаем, – сказал граф. – О нет, прошу вас, ближе не подходите…
Последние слова были адресованы остановившейся в замешательстве толпе. В отсутствие центрального мозга толпы вообще останавливаются очень быстро, и в данном случае замешательство было вызвано присутствием Маграт и младенца.
У Влада на лбу красовался синяк. Деревянный утенок на колесиках – серьезное оружие, особенно если посильнее бросить:
– Вот и молодцы, – одобрил граф, прижимая к себе малышку Эсме.
Маграт, извиваясь, пыталась вырваться из другой его руки, но он сжимал ее запястье словно клещами.
– Вот видите? Абсолютное повиновение. Как в шахматах. Стоит убрать ферзя, и победа у тебя в кармане. А потеря нескольких пешек не имеет значения.
– Ты не больно-то высокого мнения о нашей маме, – заметил Влад.
– Поверь, я к ней очень привязан, – возразил граф. – И она обязательно найдет способ вернуться, а небольшое приключение только пойдет ей на пользу. Какой-нибудь рыбак в конце концов найдет банку, и вы даже глазом моргнуть не успеете, как мама снова будет с нами, такая сытая, такая здоровая… А, бесценная госпожа Ягг…
– Даже не пытайся подлизываться! – рявкнула нянюшка, пробиваясь сквозь ошеломленную толпу. – Я по горло сыта твоим подлизывательным подлизыванием, господин Подлиза! Освободи обеих девочек, а не то…
– О, как быстро мы добрались до «а не то», – вздохнул граф. – Но я скажу тебе вот что: вы все немедленно покинете замок, а там посмотрим. Возможно, мы отпустим королеву. Но маленькую принцессу… Она так очаровательна, верно? Она может остаться нашей гостьей. Она несколько оживит этот замок…
– Она вернется с нами в Ланкр! Сволочь! – закричала Маграт.
И в который раз попыталась вырвать руку из стальных клешней графа, чтобы влепить ему пощечину. Но его пальцы еще сильнее сжали ее запястье, и Агнесса заметила, как Маграт побелела.
– Королеве не подобает использовать такие слова, – промолвил граф. – Я все еще очень силен, даже для вампира. Но пожалуй, ты права. Мы всевернемся в Ланкр. Будем жить большой дружной семьей в вашем замке. Наш замок… несколько поистрепался. О госпожа Ягг, только не вини во всем происшедшем себя. За тебя это сделают другие…
Он вдруг замолчал. Едва слышный звук становился все громче и громче. Он был ритмичным и звонким.
Толпа расступилась. Вперед вышла матушка Ветровоск, что-то помешивая ложечкой в чашке.
– Молока так и не нашла, – сообщила она. – Хотя я не удивлена. Отрезала кусочек лимона, но это не то, совсем не то…
Она положила ложечку на блюдце – звонкий «дзынь» прокатился по залу – и улыбнулась графу.
– Я не опоздала?
Друг за другом с грохотом отодвигались засовы.
– …Это заходийт флишком далеко, – бормотал Игорь. – Фтарый мафтер никогда не…
Дверь громко заскрипела, поворачиваясь на петлях, ржавчина на которых взращивалась долгими годами. Из темноты пахнуло прохладным сухим воздухом.
Игорь, повозившись со спичками, зажег факел.
– …Я понимайт, отдых ефть отдых, но это ведь позор…
Он пробежал длинными темными коридорами, некоторые из которых были выложены камнем, а некоторые – пробиты в скале, и очень скоро оказался в зале – совершенно пустом, за исключением стоявшего по центру каменного саркофага, на котором крупными буквами было высечено: «СОРОКУЛА».
Вставив факел в светильник, Игорь снял куртку и с большим трудом сдвинул тяжелую крышку в сторону.
– Извиняйт, мафтер, – прохрипел он, когда крышка с грохотом упала на пол.
Внутри саркофага заискрился при свете факела прах.
– …Приходийт фюда, вфе портийт…
Игорь поднял тулуп, достал из кармана толстый матерчатый сверток, развернул его на камне, и свет отразился от набора скальпелей, игл и ножниц.
– …Теперь угрожайт маленькому ребенку… Вы, мафтер, так никогда не пофтупайт… Только ф любящий приключения девушка фтарше фемнадцати, которые так замечательно выглядайт в ночных рубашках…
Он выбрал скальпель и осторожно коснулся лезвия мизинцем левой руки.
Проступила капелька крови, она становилась все больше, пока не упала на прах. Из саркофага появился дымок.
– Это вам за Охвофток, – с мрачной ухмылкой произнес Игорь.
Когда он подошел к двери, из гроба уже валил белый туман.
– Я – пожилая женщина, – сказала матушка, обводя толпу мрачным взглядом. – Неужели никто не предложит мне присесть?
Мгновенно откуда-то притащили скамью. Матушка села и впилась взглядом в графа.
– Итак, о чем вы тут говорили?
– Эсмеральда… – улыбнулся граф. – Наконец-то ты к нам присоединилась. Зову крови невозможно сопротивляться, ведь верно?
– Надеюсь, – сухо откликнулась матушка.
– Мы уйдем отсюда вместе, госпожа Ветровоск.
– Ты отсюда никуда не уйдешь, – сказала матушка и снова принялась помешивать чай.
Вампиры не сводили глаз с ложечки.
– У тебя нет выбора, ты обязана мне повиноваться и сама прекрасно это знаешь, – сказал граф.
– О, выбор есть всегда, – возразила матушка.
За отцовской спиной Влад и Лакримоза наклонились друг к другу и принялись о чем-то перешептываться. Граф поднял взгляд.
– Ты не можешь сопротивляться, – промолвил он. – Даже ты на такое не способна.
– Ну, не стану утверждать, будто бы мне это ничего не стоило… – пожала плечами матушка и опять взялась за ложечку.
Шепот стал громче.
– У нас королева и девочка, – прорычал граф. – Насколько мне известно, вы высоко их цените.
Матушка поднесла чашку к губам.
– Ну, убей их, – сказала она. – Не больно-то тебе это поможет.
– Эсме! – одновременно выкрикнули нянюшка и Маграт.
Матушка поставила чашку обратно на блюдце. До Агнессы донесся тяжелый вздох Влада. Она и сама чувствовала желание…
«Я догадалась, что она сделала», – сказала Пердита. «Я тоже», – подумала Агнесса.
– Он блефует, – сказала матушка.
– Стало быть, ты нисколечко не будешь возражать, если твоя королева станет вампиром? – осведомилась Лакримоза.
– У нас была одна такая в Ланкре, – небрежно бросила матушка. – Бедняжку укусил кто-то из вас. Перебивалась бифштексами с кровью и прочей гадостью. И насколько я знаю, никогда никого не кусала. Другула Пронзевшая – слышали о такой?
– Пронзевшая?
– Как я сказала, кровь она не употребляла. Но против доброго кровопролития ничуть не возражала. Просто запретила себе пить кровь, хотя той еще гадиной была. Кстати, вы тоже не обязаны пить кровь.
– Ты ничего не знаешь об истинных вампирах!
– О, я о них знаю, и куда больше, чем ты думаешь. Взять, к примеру, Гиту Ягг.
Нянюшка удивленно заморгала. Матушка Ветровоск было подняла чашку, но тут же снова ее опустила.
– Гита любит выпить. Утверждает, что пьет только лучшее бренди… – Нянюшка согласно закивала. – …Но таково лишь ее желание, а в действительности она вполне и пивом обойдется, как и все нормальные люди. – Нянюшка пожала плечами, а матушка продолжила: – Однако вы не удовольствуетесь кровяной колбасой, ведь в действительности вам нужна власть над людьми. Я знаю всех вас так, как знаю саму себя. И знаю наверняка, вы не допустите, чтобы с головы этой девочки даже один-единственный волосок упал. Ну, если б, конечно, у нее уже были волосы… – Матушка принялась рассеянно помешивать ложечкой в чашке. – Просто не сможете.
Она подняла чашку и провела ею по краю блюдца. Губы Лакримозы алчно приоткрылись.
– Я нахожусь здесь только потому, что хочу понять: чего именно вы заслуживаете – справедливости или милосердия. Это вопрос выбора.
– Ты действительно думаешь, мы не сможем причинить вред какому-то мясу? – спросила Лакримоза, решительно шагнув вперед. – Смотри же!
Она опустила руку к девочке и как ужаленная отдернула ее.
– Не сможете, – сказала матушка.
– Я чуть не сломала себе пальцы!
– Какая досада, – хмыкнула матушка.
– Ты вложила что-то в эту девочку… что-то ведьмовское… – пробормотал граф.
– И кому в голову могла прийти такая нелепая мысль? – фыркнула матушка, а стоявшая за ее спиной нянюшка потупилась. – Итак, вот мое предложение. Ты возвращаешь нам Маграт и принцессу, а мы отрубаем вам головы.
– И это ты называешь справедливостью? – осведомился граф.
– Нет, это я называю милосердием, – ответила матушка и поставила чашку на блюдце.
– Во имя всего святого, женщина, ты будешь наконец пить этот проклятый чай или нет? – взревел граф.
Матушка сделала глоток и поморщилась.
– О чем я только думала? Пока болтала с вами, чай остыл, – сказала она и медленно вылила чай на пол.
Лакримоза застонала.
– Думаю, это скоро пройдет, – продолжала матушка все тем же спокойным голосом. – Но пока вы не сможете причинить вред девочке, вы не сможете причинить вред Маграт, от одной мысли о крови вас будет тошнить, а убежать вы не сможете, потому что никогда не отказывались от схватки…
– Пройдет что? – спросил Влад.
– Стены вашего разума очень прочны, – сонно заметила матушка. – Мне никогда сквозь них не пробиться.
Граф улыбнулся. Матушка тоже улыбнулась.
– И поэтому я не стала этого делать.
Туман клубился в склепе, обволакивая пол, стены и потолок. Струился вверх по ступеням, по длинному туннелю, туманные волны накатывались друг друга, словно вели непримиримую битву за существование.
Куда-то бежавшая неосторожная крыса слишком поздно заметила приближение опасности. Туман поглотил ее, раздался короткий писк, а когда туман рассеялся, на полу остались только крошечные белые косточки.
Словно из ниоткуда, возникли такие же маленькие косточки, но уже собранные в скелет. В одной лапке скелет держал миниатюрную косу, а на плечи его был наброшен плащ с капюшоном. Стуча костяными лапками по каменным плитам, существо подошло к убитой крысе.