У тетушки Вровень сделался затравленный вид, как будто это за ней шла охота. Пятьдесят крошечных лиц смотрели на нее. И в них было столько надежды, тревоги за Тиффани и сломанных носов, что она сдалась. Тем более тетушка все равно не могла придумать другой план. Или хотя бы ПЛН.
— Ну хорошо, — сказала она. — Но с одним условием: перед этим вы должны принять ванну. Знаю, это глупо, но мне так будет спокойнее.
Ответом ей был общий стон.
— Ванну? Но ишшо ж году не прошло, как мы все искупнулись в буранском пруду! — вскричал Явор Заядло.
— Раскудрыть! — горячо поддержал его Грамазд Иан. — Мущщине низзя помываться так часто, хозяйка! Это ж можно на ноль смылиться!
Но тетушка была непреклонна:
— Горячей водой с мылом! Я серьезно! Я наберу полное корыто воды и… и привяжу толстую веревку, чтобы вы могли забраться туда и выбраться, но вы у меня вымоетесь дочиста! Я как-никак ве… карга, так что лучше делайте, как я говорю!
— Ох, ну так и бывать… — сдался Явор Заядло. — Ради мал-мал карги мы на любые испыты готовы. Но токо чур-чура не подзыривать, лады?
— Подглядывать?! — Тетушка Вровень указала на дверь в ванную, и палец ее дрожал от возмущения. — Живо мыться!
Тем не менее тетушка подслушивала под дверью. Так уж ведьмы устроены.
Сначала из ванной не доносилось ничего особенного, кроме тихого плеска. Потом раздалось:
— Эй, а оно не так, мерзяво, как я себе кумексал!
— Ах-ха, оченно приятственно…
— Слышь, тут грамазд желтявый уток плюмкает! Эй, ты на кого клюв наставил, чучундра плывучая?!
Послышались водянистый кряк и бульканье — похоже, резиновый утенок пошел на дно.
— Слышь, Явор, надыть и нам таку булькалку дома сооруднуть. Зимами бу сугреваться.
— Ах-ха, а то буранам не полезно пить опосля того, как мы в ихнем пруду купнулись. Больно зырить, как бедолажна скотина потом отплеваться пытается.
— Нае, тык мы разнежимся. Что то за помывка, ежли у тебя лед на балде намерзнуть не успевает, пока плещешься?
— Ты тута кого разнеженкой обозвал?!
Снова раздался плеск, на этот раз уже серьезнее, и из-под двери потекла вода.
Тетушка постучала.
— Вылезайте и вытирайтесь, быстро! — велела она. — Тиффани вернется с минуты на минуту.
Но на самом деле им пришлось ждать Тиффани еще два часа. Тетушка успела так разнервничаться, что ее ожерелья непрерывно звенели.
Она пришла к ведьмовскому ремеслу позже, чем другие. Врожденная двойственность тела давала ей преимущество, но тетушка Вровень никогда не испытывала большого удовольствия от того, что приходится иметь дело с магией. На самом деле многие ведьмы могли прожить всю жизнь и не сотворить ничего откровенно волшебного. Путанки, обереги и ловцы снов не в счет, они относились скорее к прикладным ремеслам, а прочее сводилось к практической медицине, здравому смыслу и умению строго смотреть из-под полей остроконечной шляпы. Ведьма в большой черной шляпе в некотором смысле напоминает полицейского. Люди видят форму, а не того, кто ее носит. Когда по улице бежит свихнувшийся лесоруб, ты не можешь просто отойти в сторонку со словами: «Обратитесь к кому-нибудь другому. Я, знаете ли, больше по части бродячих собак и дорожного движения». Тот, кто носит форменную шляпу, делает то, что необходимо. В этом и состоит его — или ее — работа. Основной закон ведьмовства гласит: «Это твое дело».
К тому времени, когда Тиффани наконец вернулась, тетушка уже превратилась в два комка взвинченных нервов. Она встретила ученицу в дверях, стоя бок о бок с собой и держась за руки, чтобы придать себе уверенности.
— Где ты была, милая? — спросила тетушка.
— Далеко, — сказала Тиффани.
— А что ты там делала?
— Ничего.
— Вижу, ты ходила за покупками?
— Да.
— И с кем же?
— Ни с кем.
Тетушка безнадежно проигрывала.
— Ах да, — зачастила она. — Когда-то, помню, я тоже отправлялась куда подальше и ничего там не делала. Иногда мы попадаем под собственное дурное влияние. Поверь мне, я знаю…
Но Тиффани уже промчалась мимо нее и взлетела по лестнице.
Вокруг тетушки стали проявляться Фигли. Они вроде бы не шевелились, просто делались заметными.
— Нды, ничего себе делы, — протянул Явор Заядло.
— Она сама на себя не похожа! — взволнованно выпалила тетушка Вровень. — Она даже двигаться стала по-другому! Я просто не знаю, как с ней себя вести! И эта одежда…
— Ах-ха, вся блестючая, будто мала ворониха, — сказал Явор.
— Вы ее сумки видели? Откуда у нее взялось столько денег… У меня точно нет ничего подоб… — Она осеклась, а в следующее мгновение обе ее половины заговорили наперебой:
— О нет…
— …конечно, нет! Она бы ни за что…
— …не сделала этого, ведь правда?
— Не знаю, о чем ты, — сказал Ой-как-мал Билли Мордаст, — но сейчас не важно, что она сделала бы или нет. За нее думает и делает роитель.
Тетушка Вровень горестно заломила все четыре руки:
— Ох… Я должна немедленно отправиться в деревню и проверить!
Одна ее половина выбежала за дверь.
— Хорошо еще, она вернула метлу, — прошептала оставшаяся половина. У нее постепенно сделался немного рассеянный вид, как всегда, когда тетушка разлучалась с собой.
— А давайте-ка мы ее мал-мал по балде тюкнем, — предложил Грамазд Йан. — Роевник бай-бай и пакостить не будет, а?
Тетушка Вровень нервно сжимала и разжимала кулаки.
— Нет, — сказала она. — Я пойду наверх и серьезно с ней поговорю.
— Грю же тебе, хозяйка, не она это, — устало сказал Ой-как-мал Билли.
— Хорошо, подожду, пока я проведаю старика Заткачика, — согласилась тетушка, стоящая посреди кухни. — Я уже почти на месте… так… он спит… Сейчас я тихонечко достану из-под кресла шкатулку… Ну, если она взяла его деньги, я буду в ярости…
Шляпа и в самом деле хороша, решила Тиффани. Почти такая же высокая, как у госпожи Увертки, черная и блестящая. И звезды сверкают.
Свертков и сумок было столько, что им едва хватило места на полу и на кровати. Тиффани достала еще одно черное платье, с кружевами, и плащ, который сразу заструился в воздухе. Плащом она была особенно довольна. При малейшем дуновении он вздымался, будто под порывом сильнейшего ветра. Если хочешь стать ведьмой, нужно выглядеть соответственно.
Она накинула плащ и покружилась в нем, а потом, не задумываясь, так что роитель не успел ничего понять, сказала:
— Меня видно.
Роитель вдруг обнаружил, что его вышвырнуло из ее тела. Тиффани была свободна. Такого она не ожидала…
Она снова была собой, тело подчинялось ей до кончиков пальцев. Тиффани быстро нагнулась, схватила с кровати одну из волшебных палочек из лавки Закзака и выставила ее перед собой, защищаясь.
— Не подходи! — крикнула она. — Держись от меня подальше! Это мое тело, не твое! Ты заставил меня творить ужасные вещи! Ты украл деньги господина Заткачика! Только посмотри на это дурацкое барахло! А что человеку нужно есть и пить, ты не знаешь? Не подходи! Я тебя больше не подпущу! Не смей! Я владею магией, сам знаешь!
Мы тоже, раздался в ее голове ее собственный голос. Мы тоже владеем твоей магией.
Они стали сражаться. Со стороны казалось, что девочка одна в пустой комнате кружится на месте, размахивая руками как ужаленная, но Тиффани отчаянно дралась за каждый палец. Она налетела на стену, ударилась о комод, врезалась в другую стену…
…И тут дверь в комнату резко распахнулась.
На пороге стояла тетушка Вровень, дрожа уже не от волнения, но от гнева. Она вытянула вперед трясущийся палец:
— А ну, послушай меня, кто бы ты ни была! Это ты украла деньги господина Затка…
Роитель обернулся.
Роитель атаковал.
Роитель… убил.
Глава 8ТАЙНЫЙ УГОЛОК
Быть мертвой — само по себе удовольствие сомнительное. Но куда хуже очнуться и обнаружить в дюйме от своего носа Нак-мак-Фигля, который пристально смотрит тебе в лицо.
Тетушка Вровень застонала. Судя по ощущениям, она лежала на полу.
— Ах-ха, эта жив-здорова, зубдамс! — сообщил кому-то Фигль. — А я грил! Ты мне хорькову черепушку проспорил.
Тетушка Вровень моргнула двумя глазами из четырех и застыла в ужасе.
— Что со мной произошло? — спросила она.
Вместо давешнего Фигля перед ней появилась физиономия Явора Заядло. Легче от этого не стало.
— Скока пальцев? — спросил он, растопырив пятерню.
— Пять, — прошептала она.
— Нды? Ну, мож оно и так, тебе видней — ты-то небось в счетах кумексаешь. — Он опустил руку. — С тобой мал-мал неахти приключнулись. Тебе мал-мал кирдыкс пришел.
Тетушка бессильно уронила голову. Сквозь туман чего-то, отдаленно похожего на боль, до нее донеслось, как оправдывается Явор Заядло:
— Да я помягчей и сказанул! А как ишшо-то? Я ж два мал-мала втиснул, иль нет?
— У меня такое ощущение, будто моя половина где-то очень далеко, — проговорила тетушка Вровень.
— От тут ты почти в точку тыкснула, — сказал Явор Заядло, самый тактичный Фигль во Вселенной.
В густой каше, медленно ворочающейся в тетушкиной голове, вдруг всплыли на поверхность некоторые воспоминания.
— Тиффани убила меня, да? — сказала она. — Я помню, как фигура в черном резко обернулась ко мне и у нее было такое жуткое выражение лица…
— То был роевник, не Тиффани, — строго поправил Явор Заядло. — Она с ним драксилась! И до сих пор драксается, где-то внутре. Но роевник, он забыл, что у тебя две тушки. Давай-ка лучше мы подмогнем те, хозяйка.
Тетушка Вровень кое-как села на полу. Боли не было. Был… призрак боли.
— Как я умерла? — спросила она слабым голосом.
— Оно вроде как бабахнуло грамаздо, — сказал Явор Заядло. — Раз — и все, без кровищи и всяко-тако.
— Что ж, и на том спасибо. — Тетушка бессильно ссутулилась.
— Ах-ха и лиловастая вродь-как пылюка тучей — пых! — поддержал разговор Туп Вулли.
— Где моя… я не чувствую… где мое второе тело?