Чем ближе они подходили к месту праздника, тем больше можно было заметить вокруг признаков того, что они идут правильно. Три метлы, если не больше, пролетели по небу в ту же сторону, куда они направлялись. А потом они с матушкой вышли на дорогу, и на ней у них оказалось немало попутчиков. Среди пешеходов некоторые щеголяли в высоких остроконечных шляпах, что уж совсем прозрачно намекало на смысл сборища. Дорога спустилась вниз через небольшой лесок, поднялась немного вверх по лоскутному одеялу маленьких полей и наконец вывела к высокой изгороди, за которой наяривал духовой оркестр. Музыканты играли обычную мешанину Песенок Из Представлений, но, похоже, у каждого из них было свое мнение о том, какую Песенку и из какого Представления играть, так что мешанина была та еще.
Над лесом взмыл вверх большой вытянутый пузырь, и Тиффани испуганно вздрогнула, но это оказался обыкновенный воздушный шарик, а не лишнее наполнение Брайана. Тиффани сразу поняла это, когда вслед за шариком к небесам полетели пронзительный гневный вой и жалобный визг: «Ха-чухачухачухачухачуоблатно ШААААЛИИИИК!» — традиционный вопль, который издают все дети, познавая важную житейскую мудрость: иногда не стоит выпускать из рук то, что дают. В этом, собственно, и заключается смысл воздушных шариков.
Однако на сей раз все разрешилось малой кровью: какая-то ведьма на метле догнала улетевший шарик и отбуксировала его обратно на поле Испытаний.
— В старые времена было не так, — пробурчала матушка Ветровоск, когда они подошли к воротам. — Когда я была молода, мы просто встречались где-нибудь на лугу, подальше от лишних глаз. А теперь не то, теперь это Праздник Для Всей Семьи! Ха!
Перед входом на поле собралась большая толпа, но в этом «Ха!» прозвучало нечто такое, что люди расступились, матери подтянули детей за руки поближе к себе, и матушка Ветровоск беспрепятственно прошествовала прямо к воротам.
У ворот стоял молодой человек, который продавал билеты, а в эту минуту отчаянно желал провалиться сквозь землю.
Матушка Ветровоск сурово уставилась на него. Тиффани заметила, как уши юноши заалели.
— Два билета, молодой человек, — сказала матушка. Крохотные колючие льдинки звенели в ее голосе.
— Ага, значит, э-э… один детский и один для пожилых? — дрожащим голосом пролепетал юноша. Руки у него затряслись.
Матушка шагнула к нему и нависла вплотную:
— Что еще за «билеты для пожилых», молодой человек?
— Ну, э-э, как бы для этих… для старых людей, в общем.
Матушка надвинулась еще ближе. Парень всей душой хотел отступить на шаг, но ноги его почему-то приклеились к месту, и ему удалось только отклониться назад.
— Молодой человек, — сказала ведьма, — я тебе не старуха и становиться ею не собираюсь. Мы возьмем два билета, которые тут у тебя идут по пенсу за штуку.
Ее рука метнулась вперед, как атакующая гадюка. Юноша отпрыгнул с испуганным блеянием:
— Уиий!
— Вот два пенса, — с нажимом сказала матушка.
Тиффани посмотрела на ее руку. Ведьма держала большой и указательный палец вместе, но между ними не было видно никаких монет.
Однако юноша, безумно ухмыляясь, протянул руку и осторожно взял отсутствующие монеты. Матушка выхватила билеты, которые он сжимал в другой руке.
— Спасибо, молодой человек, — сказала она и прошла на поле.
Тиффани кинулась следом.
— А зачем вы… — начала она, но матушка прижала палец к губам, взяла девочку за плечо и развернула к воротам.
Билетер все еще таращился на свои пальцы. Потер ими друг о друга. Наконец пожал плечами, занес руку над сумкой для мелочи и разжал щепоть.
Звяк, звяк…
Толпа вокруг ахнула, кто-то захлопал. Юноша огляделся с болезненной улыбкой, пытаясь сделать вид, будто он, конечно же, знал, что так оно и будет.
— Ну ладно, — сказала матушка Ветровоск. — А теперь мне, пожалуй, не помешала бы чашечка чая с печеньем.
— Матушка, здесь дети! Здесь не одни только ведьмы!
Люди вокруг смотрели на них. Матушка взяла Тиффани за подбородок и заглянула ей в глаза.
— Посмотри по сторонам, а? Тут же шагу не ступить, чтобы не наткнуться на какой амулет, волшебную палочку или еще что!
Тиффани огляделась. По всему полю были устроены аттракционы для публики. Многие из них были ей знакомы по деревенским ярмаркам в холмах: где-то устраивали гонки монеток, где-то предлагали попытать удачи у Счастливого Котла или выловить из бочки с водой яблоко без помощи рук. День был жаркий, и большим успехом, особенно у детей, пользовалось Испытание Водой*. А вот палаток предсказателей судьбы нигде не было видно — никакой предсказатель не рискнет показаться на празднике, где немалая часть гостей получше его знает будущее и готова от души поспорить. Зато повсюду торчали лотки торговцев разным ведьмовским товаром. Был тут и огромный шатер Закзака — перед входом красовался манекен в «Небоскребе» и «Дыхании ночи», пользовавшихся у юных ведьм огромным успехом. Другие лотки и палатки были поменьше, но так и ломились от блестящих и звенящих штуковин, которые тоже шли у ведьмочек нарасхват. Целые прилавки были завалены ловушками снов и сетями-оберегами, причем последней новинкой считались самоочищающиеся модели. Странно было видеть, каким спросом все это пользовалось у ведьм. Это как если бы рыбы раскупали зонтики.
Но роитель-то, конечно, не рискнет сунуться сюда, раз тут столько ведьм?
Тиффани обернулась к матушке Ветровоск.
Матушка Ветровоск как сквозь землю провалилась.
Очень трудно найти ведьму на Испытаниях Ведьм. Точнее, найти-то легко, трудно найти именно ту, которая тебе нужна. Особенно если ты вдруг почувствовала себя брошенной и одинокой и паника медленно, но верно разворачивается в твоей душе, словно бутон страха.
Большинство ведьм старшего возраста сидели за деревянными столами у огороженной канатами площадки. Они пили чай. Покачивались черные шляпы, мололи языки. Каждая из них, похоже, могла без малейших затруднений говорить, в то же самое время слушая всех остальных, — редкое умение, присущее, однако, не только ведьмам. Нечего было и думать спрашивать у них, не видели ли они старуху в черном плаще и остроконечной шляпе.
Солнце уже стояло высоко. Народу на поле продолжало прибывать. Ведьмы на метлах заходили на посадку в дальнем его конце, простой люд валом валил в ворота. Было очень шумно.
Куда бы Тиффани ни посмотрела, везде мелькали черные шляпы.
Она кидалась в разные стороны среди людского мельтешения, отчаянно озираясь в поисках дружеского лица — мисс Тик, тетушки Вровень или Петулии. На худой конец сошло бы и не дружественное, но хотя бы знакомое лицо Летиции Увертки.
И она старалась не думать. Не думать о том, что она напугана до дрожи, что она одна в толпе, что вон там, на холме, притаился невидимый роитель и он чувствует ее страх и слабость, потому что частица Тиффани осталась в нем.
Роитель зашевелился. Роитель двинулся к ней.
Тиффани пробилась через кучку занятых разговором ведьм, голоса их неприятно резали слух. Ей было дурно, словно она перегрелась на солнце. Перед глазами плыло, голова кружилась.
Прелюбопытная особенность роителя заключается в том, раздался гнусавый голос у нее в голове, что при охоте он подражает манере акулы обыкновенной…
— Отстаньте от меня со своими лекциями, господин Хлопстел, — пробормотала Тиффани. — И вообще оставьте меня в покое!
Но Обижулити Хлопстел и при жизни-то редко обращал внимание на чужие просьбы, а уж став воспоминанием, и подавно не собирался этого делать. Он продолжал самодовольно гундеть, как ни в чем не бывало:
…А именно, выбрав себе жертву, он уже не обращает никакого внимания на других созданий, сколь бы соблазнительную добычу для него они собой ни представляли…
Оттуда, где стояла Тиффани, ей было видно все поле. И как что-то движется по нему прямо к ней. Как порыв ветра летит над полем невидимый, но заметный благодаря островку потревоженной травы, так и за продвижением роителя можно было следить, глядя на людей. Одни падали без чувств, другие с криком оборачивались, третьи кидались наутек. Но он никого не трогал. Ему нужна была Тиффани.
Он как акула, пронеслось у нее в голове. Морской убийца. В море ведь жуткие дела творятся…
Тиффани попятилась, паника затопила ее разум. Девочка налетела спиной на ведьм, спешивших на шум, и закричала:
— Вы его не остановите! Вы понятия не имеете, что это! Можете сколько угодно махать на него своими блестящими палочками, ему все нипочем! Нипочем!
Тиффани сунула руки в карманы и нащупала счастливый камень. И обрывок бечевки. И кусок мела.
«Если бы это была сказка, — подумала она с горечью, — я бы сейчас поверила в себя и в свою путеводную звезду и прямо на месте сотворила бы какую-нибудь миленькую звенящую магийййу, и все бы кончилось хорошо. Но когда позарез нужно, вечно оказывается, что ты не в сказке».
Сказки, сказки, сказки…
Третье желание. Третье желание. Третье желание, вот что важно.
В сказках джинн, ведьма или заколдованный кот… предлагают исполнить три желания.
Три желания…
Она схватила за рукав спешившую мимо ведьму. Это оказалась Аннаграмма, которая в ужасе уставилась на Тиффани и попыталась сбежать.
— Пожалуйста, не трогай меня! Не надо! — закричала она. — Мы ведь друзья, да?
— Да, если хочешь, но тогда я была не я, и мне уже лучше, — сказала Тиффани, хотя знала, что говорит неправду: именно она напугала Аннаграмму. Это важно, и забывать об этом не стоит. — Аннаграмма, это срочно! Если ты можешь загадать три желания, какое будет третьим? Быстро!
Аннаграмма скорчила обиженную гримаску, как всегда, когда что-то имело наглость быть выше ее разумения.
— Но почему я…
— Не думай, просто ответь! Пожалуйста!
— Ну, много чего можно попросить… стать невидимкой, например… или блондинкой… или вообще… — промямлила Аннаграмма. Разум ее трещал по швам от непривычной нагрузки.
Тиффани покачала головой и отпустила ее. Не то…