Веренс хотел было обнять супругу, но передумал: слишком много на ней было шипов. Однако, любя ее до безумия, он по-прежнему рвался в бой.
— Маграт, любовь моя, ведь это позор, если король не будет сражаться, — пробормотал он.
— Ты хороший король, Веренс, но это дело ведьм, — непреклонно отозвалась Маграт. — К тому же, кто-то должен позаботиться о народе и о наших детях.
Пошатываясь под тяжестью доспехов, Маграт прошептала:
— Королева Иней, Королева из Королев, пусть сияет твой доспех.
И в тот же момент она ощутила себя сильнее, чем когда-либо прежде.
Одной рукой она подхватила арбалет, другой — метлу и почти слетела вниз по лестнице в Большой Зал, где остальные ведьмы, по большей части дезабилье, глазели на нее, строя дикие догадки. Догадки были самые разные и буквально повисали на стропилах.
— Подъем, девочки! — взревела Маграт голосом королевы Иней. — Вторжение началось, так что держите наготове свои метлы и теплые панталоны! — Она встретилась взглядом с ведьмой, которая, ко всеобщему удивлению была уже наготове и одета с иголочки. — Вас это тоже касается, миссис Иервиг.
В зале началась суматоха, но что-то пошло не так, и в определенный момент группка ведьм застыла на месте.
— Ну, что такое опять? — воскликнула Маграт.
— Это всего лишь Длинно-Высоко-Коротко-Толстая Салли, у нее две ноги на одну штанину, — пояснила миссис Прост. Окруженная ведьмами, Высоко-Коротко Толстая Салли — сейчас низкая и приземистая, как грозовая туча, — поставила ноги на землю. — Я смотрела диаграммы, — сказала миссис Иервиг с неистребимым самодовольством. — Предзнаменования хорошие.
— Ну, цена этим предзнаменованиям — пенни за десяток, — хмыкнула миссис Прост. — У меня самой их полно. Мы же ведьмы.
И тогда дух королевы Иней, снизошедший на Маграт, сказал:
— Пора лететь.
Мефистофель осторожно тронул копытом Джеффри, спокойно спящего в амбаре мистера Бочком. Джеффри вскочил с соломенного тюфяка и обнаружил, что старики, которые ночевали с ним сегодня в старом амбаре, готовые к заварушке, уже поднялись и, поскрипывая суставами, справляют нужду в ведро. Большую часть вечера они провели за пирушкой и рассказами о старых добрых временах, когда все они были молоды, красивы и здоровы и не нуждались в том, чтобы посещать туалет так часто.
Им удалось убедить жен отпустить их, сказав, что они собираются просто бражничать и предаваться воспоминаниям. Жены, как и положено женам, обильно увешали их шарфами, варежками на веревочках и шерстяными шапочками с неизменными помпонами.
— Ну что, парни, пора испытать изобретение старины Смехача, — объявил капитан Миротворец, признанный военачальник.
Джеффри оглядел войско и вздохнул. По силам ли им предстоящая заварушка?
Они ведь старики. Но потом он подумал: да, они старики, они уже очень давно старики, а значит, они многое познали. Например, ложь, коварство и, что самое главное, скрытность.
— Мы будем сражаться с ними в горах. Мы будем сражаться с ними в скалах. Мы будем сражаться с ними в холмах и долинах[246]. Мы не сдадимся! — взревел капитан Миротворец, и хор радостных голосов вторил ему.
— Им это не понравится! — вскричал Хлоп Дрожь, потрясая в воздухе чем-то, что походило на ржавый штык и трепетало в его руке, как его собственное имя. — Ох, как им это не понравится!
Мефистофель всхрапнул, когда Джеффри впряг его в повозку, которую старики еще с вечера нагрузили загадочными мешками, прежде чем предаться пьянству. Вместе они покинули амбар.
Капитану Миротворцу не пришлось напоминать своим солдатам о скрытности. Они уже скрывались. Крадучись, они двигались через лес к тому месту, где их ждало изобретение мистера Бочком, замаскированное ветвями и листьями.
Джеффри смотрел, как они вытаскивают конструкцию на поляну. Окруженная кустами, в полутьме она выглядела зловеще. Словно огромное насекомое, выжидающее момента.
Огромное насекомое с мерзким жалом… Лорд Ланкин ликовал. Его эльфы плясали у круга камней, называемых Плясунами, порхали вокруг и метафорически показывая носы Трубачу, Барабанщику и Прыгуну — самым известным камням. Завеса истончилась, и чары эльфов… ужасали.
— Нас здесь даже не ждут! — произнес лорд Ланкин со злорадством. — Глупые людишки. Если мы пойдем вниз через леса, нам хватит одного броска, чтобы дойти до центра Ланкра. Полная луна на нашей стороне.
В серебристом свете луны эльфы двинулись по склону — некоторые пешком, некоторые верхом на лошадях, на сбруе которых позвякивали бубенцы. Однако, достигнув кромки леса, Ланкин увидел, как им навстречу вышел молодой человечек в сопровождении козла.
— Кто ты, мальчик? Отойди, — приказал Ланкин. — Я принц эльфов, а ты стоишь у меня на пути. Убирайся прочь отсюда, если не хочешь познать мой гнев.
— Не вижу причин делать это, — сказал Джеффри. — Мой вам совет, господин: ступайте туда, откуда пришли, иначе вам же будет хуже.
Лорд Ланкин громко расхохотался:
— Ладно, мальчик, так уж и быть, мы заберем тебя с собой, а когда мы вернемся домой, то сделаем с тобой много неприятных вещей. Ты будешь наказан за неповиновение принцу эльфов.
— Но почему, сэр? Я ведь не причинил вам вреда. У меня даже оружия нет. Может быть, мы сможем договориться? Кажется, я вас огорчил и прошу прощения за это. Мы ведь цивилизованные люди. — Джеффри замолк — он пытался сплести паутину умиротворения вокруг них обоих, но это оказалось не проще, чем подружить камень с наковальней.
— Считай, что ты наступил змее на хвост! — взвизгнул лорд Ланкин.
— Вот уж не думаю, — невозмутимо произнес Джеффри. — Я знаю вас, господин, и много видал таких, как вы. Вы просто хвастун, а сколько хвастунов я успел повидать! Я знал их всю жизнь, и вы, поверьте, еще не худший из них.
— Ты ничто, мальчик. Мы все равно убьем тебя. И почему ты таскаешь с собой козла? Они безмозглые животные.
Джеффри почувствовал, что теряет самообладание. Он бестолочь. Личинка.
Непутевый. Он снова ощутил себя беспомощным ребенком… Когда эльф заговорил, слова эхом отдавались в голове Джеффри: даже если мы сохраним тебе жизнь, какой в этом смысл? На этот раз это был голос его отца, и он застыл в отчаянии.
— Ты плачешь, малыш? — вкрадчиво произнес эльф.
— Нет, — ответил Джеффри. — А вот вам бы стоило.
Краем глаза он уловил вспышку огненно-рыжего. Клочок лисьего меха покачивался на кожаном шнурке на груди эльфийского лорда, и Джеффри ощутил ярость.
— Мы здесь не для ваших развлечений, — прорычал он, нечеловеческим усилием воли сбрасывая с себя чары.
Он щелкнул языком, и Мефистофель атаковал.
Это был стремительный балет. Мясорубка Смерти совершала один смертоносный пируэт за другим. Мефистофель пустил в ход и зубы, и копыта, довершив дело рогами. Лорда Ланкина швыряли, топтали и толкали со всех сторон сразу, и другие эльфы предпочли отскочить, чтобы не попасть в этот смерч.
— Ты обманщик, но я разгадал твои уловки, — сказал Джеффри побежденному лорду. — Он повержен, джентльмены. Теперь ваш черед.
Раздвинулись ветви, раздался басовитый звук, словно натягивали струну, и мистер Бочком крикнул:
— Держитесь за шляпы, парни, и закройте глаза!
Машина запела, заполняя воздух мерцающими огоньками стальных стружек — предвестников скорой и ужасной погибели, пришедшей из ниоткуда, чтобы поглотить души эльфов.
— Им это не нравится! Ох, не нравится им! — воскликнул Хлоп Дрожь.
— Стружка, — одобрительно произнесла Нянюшка Ягг. Она и еще несколько ведьм ждали за деревьями, готовясь к тому, что капитан Миротворец называл «взять в клещи». Неподалеку от них скрывались миссис Иервиг и еще несколько женщин. — Железки. Очень мелкие. Умно. Достаточно бросить их в эльфов, чтобы те корчились от боли. Крошечные кусочки железа повсюду. Подчеркиваю: повсюду.
Машина мистера Бочком запела снова. И снова. И каждый протяжный стон натягиваемой струны сопровождался кличами давно минувших битв, которым позавидовали бы даже Фиглы. В этот победоноснейший из дней ланкрские старики были моложе, чем они сами думали.
Эльфы корчились на земле, вопя от боли; налет чар слетел с них в мгновение ока. Многие бросились бежать обратно к Плясунам; другие же, хоть и сумели избежать смертоносного железного дождя, оказались между ведьмами. С одной стороны на них навалилась Маграт, готовая сделать их дальнейшее недолгое существование совершенно невыносимым; доспехи защищали ее от чар, арбалет непрерывно метал стрелы, с кончиков пальцев слетали языки пламени, заставляя тех, кто мчался в бой на стеблях тысячелистника, камнем падать вниз, когда стебли вспыхивали.
Те, кому удавалось спастись от Маграт, немедленно подвергались нападению миссис Иервиг. Они действительно ничего не могли с нею поделать, не могли пробиться к ней, — она была совершенно неуязвима для чар, зато вопила на врагов, как какая-нибудь директриса. Она ловко орудовала зонтиком; невероятно, как много страданий могли принести эльфам его металлические спицы, безошибочно попадавшие в их самые мягкие места.
— Эта женщина с пути не свернет! — грохнула миссис Иервиг, вихрем проносясь по рядам эльфов, и ей на подмогу уже спешила Длинно-Высоко-Коротко-Толстая Салли, сейчас очень толстая и тяжелая, которая попросту затаптывала недобитых врагов. Миссис Прост же даже сейчас не отказала себе в удовольствии опробовать новинки — сейчас они как раз широко рекламировались, — на эльфах, набрасывая на них магические сети, которые захватывали их чары и передавали ей самой.
Молоденькие ведьмы бесстрашно бросались врукопашную, тараня противника с неба верхом на метлах и швыряя заклинания направо и налево; земля буквально горела под ногами, жаркий ветер швырял пыль в лошадиные морды, и обезумевшие животные поднимались на дыбы и сбрасывали своих седоков. И тогда наступил черед Нянюшки Ягг и ее огромных ботинок — тех самых, с гвоздями, где только можно.