— К тому же я совершенно вымок!
— Это еще что такое? — удивилась Мария.
— Маленькая хитрость, — примирительно улыбнулся Харпер. — Это мешочек со льдом. Он был необходим для того, чтобы Лоб Бруно стал холодным, как у настоящего покойника. К сожалению, лед тает. — Доктор поставил чемоданчик на крышку гроба и открыл его. — А теперь Бруно придется еще немного пострадать, поскольку мы собираемся преобразить его в настоящего красавца.
Преображение Бруно длилось около двадцати минут. Нельзя сказать, чтобы Харпер ошибся в выборе профессии, но он превосходно чувствовал бы себя и в гримерной любой киностудии. Он действовал быстро и умело и получал явное удовольствие от своего творчества. Когда он наконец закончил, Бруно посмотрел на себя в зеркало и поморщился. Светло-каштановые волосы на парике были слишком длинными и растрепанными, такого же цвета усы казались чересчур пышными. Свежий полукруглый шрам, тянувшийся через лоб от правого виска к носу, был, несомненно, результатом столкновения с битой бутылкой. Образ дополняли рубашка в бело-синюю полоску, красный галстук, легкий светло-коричневый костюм в красную полоску, а также носки и башмаки цвета детской неожиданности. Пальцы Бруно украшали перстни, купленные где-нибудь на дешевой распродаже.
— Настоящий красавец, говорите? — протянул Бруно. — Что ж, я всегда смогу найти работу в качестве пугала. — Он сердито посмотрел на Марию, которая с трудом удерживалась от смеха, зажимая рот ладонью, но не могла скрыть смешинки в глазах. — И все это делает меня незаметным?
— В самую точку. Это делает вас настолько заметным, что на вас вряд ли кто-нибудь посмотрит дважды, — разве что человек решит, что у него обман зрения, и захочет проверить первое впечатление. Внимание привлекают безымянные неприметные мужчины, крадущиеся по проулкам. Вы же — Йон Нойхауз, продавец станков из Западной Германии. Паспорт и другие документы у вас во внутреннем кармане.
Бруно достал из кармана свой паспорт, весьма потрепанный документ, который удостоверял, что служебные обязанности забрасывали его чуть ли не во все страны за «железным занавесом», причем в некоторые из них — не по одному разу. Он сравнил фотографию в паспорте и свое изображение в зеркале. Сходство было поразительным.
— Чтобы все это подготовить, потребовалось немало времени. Где сделан этот паспорт?
— В Штатах.
— И все это время он был у вас с собой?
Харпер кивнул.
— Вы могли бы показать мне его раньше. Дали бы мне время привыкнуть к этой кошмарной внешности.
— Боюсь, вы бы отказались ехать. — Харпер посмотрел на часы. — Последний поезд прибывает в город через пятнадцать минут. В сотне метров отсюда на улице будет ждать машина, которая отвезет вас на вокзал. Постарайтесь, чтобы вас там увидели, как будто вы только что вышли из поезда. В чемодане есть необходимая одежда и туалетные принадлежности. Та же машина доставит вас в отель, где вы две недели назад забронировали номер.
— И вы все это устроили?
— Да. Точнее, один из наших агентов. Можно сказать, наш человек в Крау. Бесценный кадр. В этом городе он может все. И неудивительно, он — большая шишка в городском совете. Это один из его людей будет вести вашу машину.
Бруно задумчиво посмотрел на доктора.
— Вы уверенно ведете сложную игру, доктор.
— И при этом остаюсь жив. — Харпер позволил себе легонько вздохнуть. — Когда занимаешься таким ремеслом всю свою сознательную жизнь, то все больше убеждаешься: чем меньше знают о твоих планах твои помощники, тем безопаснее для всех. Утром Мария наймет машину. В двух кварталах к западу отсюда есть гостиница под названием «Охотничий рог». Будьте там, когда стемнеет. Вскоре туда приедет Мария. Она заглянет в дверь и уйдет. Вы последуете за ней. У вас редкий дар чувствовать слежку, так что на этот счет я не беспокоюсь. Мария будет передавать вам любые изменения в плане и дальнейшие указания.
— Вы говорили, ваш человек в Крау может сделать все, что потребуется?
— Да, это так.
— Не достанет ли он для меня несколько динамитных шашек? Подойдет любая взрывчатка, лишь бы у нее был взрыватель, рассчитанный на десять секунд. Ваш человек может это устроить?
Харпер заколебался.
— Думаю, да. Но зачем вам это нужно?
— Расскажу через пару дней, и не потому, что пытаюсь быть таким же таинственным, как доктор Харпер. Я еще и сам не вполне уверен, но, кажется, у меня появилась идея, как выбраться из «Лубилана».
— Бруно!
На лице девушки вновь проступила тревога, но он не смотрел на нее.
— Есть шанс попасть туда незамеченным. А вот как незаметно выбраться оттуда, я пока не знаю. Возможно, уходить придется в спешке. Как только прозвучит сигнал тревоги, выходы будут автоматически заблокированы. Вот тогда я буду вынужден пробивать себе дорогу взрывчаткой.
— Помнится, вы говорили, что не хотите никого убивать. Динамитный взрыв может убить несколько человек.
— Постараюсь быть очень осторожным. Возможно, передо мной встанет неизбежный выбор — я или они. Однако надеюсь, до этого дело не дойдет. Так я получу динамит или нет?
— Дайте мне время подумать.
— Послушайте, доктор Харпер. Знаю, что вы отвечаете за эту операцию, но в данный момент вы не тот человек, который необходим. Этот человек — я. Это я, рискуя жизнью, должен пробраться в «Лубилан» и выйти оттуда. А вы, целый и невредимый, станете дожидаться меня в базовом лагере и, если я погибну, будете утверждать, что ничего не знаете. Я сейчас не прошу, а требую. Мне необходима взрывчатка. — Бруно с отвращением оглядел свой наряд. — Если я ее не получу, то этот костюм будете примерять вы.
— Повторяю, мне нужно время.
— Я не могу ждать. — Бруно облокотился на гроб. — Даю вам пять секунд на размышление, после чего сниму этот чертов костюм и вернусь в цирк. Желаю вам удачно проникнуть в «Лубилан». Ко всему вам придется объяснять полиции, как это вы допустили такую маленькую оплошность, подписав свидетельство о моей смерти. Итак, считаю. Один. Два. Три.
— Это шантаж.
— Что же еще? Четыре.
— Ладно-ладно, вы получите эти чертовы хлопушки. — Доктор немного подумал и добавил с неудовольствием: — Надо сказать, я прежде не догадывался об этой стороне вашего характера.
— Я прежде тоже не рассматривал «Лубилан» в деталях. Теперь я его увидел и понимаю, каковы у меня шансы. Пусть Мария привезет взрывчатку завтра вечером в своей машине. Ринфилд знает, что все это — сплошное притворство?
— Разумеется.
— Вы рисковали, приведя сюда Сергиуса.
— Ну, если не считать того, что он сам на этом настаивал, я бы рисковал еще больше, если бы так не сделал. Это обязательно возбудило бы в нем подозрения.
— А разве сейчас у него нет подозрений?
— Полковнику Сергиусу никогда не придет в голову, что кто-то может выбрать такой способ самоубийства, как проникновение в «Лубилан».
— Деньги?
— Во внутреннем кармане с другой стороны.
— На улице довольно холодно.
— В машине вас ждет роскошная шуба. — Харпер улыбнулся. — Она вам понравится.
Бруно кивнул в сторону открытого гроба:
— А как насчет этого?
— Сюда сегодня же положат соответствующий вашему весу груз и забьют крышку. В понедельник утром мы вас похороним.
— Я могу послать себе венок?
— Не советую этого делать, — усмехнулся Харпер. — Но вы, конечно, всегда можете незаметно смешаться с оплакивающими вас.
Сорок минут спустя Бруно уже распаковывал вещи в своем номере в отеле, время от времени скользя взглядом по прекрасной шубе, которой так заботливо снабдил его Харпер. Шуба из искусственного меха в черно-белую полоску выглядела как натуральная шиншилла стоимостью в четыре тысячи гиней. Несомненно, другой такой не было не только в Крау, но и на много километров вокруг, и появление Бруно в этой шубе в вестибюле отеля наделало шуму; эффект еще более усилился, когда под распахнутой шубой увидели портновскую радугу его одежды. Стало понятно, что лицо самого владельца подобной одежды вряд ли вызовет такой же интерес.
Бруно выключил свет, раздвинул занавески, открыл окно и выглянул наружу. Его номер был в задней части отеля, окна выходили на узкую улочку, застроенную складскими помещениями. Скоро должно было совсем стемнеть. Примерно в метре от окна находилась пожарная лестница — легкий, а в сочетании с темнотой вообще идеальный способ покинуть отель. Пожалуй, слишком легкий и слишком идеальный.
Действуя в соответствии с установкой Харпера — ничего не скрывать, Бруно пошел обедать в ресторан отеля, держа под мышкой газету, отпечатанную в Восточном Берлине и датированную этим же днем. Газету он нашел у себя в чемодане: Харпер придавал большое значение подобным незначительным деталям. Бруно не мог понять, как доктору удалось раздобыть эту газету. Появление гостя в ресторане не вызвало сколь-нибудь заметного ажиотажа — у жителей Крау и у проживавших в отеле пожарных были слишком хорошие манеры. Однако, судя по поднятым бровям, улыбкам и перешептываниям, его появление не осталось незамеченным. Бруно осторожно огляделся. Поблизости не было никого, кто хотя бы отдаленно напоминал агента тайной полиции, хотя это слабо его утешило: хорошие агенты никогда не выглядят как агенты. Бруно сделал заказ и углубился в газету.
На следующее утро, в восемь часов, Бруно снова спустился в ресторан и снова читал там газету, но на этот раз местную. В первую очередь его внимание привлекло сообщение в черной траурной рамке толщиной в добрый сантиметр, помещенное в центре первой страницы. Из этого сообщения Бруно узнал, что прошлой ночью умер. Горе любителей цирка всего мира было очень велико, но нигде его не ощущали так остро, как, разумеется, в Крау. Далее шли сентиментальные философские размышления о странностях судьбы, которая привела Бруно Вилдермана умирать на родину. Похороны были намечены на понедельник, на одиннадцать часов утра. Выражалась надежда, что многие горожане придут отдать последний долг прославленному сыну города Крау, величайшему воздушному акробату всех времен. После завтрака Бруно прихватил газетку с собой в номер, нашел ножницы, вырезал сообщение в траурной рамке, аккуратно сложил его и убрал во внутренний карман.