уже окупилось. Его перо царапает по бумаге, когда он пишет письма во все лондонские газеты, все омнибусные компании и, наконец, самой королеве.
Он привезет свою труппу в Лондон.
Нелл будет великой, но он прославится гораздо больше.
Тоби
Вечером Тоби снова остается один в своем фургоне и перелистывает «Волшебные сказки». Он думает о Джаспере, который заперся у себя, кипя от ярости. Как его брат мог не заметить ее внутреннюю силу, ее неотразимое сияние? Когда она раскачивалась в воздухе, у Тоби перехватывало дыхание. Он снова чувствовал себя ребенком и верил, что возможно все: что нет никаких веревок, поддерживавших ее, что она действительно умела летать. Возможно, сейчас она сидит у себя в фургоне, одинокая и расстроенная.
Он барабанит пальцами по книге, а потом торопливо выходит на улицу, пока не передумал. Он огибает углы фургонов, прислушиваясь к ровному скрипу шагов Джаспера. Ветер шелестит в тростниках. Раздается лязг разбитого стекла, и он вздрагивает. Хаффен Блэк и Виоланте пьют у костра. Сейчас передвижной цирк находится в удачном месте, которое они ценят за то, что на представления регулярно приходит много народу и еще несколько дней нет надобности сниматься с лагеря.
Ее фургон стоит впереди, свет просачивается из щелей. Он поднимается по ступенькам и стучится в дверь. Пауза. Он крепче сжимает книгу.
– Кто там? – Дверь приоткрывается, и он смущенно кашляет.
– Я просто… принес вам книгу. Ту, которую вы рассматривали раньше.
Он наклоняет голову. У него вспотели ладони, и переплет из телячьей кожи сделался влажным.
Она принимает книгу, но не благодарит его.
– Я могу почитать вам, – поспешно говорит он. – То есть почитать книжку, если вы не умеете.
Она смеется.
– В моем поселке люди знакомы даже с огнем и колесом.
Он краснеет и поднимает руки.
– Прошу прощения. Я не хотел…
Но она открывает дверь пошире и жестом приглашает его войти. Тоби не ожидал этого, но теперь было бы грубо отказаться. Он переступает порог. В комнате тщательно прибрано. Его взгляд бегает от комода к матрасу, не зная, на чем остановиться. Маленькая лампа в углу, ваза с обломанными павлиньими перьями. Она носит новую одежду. Красные штаны фасона cantiniere[12], должно быть, получены от Стеллы. Мятая рубашка. Она заводит прядь волос за ухо, садится на край кровати и хлопает ладонью рядом с собой.
– Вы читали ее? – спрашивает она.
– Да, – говорит Тоби. Он едва не рассказывает ей, что отец называл их «братьями Гримм». Джаспер изображал уверенного и общительного Вильгельма; Тоби был вдумчивым Якобом. Я могу придумать любую историю для нее, сказал Джаспер.
– Мне нравилась сказка о ежике, – говорит он. – Но я предпочитал видеть его ежиком, а не человеком. Представлял заклинание, чтобы обзавестись нарядом из тонких иголок.
Она качает головой и вспоминает о чем-то?
– Давай почитаем «Русалочку», – вдруг предлагает она.
Он садится рядом, стараясь не прикасаться к ней. У него появляется сомнение, что это хорошая мысль; как-то странно сидеть рядом и читать в молчании. Было бы лучше, если бы он читал вслух, даже если это выглядит по-детски. Сюжет сказки припоминается с трудом, в общих чертах. Он кивает, когда она спрашивает его, можно ли перевернуть страницу. Слова расплываются перед глазами, и он перечитывает каждое предложение по два или три раза. Ему всегда нравилась эта книга с историями о волшебных превращениях, о девушке, которая заключает сделку с морской колдуньей, кормящей жаб прямо изо рта. Ее рыбий хвост отрезали…
– Чтобы она стала красивой, – говорит Нелл. Она проводит ладонью по щеке и повторяет: – Чтобы она стала красивой.
Тоби хочет сказать ей, что считает ее очень красивой. Но она закрывает глаза и захлопывает книгу.
– Вам не нравится сказка? – спрашивает он.
– Уже не знаю.
Она смотрит на него, склонив голову набок. Облизывает губы, так что они блестят в тусклом свете. Его сердце бьется так сильно и громко, что она должна слышать этот звук. У него еще никогда не было женщины. Целая жизнь нежелания, отказа от желания. Его тело является функциональной вещью, приспособленной для подъема и переноски, строительства и обработки, и этого всегда было достаточно для него. Он представляет, как она протягивает руку и гладит его по щеке. Он представляет, как она дает ему пощечину, наказывая его за неправильно понятые чувства. Ее ногти вонзаются ему в спину, ее поцелуй – не мягкие губы, а острые зубы. Она принадлежит Джасперу, думает он. Я не могу обладать ею.
– Мой отец продал меня, – говорит она высоким голосом, на грани слез. В этот момент он может утешить ее, обнять за плечи. Но, с другой стороны, он не может этого сделать. Он встает так внезапно, что у него кружится голова.
– Я должен… мне нужно найти брата… – шепчет он.
– Подожди, – говорит она.
Но он уже вышел за дверь и идет по влажной траве. Внутри своего фургона он бессильно прислоняется к стене. Его ноги дрожат, но сердце живет своей жизнью. Чувство вины гложет его. Он воображает все остальные вещи, которые они могли бы сделать друг с другом. Закрыв глаза, он двигает рукой внутри штанов и получает долгожданное, тихое удовлетворение.
Через четыре дня брат изумляет его, когда начинает кричать в жестяной рупор, что они должны немедленно собираться и спешить на представление в Лондоне. Он быстро одевается и идет к Джасперу.
– Это мой агент, – говорит Джаспер, учащенно дыша, как будто ему не хватает воздуха. – Он говорит, что в городе есть место для нас. Новый парк развлечений в Саутарке. Но такое же предложение поступило Уинстону. Кто первый, тот и победит.
Тоби смотрит на него.
– Но это Лондон. Мы не можем себе позволить…
– Можем, – с широкой улыбкой отвечает Джаспер. – Я нашел способ.
– Но как? – И тут до него доходит. – Кредитор? – спрашивает он и моментально вспоминает утонувшие корабли и кредитные риски, ставшие причиной несчастий их отца.
– Это другое, – отрезает Джаспер и отходит в сторону, отдавая распоряжения о запряжке лошадей и сборе вещей в фургоны.
Начинается ураган подготовительных действий. Тоби работает, согнув спину под моросящим дождем. Он скатывает и связывает громадные кольца канатов, вырывает из земли стальные колышки, обертывает вощеной бумагой метательные ножи Брунетт, кидает вилами охапки сена в слоновью повозку. Все, к чему он прикасается, принадлежит его брату. Даже влажная ткань у него на плечах, даже занозы в его ладонях. Джаспер создал все это из ничего. Но когда Тоби думает о кредиторе, его охватывает паника. Как его брат мог забыть о нищенском унынии их отца, когда тот сидел в новом доме, считая нули в своей бухгалтерской отчетности и тщетно ожидая визитных карточек и приглашений? Его деньги, его успехи – все пропало.
– Бери это! – рычит Джаспер и щелкает кнутом. – Быстрее, быстрее, быстрее!
Тоби замечает Нелл, которая работает рядом со Стеллой, сгребает опилки лопатой и забрасывает в бочку. Она смотрит на него, когда он проходит мимо, и у него что-то екает в груди. У себя в фургоне он принимается обертывать ватой бутылки и флаконы с химикалиями, готовясь к переезду.
Из-за стенки доносится голос его брата – притворно-ласковый, звенящий от удовольствия.
– Если будем так возиться, любая улитка обгонит нас! Не ползайте как слизни! Живее, живее!
Они трогаются в путь посреди ночи, без передышки после сборов, по узким тропам и широким дорогам, через спящие деревушки, не подозревающие о разношерстном караване, который проезжает мимо. Когда занимается рассвет, Тоби сидит рядом с Джаспером на козлах; братья тесно прижимаются друг к другу, делясь теплом. Он уверен, что вместе они выдержат любые трудности, и готов на все ради того, чтобы его брат смог добиться успеха.
Левой рукой Джаспер обнимает Тоби, а кнут в его правой руке охаживает лошадей по спинам. Фургоны трясутся и скрипят, где-то позади скулит львица. Джаспер грязно ругается, когда они подскакивают на очередном ухабе. Он носит треуголку, делающую его похожим на Дика Турпина[13].
Тоби крепко держится за козлы и глотает пыль из-под копыт.
– Если мы сохраним такой темп, то будем на месте через два дня, – говорит Джаспер.
Охваченный восторгом, он достает пистолет и дважды стреляет в воздух. Лошади срываются в галоп, и караван из сорока подпрыгивающих повозок устремляется за ними, зебры вперемежку с простыми кобылами. Мы можем это сделать, думает Тоби. Если кто-то способен превосходить ожидания, это Джаспер.
– Мы обставим этого мужлана в черном фраке, этого распутного жирдяя! – восклицает Джаспер и приподнимает треуголку перед пастухом, разинувшим рот от изумления при виде удалой кавалькады. – Разве тебе не приятно видеть, как эти селяне восхищаются нами? Как они хотели бы оказаться на нашем месте!
Они не хотели бы оказаться на моем месте, думает Тоби, глядя на свою заплатанную кожаную безрукавку, потом на Пегги в ее куртке с галунами и на великаншу Брунетт на широких козлах, специально изготовленных под ее габариты. Металлическая облицовка сверкает в лучах утреннего солнца, десятки разных цветов кружатся, словно в калейдоскопе. От этого зрелища Тоби становится нехорошо, и он пытается сосредоточиться на серой гряде холмов впереди. Он рад, что они находятся в движении, как будто обгоняя его собственное прошлое. Он видит такую же растущую непринужденность в поведении других циркачей, которые чувствуют, как остывают следы их былых преступлений.
– Эй, на палубе! – окликает Джаспер, когда Стелла проезжает мимо, с Нелл за спиной на той же лошади. Нелл выглядит растерянной и немного испуганной; она крепко обнимает Стеллу за пояс. Джаспер больше не упоминал о своих планах насчет Нелл, но заставлял ее тренироваться каждый день, когда в цирке не было представления, снова и снова нырять в воздух с высокого помоста. Тоби наблюдал за этим, и с каждым разом ее движения становились все более ровными и свободными. Мало-помалу они поняли, что Джаспер доволен и даже восхищен ее успехами. На смену его буйству пришли смех и поощрительные выкрики: «Да, вот так! Двигай не только ногами, но и руками, не забывай про крылья! Великолепно!»