– Эй, на палубе! – повторяет Джаспер. Но Стелла уводит лошадь в сторону и не смотрит на него.
– Вы поссорились? – спрашивает Тоби.
Джаспер заносит кнут над жилистыми спинами упряжных лошадей и поджимает губы.
– Нет.
– Это не из-за Дэша, правда? – тихо спрашивает Тоби. – Ты уверен, что она не знает?
– Уверен.
Тоби смотрит, как они скачут рысью среди мелких кустов вдоль дороги, как волосы Нелл развеваются за ее спиной. Пальцы на ее босых ногах загнуты, как маленькие ракушки, штаны подвернуты на лодыжках. Неделю назад она выглядела совсем по-другому.
Должно быть, Нелл почувствовала на себе его взгляд, потому что она поворачивается и улыбается ему. Он изумленно кивает. Его мысли возвращаются к тому, как скоро Джаспер узнает, что он каждый вечер посещает ее, даже если они просто сидят в молчании и вместе читают книгу. Тоби морщится и трогает свои руки, как будто его кожа стала прозрачной, как будто Джаспер может вскрыть его тело и покопаться внутри. Но Джаспер прищурился и смотрит прямо вперед, небрежно поигрывая кнутом.
– Богом клянусь, Лондон даже не поймет, что с ним стряслось, когда там появится Нелл, – бормочет Джаспер. – Ее лицо будет во всех газетах. «Новейший акт Джаспера Джупитера, Королева Луны и Звезд»! – Он улыбается и смотрит в небо. – Моя Нелли поставит этот город с ног на голову. Все повалят на мое представление. Вот увидишь, она произведет фурор!
Моя Нелли, думает Тоби и вспоминает микроскоп, которым он так жаждал обладать.
Джаспер
Лондонский туман висит так низко, что он может пробовать его на вкус. Джаспер спрыгивает с лошади и улыбается. Это будет его личное шоу. Повсюду вокруг него топочут башмаки, работники и грумы ожидают его команды. Когда клетки наконец остановились на месте, в зверинце поднялся рев, вой и скулеж.
– Вон там! – кричит он и указывает на просторную поляну в стороне от них. – Поставьте фургоны там.
Рядом находится широкая круглая лужайка, где будет установлена его трибуна.
Высокие кованые ворота парка развлечений изгибаются причудливыми завитушками. Джаспер проходит на другую сторону парка, мимо беседок, пагод и павильонов, к огромной копии скелета игуанодона. Через неделю здесь будут раздаваться восторженные крики детей, дам и джентльменов в сюртуках. Засияют фонари; богатые клиенты рассядутся за длинными столами и будут распивать пунш в уединенных павильонах, а потом встанут в длинные очереди на его представление.
«Балаган Чудес Джаспера Джупитера, новейшее лондонское шоу!»
Он вдыхает ароматы Саутарка, и даже воздух как будто уже заряжен бурными эмоциями. Здесь носится дух торговли, борьбы за выживание, стремление вытеснить, обогнать, опередить продажи конкурентов. Джаспер вспоминает первого убитого им человека, казака в белом бешмете. Он тщательно прицелился через визирную прорезь и нажал на спусковой крючок. Бум! Доля секунды между движением его пальца и падением тела; человек жив, потом мертв.
– Мы приступаем к установке шатра? – спрашивает один из работников.
– Шатра не будет, – отвечает он, наслаждаясь изумлением подчиненного.
Шатер только ограничит свободу Нелл, словно муху, бьющуюся в оконное стекло. Его агент сообщил о деревянной трибуне, предлагаемой за ничтожную цену разорившимся шоуменом. Двадцать рядов сборных скамей вокруг арены с полукруглым навесом для защиты от дождя. Но остальная часть будет открытой, и это значит, что он может купить воздушный шар на привязи, парящий на высоте сорока футов над землей. Нелл будет раскачиваться под ним, одетая в зеленый дублет; ее руки и ноги будут испещрены звездами.
Он достает из кармашка часы на цепочке и проверяет время. Еще довольно рано. Через три часа он наденет цилиндр и перейдет по мосту в Сохо, а потом вернется с двадцатью тысячами фунтов стерлингов.
Это начал Дэш, сорвавший первое серебряное распятие с шеи убитого русского. Так ли было на самом деле? – гадал Джаспер. – Мог ли он так поступить? Но моральные принципы отошли на второй план, когда Дэш продал крест и они роскошно отобедали свининой с французским шампанским. Вскоре он понял, что все занимаются этим: солдаты посылали домой часы, изготовленные в Париже, их карманы пухли от распятий и медальонов с православными святыми.
Их аппетиты росли, и вместе с ними росла жажда уничтожения. Иногда они крали, а иногда просто веселились, наблюдая за сожжением ценных вещей. В керченском музее они разбивали об пол бесценную старинную керамику. «Я беру что хочу!» – воскликнул Дэш, потрясая вилами, и это стало боевым кличем их полка, способом возместить ежедневное смертоубийство с обеих сторон. В огне войны ковались родственные узы, более крепкие, чем между братьями. Оказавшись в богатой усадьбе, Джаспер бегал по комнатам, пронзая штыком шелковые покрывала и подушки. Он бродил по колено в гусином пуху, хрустя осколками разбитых зеркал. Он крушил банки с лекарствами, потом расколол топором крышку фортепиано и порвал бронзовые струны. Когда он вывалился наружу, Дэш расстреливал из револьвера клетку с павлинами. Он подхватил Дэша под руку, и они начали вальсировать, заливаясь безудержным смехом. Они были подобны лисам в курятнике, убивавшим ради удовольствия. В конце веранды они нашли склад с вяленой рыбой и мешками черного хлеба и спалили его дотла. Они ворвались в виноградник, где порубили лозы и шпалеры, а потом объелись персиками до такой степени, что три дня страдали от поноса. В бою они похищали чужую жизнь как оберег для собственной жизни и грабили трупы до прибытия мулов с носилками и санитаров. Почему изобилие смертей заставляло их чувствовать себя живыми? Они рассматривали противника как чудовище, которое нужно уничтожить. Дэш называл его Гидрой – отруби одну голову, и на ее месте вырастут три других, – поэтому они рубили, рубили и рубили. Они хорошо питались и много пили, они покупали лучшую еду в заведении Мэри Сикол[14]. Мир принадлежал им, и всего было вдоволь.
Джаспер испытывает сходное чувство, когда стоит перед мрачным кирпичным зданием на Бик-стрит под вывеской с тремя шарами. Надпись гласит: «Деньги взаймы». Золотистая пыль мерцает в воздухе, окна сверкают, как ограненные алмазы. Ему остается лишь войти внутрь и забрать добычу.
– Сэр, – с поклоном произносит слуга, и Джаспер поднимается следом за ним по узкой лестнице. Свечи разбрызгивают бараний жир на стены. – Он примет вас.
Джаспер отшатывается, когда видит ростовщика. Это… Этого не может быть, Дэш умер. Но когда его зрение приспосабливается к освещению, сходство исчезает. У мужчины светлые волосы, тогда как Дэш был брюнетом, и его глаза слишком близко посажены. Но он сидит с такой же расслабленной непринужденностью, а его розовые щеки такие гладкие и блестящие, как будто их намаслили.
– Мистер Джупитер, – произносит ростовщик и указывает на стул перед собой.
– Я не займу много времени, – говорит Джаспер и складывает пальцы домиком перед собой. Быть занятым человеком – залог успеха, а быть успешным человеком – залог богатства. Он уверен, что собеседник поймет это простое уравнение. Я серьезный клиент. – Мы прибыли в Лондон только сегодня днем, и мне предстоит большая под-готовка.
– Да-да, ваш агент по рекламе и связям с прессой упомянул о том, что вы можете находиться в некоторой спешке. – Он прикасается к связке ключей. – Итак, не будете ли вы любезны объяснить, в чем состоит ваше предприятие? Агент сообщил только общие факты.
– Я хочу… – начинает Джаспер. – Я собираюсь поднять мое цирковое шоу на новую высоту. Это уже успешное предприятие. В прошлом году моя прибыль составила пять тысяч футов и я вложил этот капитал в основные фонды. Заменил умерших животных, починил сценические костюмы, нанял актеров для новых номеров… – Он ждет одобрения собеседника, но ничего не происходит, поэтому он продолжает: – Дело сулит хорошую прибыль. Увлечение публики живыми чудесами находится на подъеме. Ей-богу, это еще слабо сказано! Спрос продолжает расти, и нет признаков остановки. Американские труппы начинают гастролировать в Англии. При такой конкуренции нам нужно проявлять изобретательность и оригинальность. Барнум зарабатывает двадцать пять тысяч долларов в год на Чарльзе Страттоне… то есть на генерале Том-Таме. А в прошлом году он вложил в свой музей пятьдесят тысяч долларов.
– Теперь его музей превратился в пепел, – замечает ростовщик, поглаживая подбородок. – Как я слышал, там не осталось ничего, кроме вареного крокодила и жареного кенгуру.
– Но если бы не пожар… – начинает Джаспер, а потом быстро добавляет: – Зато теперь он вышел из игры. Теперь появилась возможность и почти нет риска, что он заявится сюда и будет опустошать кошельки наших зрителей.
– И вы хотите превзойти его достижения?
– Да, именно так, – говорит Джаспер. – Спросите любого ребенка, знает ли он о Барнуме, и, скорее всего, вам ответят утвердительно. То же самое относится к Эстли, Сэнгеру, Уомбеллу[15] или Уинстону. Но мое шоу до сих пор недостаточно большое, и ему нужен толчок. Мне нужен такой зверинец, чтобы вытеснить Уомбелла из бизнеса[16]. Мне нужно такое лошадиное шоу, чтобы Эстли залился слезами. Мне нужны такие чудеса, чтобы лекари спятили от зависти. – Он разминает пальцы. – У меня есть перспективная новая исполнительница. Я уверен в ее силах, но мне нужна реклама. Я превращу ее номер в настоящий спектакль с воздухоплавательным аппаратом, где она будет вылетать из корзины.
– Любопытно, – говорит ростовщик с намеком на улыбку. – Тогда поведайте мне, мистер Джупитер, как я могу содействовать воплощению вашей мечты?
Содействовать. Джаспер берет это на заметку и расправляет плечи.
– Мне хотелось бы занять у вас двадцать тысяч фунтов.
– Двадцать тысяч? – повторяет ростовщик. – Право, мистер Джупитер, это солидная сумма…