– Пожалуйста, возьми их. Скоро я заработаю еще.
Он кивает и сует мешок под куртку.
– Ты знаешь, что мы хотели, чтобы ты жила вместе с нами? Со мной и Мэри? Но ты не верила нам.
Она сжимает его руку, поскольку не хочет ничего отрицать, особенно когда он уходит, и, скорее всего, они больше не встретятся.
Она смотрит, как Чарли идет прочь. Дорожная сумка перекинута через плечо. Он сдвинул кепку на лоб, и темные вихры торчат на затылке. У выхода из парка он растерянно оглядывается, как заблудившийся ребенок.
Когда она возвращается в фургон, гипсовой статуэтки больше нет. Может быть, он поставит ее в своем доме в Америке. Остается гадать, будет ли он гордиться ею, скажет ли он людям, что она его сестра.
Мы хотели, чтобы ты жила вместе с нами.
Нелл все утро размышляет об этом. Она думает, правда ли это. Что она может сказать о том, как он охранял ее от односельчан, как яростно сражался за ее спокойствие, когда все вокруг недолюбливали ее? Или после того, как она отдалилась от родни, расстояние стало реальным? Ленни высмеивал ее не из-за отвращения, а потому, что она была привлекательна для него. Или Чарли был прав и Ленни действительно ненавидел и боялся ее? Теперь она может рассматривать все под разными углами, пересмотреть историю своей жизни. Но когда она оглядывается назад, то как будто смотрит на жизнь совсем другого человека, и это уже не имеет значения.
Джаспер
Джаспер наблюдает за братом Нелл, когда тот поворачивает за угол и переходит через улицу с маленькой сумкой, закинутой на плечо. Он был прав, когда пустил его в лагерь и не позволил работникам вышвырнуть его прочь. Джаспер знал, что она захочет остаться, что она выберет его. Он создал ее, он превратил ее из невежественной селянки в Лунную Нелли, и теперь золото ручьем течет в его сундуки. Пятьсот фунтов за вечер, иногда больше.
Он заходит в новенький фургон, где хранит всевозможные безделушки с изображением самого себя, своей торговой марки.
Полки заставлены ювелирными шкатулками, подушечками и перчатками с изображением его лица. Оно нарисовано на тарелках и на коробочках с нюхательным табаком. Его имя начертано на черепаховых гребнях, камеях и сигарных обертках. Он посмеивается, когда перебирает их. Если бы он мог, то начертал бы свое имя на земле, на деревьях, на скалах и цветочных лепестках. Он слышал, как Хаффен Блэк пошутил, что лишь птицы небесные свободны от его рекламы. На следующий день он заштамповал буквами Дж. Дж. трех почтовых голубей. Потом сделал для них общий поводок и выпустил на арену, а толпа взорвалась аплодисментами.
После вечернего представления он наполняет тележку кучей этих безделиц и катит ее в парк развлечений, где продает пьяным гулякам.
– У вас есть подушечки с Лунной Нелли? – спрашивает старая карга и тычет пальцами в его лицо, вышитое на подушке с декоративными кисточками.
– Но это я показываю ее. – Он разглаживает подушку. – Смотрите, как чудесно это будет выглядеть…
Старуха поджимает губы и отталкивает подушку.
– Мне нужна только Нелли.
Он натянуто улыбается и продает светскому хлыщу колоду карт с монограммой Джаспера Джупитера.
Но даже он не может отрицать, как притягательна Нелл. Разумеется, это радует его, но и начинает раздражать. Он предвидел ее популярность, но не ожидал такого успеха. Что более важно, он не может объяснить причину. Каким именно качеством она обладает, какой трюк лежит в основе ее популярности? Толпа замирает, когда она начинает парить в воздухе, печеные каштаны останавливаются на полпути ко ртам. Разумеется, ее движения свободны и непринужденны, как будто она освобождается от чего-то, оставляет свое тело позади. Она каждый раз закрывает глаза, и он задается вопросом, помнит ли она вообще про зрителей. Вероятно, в этом и заключается ее волшебство – в полном отсутствии обмана. Она настоящая. Но Джаспер понимает, что этот внезапный успех едва ли будет постоянным; ему нужно разнообразить свою труппу, найти новый номер, который мог бы соперничать с ней. И вот еще одна причина для зрительской любви. Она летает, как Икар, и они ждут, когда она упадет.
В ту ночь, когда он продал несколько зонтиков с изображением ее лица и весь оставшийся запас статуэток, Нелл приснилась ему. Она превратилась в черного паука. Она откладывает яйца вокруг цирковой арены. Тысячи хрупких существ проклевываются наружу и высвобождаются. Миниатюрные воздушные акробаты, канатоходцы, летуны на трапеции. Ее дети разбрасывают паутину. Она начинает захватывать, парализовать и высасывать мух и других насекомых. В ее сети залетают ласточки, ястребы и даже гримасничающая обезьяна. Джаспер вскидывает руки, чтобы объявить об окончании шоу, но она пристегивает его руки к бокам шелковыми лентами. Потом щелкает клыками, и шатер взрывается аплодисментами.
Джаспер просыпается весь окоченевший; струйка слюны стекает на подушку из его рта. Он подходит к ее фургону и смотрит, как она спит, на золотистые волосы, разметанные по покрывалу. Он не может ее понять. Если он обнимает ее, как Пегги или Брунетт, она вывертывается из его объятий. Ее робость обезоруживает его. Он не знает, как приручить ее.
На следующее утро наступает грязный и жаркий июль. Джаспер понимает, что не может полагаться только на Нелл для привлечения зрителей; ему нужно построить новую труппу вокруг нее. Он открывает счетную книгу с колонками жирных цифр. Его руки дрожат, пока он просматривает их, сердце полнится новыми возможностями. Чистая прибыль – две тысячи фунтов в неделю, вдвое больше, чем он должен Шакалу. Он был осторожен и придерживал деньги, но сейчас не время для благодушия: нужно ухватить удачу за хвост и взлететь еще выше.
В следующие две недели он встречается с агентами, торговцами и актерами. Он нанимает так много «курьезов природы», что ему приходится купить еще несколько фургонов для их размещения. Он похож на сороку, хватающую все, что блестит. Он устраивает просмотр для Ходжины Фарелли, которая умеет пропердеть «Марсельезу» и пукнуть так сильно, чтобы погасить свечу в метре от нее. Он нанимает новых карликов, двух прорицателей, необыкновенного отшельника, который на десять лет уединился в ледяном доме в Далките, кукольника с марионетками, который выступал перед баронессой Ротшильд, и девушку-лобстера, гастролировавшую в России, Франции и Америке. Ее он помещает в огромный аквариум, обогреваемый масляными лампами. Его цирк открыт для всех новых и странных вещей.
Он придумывает истории для новых исполнителей, где сказки и суеверия переплетены с наукой. Он шаг за шагом изобретает, создает, выдумывает их. Мать женщины-львицы была атакована рысью во время родов. Мать девушки-лобстера упала в обморок при виде гигантской креветки.
Его трюки для прессы приобретают скандальную известность. Он плавает по Темзе на гребной шлюпке, сидя напротив беззубого ручного леопарда. Он седлает зебру и скачет рысью по Сэвил-Роу, задавая тему для многодневных пересудов в светских кругах. Он изобретает замысловатую схему газового освещения: нижняя подсветка, выносные софиты и точечная подсветка. Он создает контрольную систему с регулятором, главными отводами, трубопроводами, клапанами и вспомогательными регуляторами. Теперь он может усиливать или уменьшать освещение в любом месте арены одним движением рукоятки и увольняет недовольных мальчишек-осветителей.
Каждую неделю он пишет письма королеве, упоминая о любых связях, которые у него имеются. Он называет Тоби «знаменитым крымским фотографом», который по ее просьбе сделал фотопортрет Эдуарда Саксен-Веймар-Эйзенахского[21] в Варне. Он рассказывает ей, что штурмовал Севастополь, что построил этот цирк на военных трофеях, а некоторые лошади до сих пор носят клеймо их русского полка. Он заверяет королеву, что его представление наполнено живыми чудесами и невиданными зрелищами. Он смиренно просит ее посетить его цирк. Другие шоумены утверждают, что ее невозможно уговорить, что королева облачилась в черный креп и заперлась во дворце, но Джаспер не верит этому.
Он думает о необходимости расширения своего зверинца; возможно, такая приманка покажется королеве соблазнительной. Угрюмым лондонским утром он посещает катакомбы, граничащие с Темзой, где он когда-то приобрел Минни. Его проводят в сводчатые подвалы с сырыми стенами, где сочится влага, где расхаживают, скребутся и скулят разные животные. Он неторопливо прогуливается между клетками, гладит мех, перья и чешуйки.
Потом он лезет в карман и обменивает пачку резаной бумаги на десять зебр, гигантскую черепаху, двух морских львов, тапира, четырех туканов и льва – более крупного, чем любой зверь, которых он видел раньше. Триста фунтов за животное со шкурой песочного цвета, под которой перекатываются тугие канаты мышц. Они со львом смотрят друг другу в глаза. Зверь не моргает; его глаза большие и черные, как сливы.
– Царь пустынных равнин в Балагане Чудес Джаспера Джупитера! – провозглашает Джаспер.
Но когда он выгружает клетку и транспортирует ее по Лондону в сопровождении отряда горнистов, животное едва может стоять, его лапы дрожат от напряжения.
Тем не менее, даже после того, как Джаспер тратит почти все деньги, отложенные на новые приобретения, он посещает своего агента, устраивается в облезлом кресле и спрашивает, есть ли в учетных книгах какое-нибудь поистине выдающееся чудо природы.
– У меня еще осталось немного денег, Теббит, – говорит он. – И мне нужно еще одно чудо – такое же необыкновенное, как Нелл.
– У меня есть Великан и два живых скелета…
– Нет, нет и нет, – перебивает Джаспер. – Это должно быть что-то такое, чего королева еще не видела. Настоящая новинка.
– Ясно, – говорит Теббит, отряхивая кошачью шерсть со своего засаленного костюма. – На тот случай, если Нелл уйдет к другому шоумену?
Джаспер приходит в ужас.
– Нет! – Он утирает лоб. – Боже упаси, если бы она ушла, то я бы оказался в отчаянном положении.