В чем соль этой шутки? Что это было? Отрицательное покачивание головы. Для тебя тут нет ничего интересного.
Тоби смотрит на Джаспера: на его избитое лицо, расквашенный нос и руку, которую он баюкает, как сломанное птичье крыло. Что с ним произошло? Что он скрывает? Он смотрит, как Джаспер хромает к воротам парка и садится на лошадь.
Некоторое время он пребывает в нерешительности. С какой стати Джаспер должен знать о нем абсолютно все, но при этом ничего не выдавать о себе? Пока он не передумал, Тоби седлает Гримальди и скачет за Джаспером. Он держится так далеко позади, что едва не теряет брата из виду, но не осмеливается приблизиться к нему. У того новая лошадь, потрепанная кобыла. Каждые несколько секунд Джаспер оглядывается по сторонам, делает быстрые повороты и путает следы. Над чем он работает, если ему понадобилась такая скрытность? Когда-то Джаспер мог доверять ему.
Его брат спешивается перед большой кузнечной лавкой. Из труб валит густой дым, изнутри доносится лязг. Тоби не понимает, почему Джаспер не пользуется собственной кузней и по какой причине он выбрал такую большую мастерскую. Его брат находится там часами – так долго, что Тоби начинает подозревать, что Джаспер ушел через другую дверь, – но когда он подкрадывается ближе, то слышит голос брата, выкрикивающий резкие команды. Джаспер не выходит почти до темноты, а потом сразу влезает на лошадь и пускает ее в галоп. Кто-то кричит вслед, чтобы он скакал помедленней, но он исчезает в клубах пыли, заволакивающей улицу.
Тоби ждет и ждет. У него подводит живот от голода, а в небе висит месяц – тонкий, как вилочковая кость.
Уже поздно, когда лязг прекращается. Наружу по одному выходят кряжистые краснолицые мужчины. Последний из них запирает мастерскую на толстую цепь с навесным замком и идет через дорогу к небольшому кособокому дому.
На дворе тишина. Тоби отводит Гримальди к стене и привязывает к металлическому кольцу. Сзади имеется окошко со ставнями, но дерево потрескалось от старости. Быстрым толчком плеча Тоби ломает раму и смахивает наружу битое стекло. Он залезает внутрь. Угли в кузне все еще раскалены добела, и он часто моргает от внезапного света. С потолка свисают масляные лампы. Лошадь пытается сунуть голову в окно и тихо фыркает.
Он украдкой обходит мастерскую. Ножи и кочерги, шестерни и наковальни. Открытое фортепиано с крошечными молоточками. В углу он видит нечто похожее на печатный пресс с поднятыми рычагами. Он почти неслышно проходит по усыпанному пеплом полу. Как найти то, над чем работает Джаспер?
Но он понимает, как только видит это. Слайды для микроскопа оживают у него перед глазами. Джаспер воссоздал этих существ в металле, в колоссальном увеличении. Пять штук подряд, уложенные в длинных деревянных ящиках, похожих на гробы. Железные чудища с зубами и челюстями, длинные блестящие тела и чешуйки из битого олова. У каждого есть рычажок и сложная система шестеренок. Одно из них напоминает огромную мокрицу с туловищем, обитым кожей, и миниатюрным паровым двигателем. Здесь есть и муха с такими же крыльями, как носила Нелл; ее фасеточные глаза состоят из сшитых рыбьих шкурок. К другим монстрам приклеены перья или тонкие косточки, какие можно получить от зайца или ястреба. Его пальцы скользят по их хребтам, по краям крыльев. Его ладони испачканы черным машинным маслом. Он проводит рукой по пауку с длинными крабовыми конечностями и конскими волосами, закрепленными на скрипучих сочленениях. Это лоскутные существа; он смотрит на все еще жаркую кузнечную печь и кузницу, где их собирали из сотен отдельных частей. Виктор Франкенштейн был кладбищенским вором; он выкапывал разнородные фрагменты плоти, кожи и костей, а потом скреплял и сшивал это в одно целое. Монстр, думает Тоби, заглядывая в паучью пасть, где коровьи зубы перемешаны с металлическими.
Он наступает на гвоздь и спотыкается. Ему хочется убраться подальше отсюда, вернуться в фургон, где рука Нелл будет лежать на нем, а на полу будет спать Перл. Он поворачивается и прыгает в окно. Остатки стекла разлетаются по земле, но он тяжело приземляется во дворе, поднимается на ноги и дрожащими руками отвязывает Гримальди. Одна рука в крови; он не помнит, когда поранился. Он вскакивает в седло и не успевает продеть ноги в стремена, как сжимает бока лошади, посылая ее вперед.
– Давай! – шепчет он. И вот он уже на улице, скачет еще быстрее, чем Джаспер.
Нелл
Все взгляды устремлены на Перл, и работники наблюдают за ней. После наступления темноты Нелл видит лишь горящие кончики их сигар и знает, что они рядом. Она уверена: это значит, что Джаспер собирается продать девочку – и помнит о ее цене. Ногти Нелл изломаны и ободраны, кожа вокруг рта высохла и облупилась. Иногда, в полузабытьи между сном и бодрствованием, она думает о ноже, который украла в герцогских апартаментах, и воображает, как приставит лезвие к горлу Джаспера.
Она думает о набивных чучелах Джулии Пастраны и ее ребенка; их возили и выставляли по всему миру, и она была одета в красное платье, сшитое собственными руками. Она думает о Чарльзе Бирне, чьи кости были выварены и выставлены в музее вопреки его последней воле. Это так страшно, что ее разум цепенеет. Она не может вообразить, что испытывали эти несчастные люди, какие бездны страданий они переживали. Остались лишь элементарные факты. Если бы Стелла была здесь, то ее подруга, наверное, рассказала бы о других людях, которые получали удовольствие от своих выступлений или хотя бы от результатов. Чанг и Энг Банкеры купили ферму и завели множество детей. Лавиния Уоррен вышла замуж за Чарльза Страттона, у которого были особняк, яхта и личная конюшня. Но все равно она не может не думать о том, как Перл стоит одна на помосте, окруженная хищными взглядами. Она привлекает девочку ближе к себе.
Однажды вечером, когда шатер уже установлен, солнце недавно взошло, а Джаспер куда-то уехал, они с Перл гуляют в парке развлечений. Небо серое, как жеваный хрящ. Перл качается на ребрах игуанодона, и Нелл проводит пальцем по его костям. Тоби сказал ей, что существо, с которого была сделана эта отливка, умерло тысячу тысяч лет назад. Его скелет был обглодан дочиста, потом дожди, размывшие почву, обнажили глянцевитую чашу его таза и почерневшую челюсть. А потом кирки и скальпели очистили его от вмещающей породы и вынули оттуда, где оно проспало много тысяч лет. Ученые люди занесли его в каталог, назвали в свою честь, снабдили кости этикетками и уложили в выстеленные ватой деревянные ящики все семнадцать футов хищного скелета.
Нелл воображает внезапную грозу и разряд молнии. Трава, высвеченная добела. Она представляет, как разгибается каменный палец, разлетается цементная крошка и раздаются тревожные крики, когда существо срывается с металлических штырей, удерживающих его на месте. Монстр, бредущий по парку и взламывающий фургон Джаспера, словно устрицу. Потом он подхватил бы ее и Перл, прижал к себе и унес прочь отсюда.
– Ты видишь, как я прыгаю? – спрашивает Перл, подскакивая над древесными корнями. Она прыгает и семенит, скачет и виляет, а Нелл хлопает в ладоши. Работник с квадратной челюстью плетется за ними, пиная земляные комья.
– Правда, что я новейшее развлечение, которое ты видела?
Она берет девочку за руку.
– Ты вовсе не развлечение. Ты девочка; чудесная маленькая девочка.
Перл хмурится, не уверенная, что ей делать с этой внезапной откровенностью. Потом тянется на руки к Нелл.
Следовало ли им сбежать, пока Джаспер был болен, как предлагал Тоби? Но она не могла вынести бегства и ощущения травли, как было с Брунетт. Кроме того, тогда ей пришлось бы ограничиться ролью жены и матери. Тоби хотел этого, и она не возражала, но при этом ей хотелось выступать перед публикой, ощущать восторг и благоговение толпы, быть важной персоной. «Королева Луны и Звезд»… Ее пронзает гнев, но у этого чувства нет выхода, нет полезного применения. Она полагается на Джаспера и не может вступить в прямую конфронтацию с ним. Поэтому гнев возвращается обратно и снова закипает в груди.
Нелл сидит в парке, укачивает девочку, играет с пальцами ее ног. От Перл пахнет кипяченым молоком и свежим сеном. Чудо, думает Нелл. Этот ребенок – настоящее чудо.
Внезапная суматоха, шум взволнованных голосов, трубные звуки.
Нелл хватает Перл за руку, и вместе они идут к шатру по усеянной стружками тропинке. Шатер раскинулся среди деревьев, словно огромная поганка; фургоны выстроились в ряд сбоку от него, новые фрукты из папье-маше свисают с ветвей. Две крытые телеги проезжают через ворота и останавливаются в грязи, где раньше стояла трибуна. Джаспер сидит на козлах, и его цилиндр сияет в лучах закатного солнца.
Двери распахиваются, гремят разбросанные кастрюли. Циркачи, грумы и работники рвутся вперед и напирают друг на друга. Нелл находит Стеллу и Пегги, но не отпускает руку Перл. Она не видит Тоби; должно быть, он все еще в городе и выполняет какое-то задание Джаспера.
– Я могу остаться? – шепчет Перл. Нелл кивает и держит девочку поближе к себе, где Джаспер не может заметить ее.
– Что внутри? – спрашивает Пегги.
– Я слышал, что это русалка, – говорит Хаффен Блэк.
Стелла фыркает.
– Эти подделки никого не могли одурачить еще сто лет назад.
– Или новые актрисы? – предполагает Нелл. В каждой телеге ей мерещатся связанные девушки, которые стараются вырваться на волю.
– Я хочу посмотреть, – хнычет Перл. – Отсюда ничего не видно.
– Подожди… – начинает Нелл, но девочка вывертывается из ее руки и ввинчивается в толпу. Нелл устремляется за ней, но толпа слишком плотная, и ее пихают локтями, когда она пробует пробиться внутрь. Она отворачивается и успокаивает дыхание.
– Девочке хочется посмотреть, – говорит Стелла. – Отпусти ее.
Нелл смотрит на фургон, и Джаспер улыбается, размахивая трубой. Что там у него внутри? Люди? Животные? Фокусник? Крытые телеги с цепями и навесными замками. Наверное, там опасные существа. Может быть, настоящий плезиозавр в контейнере, выловленный рыбацкими сетями.