— Ну, вообще-то я медиум.
Пауза.
— О’кей, — наконец сказал Кэмерон, — на самом деле я просто позвонил тебе в клинику. И мне сказали, что ты еще вчера уехал повидаться с отцом. Должно быть, свидание прошло эмоционально.
— Я не хочу об этом говорить, — сухо произнес я.
— С тобой ездила твоя медсестра, — продолжал Кэмерон, словно не слыша, — мисс Ломбардо.
Его тон слегка изменился.
— Да, а что?
— Я и не знал, что вы близки.
— Мы не близки.
— Ах вот как? Значит, это все сказки?
— Что это все?
— Ну, все эти истории о врачах и медсестрах… о том, как скрасить одиночество во время ночного дежурства…
Я пристально посмотрел на него, пытаясь разглядеть выражение его глаз под стеклами солнечных очков «Рэйбан».
— К чему ты клонишь, Кэм? Хочешь узнать, правда ли то, что врачи трахают своих медсестер? Ответ — да. А также своих пациенток, горничных, фармацевток… Они вообще трахаются как кролики с утра до вечера.
Он вздохнул:
— Хорошо, сформулируем это иначе. Твоя жена неожиданно исчезает. Соседи говорят, что раньше им доводилось слышать, как вы ссоритесь. Ты на весь день уезжаешь куда-то с другой женщиной — и это в то время, когда твоя клиника едва сводит концы с концами и твои долги все растут…
— Не вижу здесь никакой связи.
— Но любому полицейскому она очевидна. Это же классический сценарий: жена выясняет, что у мужа появилась другая женщина, требует развода, он делает так, чтобы она исчезла навсегда, после чего получает ее страховку. Проблем нет, деньги есть.
Я не мог поверить своим ушам. Это говорит мне мой друг?!
— Ты обвиняешь меня в том, что я избавился от своей семьи ради страховки?!
Его плечи опустились, он как-то сразу весь поник.
— Извини, Пол. Ты мой друг, но я был вынужден тебе об этом сказать. Иначе это сделал бы другой.
Кэмерон нерешительно переминался с ноги на ногу, ковыряя носком ботинка деревянный настил. Выглядел он комично: гора мускулов в коротких синих шортах.
Я выругался сквозь зубы и произнес уже спокойнее:
— Ну хорошо. Возможно, нам действительно стоит прояснить этот вопрос. У Клэр нет никакой страховки. Ее преждевременная смерть не принесет мне никаких денег. А моя клиника, если хочешь знать, вполне себе держится на плаву. Что касается развода, я все же льщу себя надеждой, что далеко не в каждом случае эта проблема решается убийством одного из супругов. — Я перевел дыхание и прибавил: — И кроме того, у меня никогда не было никаких внебрачных связей. А вот ты можешь о себе сказать то же самое?
На секунду мне показалось, что Кэмерон сейчас ударит меня прямо в лицо.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — тем не менее продолжал я, — но, кажется, твоя жена ушла от тебя, забрав обоих ваших детей. Ты никогда не посвящал меня в подробности этой истории. Так что там стряслось-то? Ты трахал другую?
Неподалеку от нас расположилась группа юных девиц, похожих на стайку тропических птичек: разноцветные парео, солнечные очки в блестящей оправе, затейливые татуировки… Ах, эта беззаботность юности!..
Кэмерон долго молчал. Наконец произнес:
— Ладно. Один-один.
Его тон был горьким, и мне стало грустно. Впервые за столько лет мы по-настоящему ранили друг друга. Когда осознаешь, что твой противник — это чуть ли не твое второе «я», понимаешь: тут нет ни победителей, ни побежденных — только два несчастных человека.
Кэмерон сунул руку в карман, вынул телефон Коша и протянул мне:
— Можешь его забрать.
— Ты не смог ничего по нему установить?
— Это телефон для одноразового использования.
— Что ты имеешь в виду?
— Это значит, что при покупке не составляется контракт с пользователем, у него не требуют документы. Он платит наличными и приобретает какое-то количество минут разговора и фиксированный набор опций. При этом может пользоваться услугами любого оператора. И ни одна телекоммуникационная компания, вроде «Эй-ти энд Ти» или «Веризон», не сообщит тебе ничего конкретного по поводу входящих и исходящих звонков. Полная анонимность. Невозможно ничего проследить. Такие телефоны обычно используют мошенники и прочий сброд.
Он сообщил все это холодным, бесстрастным тоном, от которого я чувствовал почти физическую боль в сердце.
— А фотографии?
— Неизвестно, откуда они взялись. То ли Кош сделал их с помощью этого самого телефона, то ли — что более вероятно — кто-то их ему прислал. Список вызовов стерт. Я проверил файлы: у всех одна и та же дата создания, что ничего нам не дает — разве только то, что все эти фотографии появились на телефоне примерно в одно и то же время. Они могли быть отправлены с другого телефона или с компьютера, с помощью ю-эс-би-ключа или по блютуз… Так или иначе, отправителя найти уже невозможно. — Он протянул мне пластиковый пакет: — Вот тут еще батарея и зарядник. На всякий случай сохрани этот телефон и не забывай подзаряжать. Мало ли что…
— Думаешь, Кош снова попробует со мной связаться?
— Этого нельзя сказать заранее.
На пляже собиралось все больше народу, целые семьи раскладывали шезлонги и устраивались на них загорать. Пляжные зонтики раскрывались, словно венчики цветов. Из пляжных сумок вынимались напитки. Двое молодых людей приблизились к стайке девушек с татуировками и предложили сыграть в волейбол. Один из них был застенчивым, другой, наоборот, самоуверенным — он принимал эффектные позы, демонстрируя накачанные мускулы. Девчонки подталкивали друг друга локтями и хихикали. Тридцать лет прошло, а ничего не изменилось…
— Пошли, — сказал Кэмерон. — Хочу тебе кое-что показать.
Он увлек меня за собой к кафе, стоявшему прямо посреди пляжа. Мы выбрали себе места на балконе, всего в метре от кромки воды. Кроме нас там никого не было. Кэмерон облокотился на деревянные перила и стал смотреть на море.
— Помнишь?
— Да.
Мы приходили сюда пить пиво, когда были подростками. Мне удалось стащить ключи от этого заведения — одна из самых рискованных операций Росомахи и Циклопа. Дождавшись ночи, мы тайком пробрались на балкон и стали смотреть на звезды. Мозги у нас были приятно затуманены алкоголем, души наполнены решимостью завоевать мир.
— Пока ты был у отца, я отправил своих ребят к тебе в клинику, чтоб поискали отпечатки пальцев.
Я ограничился тем, что кивнул.
Это можно было предвидеть.
— Они осмотрели коробку с разрезанными крысами. Картина, сказали, была еще та… Но это не помешало им ее изучить со всей тщательностью.
— Они там что-нибудь нашли?
— Ничего. Тот тип был в перчатках. К тому же на видеозаписи его лица не видно — на всех изображениях голова у него низко опущена или повернута в сторону.
— Думаешь, он специально отворачивался от камеры?
— Не сомневаюсь. Что касается униформы «Ю-пи-эс», это старая модель. Он мог ее купить на любой барахолке.
— Профессионал…
— Именно.
— Значит, всех находок — дырка от бублика…
— Я этого не сказал.
Он вынул из кармана сложенный лист бумаги.
— Я сам смотрел диск с видеозаписью, — сообщил Кэмерон. — Камера у тебя в клинике расположена над входной дверью, то есть любого посетителя можно видеть дважды — когда он приходит и когда уходит. Я просмотрел кадры с нашим клиентом, наверно, раз сто, и все время у меня было ощущение, что я что-то пропустил… во второй раз чего-то не хватало. Как выяснилось, даже профессионалы делают промахи. Вот и наш сделал…
Я затаил дыхание.
— На старой униформе «Ю-пи-эс» есть нагрудный кармашек слева. Когда тот тип пришел, у него в кармашке была ручка. Когда вышел — ее уже не было. Когда я это заметил, я тут же допросил твою медсестру…
— Конни?
— …которая получала посылку. Представь себе, тот тип попросил ее расписаться в какой-то квитанции — видимо, чтобы полностью соответствовать своей роли курьера. Она расписалась, но по рассеянности не вернула ему ручку, а сунула в карман своего халата. А он — можешь себе представить? — про эту ручку забыл.
— Черт возьми!..
— Медсестра отдала эту ручку мне, а я передал ее экспертам. И они сразу же обнаружили на ней четкий отпечаток большого пальца. Я загрузил этот отпечаток в программу IAFIS,[19] и через два часа она выдала мне результат. — Кэмерон улыбнулся. — Я не спал полночи, но, думаю, результат того стоит.
С этими словами он развернул листок: имя, фотография, личные данные.
— Итак, этот наш курьер из преисподней — Джорди Лански. Он русский.
Сердце у меня подскочило.
— Вы его схватили?
— Слушай дальше. Во-первых, между ним и Кошем-Смитом никакой связи. Поэтому мы не можем с его помощью выйти на Смита. А ведь Смит нас интересует в первую очередь.
— Вот дерьмо!..
— Что поделаешь. Как подумаю, что Кош-то у нас под рукой, а мы даже не имеем права его допросить…
— Ты знаешь, где он живет?
— У него нет постоянного жилья, но в комиссариате он наверняка оставил данные о временном. Но поскольку официальное расследование не назначено, не может быть и речи о том, чтобы нагрянуть к нему.
— Ну, хорошо. А во-вторых?
Кэмерон взглянул на меня с недоумением.
— Ты сказал во-первых, — напомнил я. — А в чем вторая проблема?
— А в чем вторая проблема — это уж ты должен мне сказать.
Его руки опустились мне на плечи — огромные и тяжелые, словно лапы сенбернара.
— Ради нашей дружбы… расскажи мне все о вашей с отцом встрече. Все, вплоть до любой мелочи, которая показалась тебе странной. И еще. Если у тебя какие-то проблемы, о них я тоже должен знать. Я здесь, чтобы помочь тебе. Ты можешь мне доверять.
Судорожно сглотнув, я спросил:
— Что происходит? Что ты узнал об этом Джорди Лански?
Кэмерон опустил руки:
— Это не просто какой-то заурядный придурок. Он долго лежал в психиатрической больнице. У него странный синдром «кожи рептилии» — кажется, так это называется. У него было прозвище Джорди Змей. Начинал он как грабитель, потом стал насильником.