Я повернулся к ней:
— И почему же?
— Четыре месяца назад у нас еще не было той видеозаписи на флэшке. Кош был для нас фантомом. Вы являлись нашей единственной зацепкой. Проще всего было бы вас арестовать. Поместить вашего сына в приемную семью, допросить вашу жену, ваших друзей и знакомых, ваших пациентов. Могло бы выясниться что-то интересное. Представьте себе, такое часто срабатывает. Мои коллеги в этом поднаторели. Может быть, при таком раскладе мы бы не сорвали джекпот, но множество плохих парней оказались бы за решеткой. Как, например, хозяин мотеля, в котором мы вас нашли.
Конни помолчала, словно восстанавливая в памяти детали прошлых событий.
— Мы живем в сложное время, — снова заговорила она. — Устрашение потенциальных преступников порой дает лучшие результаты, чем суд над преступниками уже состоявшимися. А от нас требуют в первую очередь эффективности. Иногда небольшая операция без всякого риска, сопровождаемая грамотно организованной кампанией в прессе, очень хорошо действует на антиобщественные элементы всякого рода. И уровень преступности заметно снижается. Если бы вас сразу арестовали, это, конечно, вызвало бы всеобщее одобрение. — Она грустно улыбнулась. — Но ваша судьба оказалась бы искалеченной — система перемолола бы вас еще раньше, чем было бы установлено, виновны вы или нет. Поэтому я возражала против вашего ареста и предпочла сама за вами наблюдать с близкого расстояния.
— Очень мило с вашей стороны, — заметил я. — Вы прямо фэбээровская мать Тереза.
— Нет. Но я верю в презумпцию невиновности. И считаю, что дети, ставшие жертвами насилия, не должны становиться разменной монетой в политических играх. За них нужно бороться.
— Аминь, — кивнул я.
Конни нахмурилась:
— Ну хорошо, можете предаваться сарказму. Конечно, это проще, чем попытаться мне помочь.
— Я добровольно сдался ФБР. Что вам еще от меня нужно?
— Ваше доверие. Из-за того, что сейчас на мне этот костюм, а не халат медсестры, я не перестаю быть собой. Это по-прежнему я! И я по-прежнему ваш друг!
— Вы меня постоянно обманывали.
— И что, теперь вы замкнетесь в башне из слоновой кости?
Конни перевела дыхание, потом уж спокойнее продолжила:
— Вы всегда держите людей на расстоянии. Может быть, это профессиональная деформация личности. Может быть, отношения с отцом так на вас сказались. Или вы боитесь страдания — не знаю. Но то, что вы никому не доверяете, — это факт. Даже тем, кто желает вам добра.
Она отвела взгляд, словно из опасения, что я смогу прочитать в нем и более личные эмоции.
— Если эта операция провалится, — прибавила она, — Альтман не ограничится тем, что выставит меня за дверь, а вас отправит за решетку. Он полностью замнет это дело, чтобы сохранить лицо. И тогда партию выиграет Кош. Шон и ваш сын окажутся всего лишь очередными жертвами в его списке, не первыми и не последними. Будут и другие. Кто их защитит?
— Я не меньше вас хочу, чтобы Коша схватили!
— Тогда вы должны довериться мне! Как вы думаете, почему я сижу с вами в этой комнате? Альтман дал мне последний шанс вытащить из вас то, о чем вы до сих пор умалчивали! Потому что он убежден, что вы скрываете от нас что-то. И я тоже так думаю.
Молчание.
Я опустил голову:
— Если я расскажу вам все, то как мне после этого с вами торговаться? Я хочу увидеть моего сына. Получить шанс объясниться с Клэр. — Я с трудом сдерживал дрожь в голосе. — Я… я так больше не могу… Я хочу начать свою жизнь сначала…
У меня перехватило горло, и я замолчал.
Конни поднялась и, слегка сжав мои руки в своих ладонях, сказала:
— Я знаю, Пол. Но из этого все равно ничего не выйдет. Альтман не такой человек. Он не торгуется. Если он убедится, что вы что-то скрываете, он будет беспощаден.
— У меня есть хоть маленький шанс выбраться отсюда?
— Я не знаю.
— Но вы выступите на суде в мою пользу?
— Обещаю вам.
— Хорошо… — медленно произнес я.
Затем высвободил руки, встал и в свою очередь прошелся по комнате.
— У меня есть некоторые подозрения, — сказал я, — но нет никаких доказательств. Видео с моим сыном — монтаж. Но это значит, что у Коша было видео с каким-то другим ребенком, тело которого смонтировали с головой Билли. Я задумался над тем, как это было осуществлено…
Я повернулся к Конни. Она внимательно слушала.
— Я заметил, что площадки для игр, которые оформляет «Карнавал теней», все выдержаны только в зеленых тонах. Это показалось мне странным — ведь у большинства таких площадок разноцветное оформление. И также заметил, что над ними установлены камеры видеонаблюдения. Я не специалист, но, насколько мне известно, некоторые режиссеры снимали разные сцены своих фильмов на синем или зеленом фоне, а потом с помощью монтажа вписывали актеров в те или иные декорации. Так, например, было в «Звездных войнах». Я видел документальный фильм о том, как это делалось: Харрисона Форда снимали на зеленом фоне, а затем путем монтажа помещали его в интерьер «Звезды смерти».
У Конни даже рот приоткрылся от удивления.
— То есть вы хотите сказать… что дети играли на этих площадках, их снимала видеокамера, а потом Кош брал эти записи и путем технических трюков делал из них фильмы для педофилов?
— А вы что об этом думаете? — вместо ответа спросил я. — Такое возможно?
Конни медленно кивнула:
— Да… Это, конечно, полное безумие, но теоретически такое можно сделать. Тем более что видеозапись теперь не осуществляется на пленку, как раньше, а передается сразу на компьютер, стоящий где-то в офисе кафе и, скорее всего, подключенный к Интернету. А скопировать видеозапись через Интернет — дело техники. Кош мог запустить «Троянского коня»…
— Что это?
— Шпионская программа. Она позволяет подключаться к чужому компьютеру на расстоянии. В данном случае речь идет только о том, чтобы скопировать видеозаписи, а это не так сложно. У обычного компьютера, стоящего в кафе, наверняка невысокая степень защиты. Хакер легко может ее взломать.
— Ну хорошо, — сказал я. — Предположим, моя гипотеза верна. Должен сказать, что эмоции детей, когда те играют, могут меняться мгновенно: радость, гнев, слезы — все это очень ярко выражено. Целая палитра эмоций и, соответственно, выражений лица. Очевидно, Кош нашел средство снимать на основе этих записей десятки видеофильмов в короткие сроки. В сущности, ему даже не нужно было похищать или мучить детей для того, чтобы заниматься своей выгодной интернет-торговлей. Достаточно было собрать все детские изображения с видеозаписей на игровых площадках, потом взять из собственного архива какие-нибудь откровенно педофильские видеозаписи — не обязательно сделанные собственноручно, просто скачанные с каких-то сайтов несколько лет назад, — поменять лица, немного обработать получившуюся запись — и выставлять на продажу готовый порноролик. Да эти ролики можно было печь как пирожки! Поэтому Кош стал торговцем номер один в этой области, причем в рекордно короткие сроки. У него образовалась громадная клиентура со всего света.
Конни побледнела:
— Вы понимаете, что это означает? Что все эти дети — потенциальный товар, не только виртуальный, но и реальный! Все дети, побывавшие на праздниках, устроенных «Карнавалом теней», подвергаются опасности быть похищенными!
— Да, — сказал я. — Если какому-то богатому извращенцу особенно приглянется кто-то из детей и он окажется в состоянии заплатить за удовольствие, Кош сумеет раздобыть ему эту игрушку. Он проследит за ребенком, выяснит, в каких местах тот бывает, в том числе и в каких кафе, как часто, кто его обычно сопровождает и так далее. И в конце концов похитит его во время какого-нибудь детского праздника — как это и произошло с Шоном. Но и это еще не все.
— Вот как?
— Мне кажется, я знаю, кто будет его следующей жертвой.
Конни взглянула на меня расширенными от изумления глазами.
Я рассказал ей в подробностях о визите во владения Коша и о том, что обнаружил на причале у яхты.
— Ящики, выгруженные с яхты на причал, были помечены буквой «Ш». А на тех, что были приготовлены к погрузке, стояла буква «М».
— То есть имя следующей жертвы начинается на «М»?
— Да. Когда Кош напал на меня с ножом в моей собственной машине, напоследок он сказал: «Я должен тебя покинуть, поскольку мне предстоит свидание с одной юной особой». Тогда я не обратил на эти слова внимания, но потом вспомнил о них и догадался, что его ближайшая цель — какая-то маленькая девочка. В последнее время другие дети пропадали?
— Нет.
— Значит, девочку пока не похищали. Кош прибыл в Неаполь не случайно. Сколько вообще во Флориде кафе, которые оформляла компания «Карнавал теней»?
— Около сорока.
— А в Неаполе и окрестностях?
— Три.
— Значит, моего сына снимали в каком-то из них.
— Мы уже проверили: одно из них как раз недалеко от его школы.
— С него и начните. Пошлите туда агентов. Возьмите у менеджера копии видеозаписей, сделанных камерами наблюдения, и соберите как можно больше сведений о детях, которые часто там бывают. Ищите девочку с именем Мэри, или Мелисса, или Мишель… Из тех, что живут поблизости и часто туда приходят. Выясните, когда там состоятся ближайшие детские праздники, дни рождения и прочее. Проверьте списки приглашенных. Все то же самое надо будет сделать и в двух других кафе. Я понимаю, это огромный труд, но дело того стоит. Может быть, мы сумеем сократить количество жертв. А если повезет — устроим Кошу ловушку.
Глаза Конни возбужденно блеснули.
— Гениально!
Я невольно улыбнулся:
— Так вы замолвите за меня словечко перед Альтманом?
Она приблизилась ко мне и, поцеловав в щеку, ответила:
— Обещаю!
И скрылась за дверью.
Глава 79
Вытянувшись на дне лодки и положив руки под голову, Шон смотрел на бегущие по небу тучи. Вокруг шелестели заросли тростника, на которые то и дело налетал резкий порывистый ветер: звук был рез