Произношу это на одном дыхании, судорожно стиснув телефон и одновременно спрашивая себя, что подумают обо мне люди, когда услышат мое сообщение.
— Все, чего я прошу, это минута вашего времени. Дослушайте меня, а потом решайте сами, что с этим делать.
Кажется, удалось, думаю я, вытирая пот со лба. Теперь мне остается лишь коротко рассказать вам все остальное. Воззвать к вашему уму и смелости.
Убедить вас спасти Шона.
Убедить вас остановить Коша.
Любой ценой.
И я попытаюсь это сделать — как можно яснее, как можно проще. Затем введу номер специального вызова (этот номер назвала мне Конни Ломбардо, когда рассказывала об объявлении локальной телефонной тревоги, и я его запомнил, тем более что он был легким: 1-800) и отправлю свое сообщение всем жителям в округе. Словно потерпевший кораблекрушение, который бросает в море запечатанную бутылку с письмом — свою последнюю надежду.
И все будет кончено.
Я нажму клавишу «отбой», отложу телефон и крепко обниму своего сына. Он больше не плачет. По радио все еще играет музыка. Может так случиться, что вы сейчас слушаете ту же самую мелодию, занимаясь своими обычными повседневными делами.
Спустя несколько секунд все телефоны в радиусе нескольких километров зазвонят.
В том числе и ваш.
Вы возьмете трубку.
Компьютер повторит вам мое сообщение. И вы услышите мой голос. Наконец-то мы с вами друг друга нашли. Пусть наша встреча обернется благом.
Я вам не солгал ни единым словом.
В конечном счете все будет зависеть только от вас.
Эпилог
Я смотрел на солнце в окно больничной палаты. Зрелище было необычное: казалось, лучи постепенно замедляются и наконец замирают на моей простыне, словно золотистые бабочки, чуть подрагивающие крыльями, с которых осыпается пыльца радужных искр.
Ладно, я знаю, что вы думаете: вот что бывает, когда злоупотребляешь морфином.
Но иногда это и в самом деле необходимо. Особенно после того как несколько дней проведешь в коме. Перенесешь пять хирургических операций. И три остановки сердца.
Попросту говоря, несколько раз я умирал.
— Привет, — сказала Конни.
Она сидела в кресле с ноутбуком на коленях и улыбалась мне.
— Опять общаетесь со своей виртуальной семьей? — спросил я, улыбаясь в ответ.
Скосив глаза, я увидел экран — веб-страницу с какими-то виртуальными именами. Эти имена и тысячи электронных частиц связывают вас с настоящими живыми людьми во всех концах света. С такими же людьми, как вы и я. Интересными и заурядными, красивыми и не очень, злыми и добрыми. Иногда — настоящими монстрами…
— Как вы? — поинтересовалась Конни.
Хмыкнув, я сказал:
— Бодр и весел.
— Между прочим, и впрямь неплохо выглядите, — заметила Конни. — Учитывая ваше прежнее состояние…
— Я действительно был мертв?
— Да.
— Долго?
— В первый раз — три минуты. Во второй чуть меньше. Но я уж подумала было, что вы спалите дефибриллятор.[29]
— Кто спас мне жизнь?
— Люди, которые услышали ваше телефонное послание. Им удалось вычислить дом Хелен Маккарти, они пришли туда и обнаружили вас. Вы были при смерти, но они сделали вам искусственный массаж сердца. Как говорится, изучайте основы безопасности жизнедеятельности!
— Пожалуйста, свяжитесь поскорее с этими людьми, — попросил я. — Скажите, что я хочу выпить с ними шампанского!
— Не торопитесь. Еще неизвестно, не поврежден ли ваш мозг.
— Вы это говорите из-за моего не слишком радужного настроения? — предположил я.
И вдруг непроизвольно нахмурился, охваченный странным ощущением дежавю.
— Погодите-ка… Вы хотите сказать, что этот разговор у нас с вами уже был?
— Раз двадцать, — со вздохом ответила Конни. — У вас посттравматическая амнезия. Вы даже не представляете, какое ангельское терпение мне пришлось проявить, чтобы выслушивать одни и те же шуточки несколько дней подряд.
Я слегка приподнялся на кровати:
— Как там Билли?
— Хорошо.
— А Клэр?
— Она выкарабкалась. Физически, по крайней мере. Но все эти испытания глубоко ее потрясли. Я рассказала ей всю историю с начала до конца, но она в своем нынешнем душевном состоянии еще не готова с вами встретиться. Она дождалась, пока вы выйдете из комы, а потом на время уехала к своим родным.
— Во Францию?
— Да. Сожалею, Пол. Но ей действительно нужно время, чтобы прийти в себя.
Я вздохнул:
— Ну, в любом случае, спасибо, что вы с ней поговорили… А что с Шоном?
— Этого вы тоже не помните?
— Я не уверен… Лучше расскажите еще раз.
— Он жив и здоров. На самом деле ваше послание получило большое количество людей, и очень многие из них вышли из дома, несмотря на ураган. Они и увидели Коша, который преследовал мальчика с пистолетом в руке. Они попытались его задержать, но он бешено отбивался и хохотал как безумный. Потом Кош вскочил на крышу автомобиля, сбросил одежду и начал что-то выкрикивать, заглушая шум бури. И при этом стрелял во все стороны, не целясь… В конце концов прибыли полицейские и застрелили его самого…
Я откинулся на подушку и закрыл глаза.
Только бы все это было правдой! Только бы не оказалось галлюцинацией, вызванной морфином — или, еще хуже, последним хаотичным бредом умирающего мозга.
— Все хорошо, — тихо произнесла Конни, беря меня за руку. — Кошмар кончился, Пол. Осталось только вылечиться и вернуться к прежней жизни.
— И меня больше не ждет тюрьма по выходе из больницы?
— Нет. С вас сняты все обвинения.
— А что Альтман?
— Ему сейчас своих забот хватает — прежде всего, ему нужно сохранить свой пост. После скандала с Хелен Маккарти головы полетят, как кегли в боулинге. К счастью, разразился ураган, и Альтман на своем посту оказался незаменимым.
— Ураган?
— Да, «Катрина», — ответила Конни. — Вопреки заверениям наших руководителей, ураган нанес огромный ущерб всему побережью, особенно Новому Орлеану.
Помолчав, она прибавила:
— Я ухожу из ФБР. Возвращаюсь к своей прежней работе. Я отвезла Шона в Майами к матери — кстати, они оба с нетерпением вас ждут. А завтра отправляюсь в Луизиану. Больницы сейчас переполнены, рабочих рук не хватает…
— Вы вернетесь сюда? — спросил я, не отрывая взгляд от простыни, которой был укрыт.
— Не знаю…
Конни в свою очередь опустила глаза и спросила:
— А вы поедете к вашей жене?
— Не знаю.
Время словно застыло. С каждой секундой молчания все больше углублялась пропасть между нами.
Наконец Конни выключила свой ноутбук.
— Ну что ж, — сказала она, — мне было очень приятно работать с вами, Пол.
И отвернулась, чтобы скрыть слезы.
— До встречи, — сказал я, чувствуя, как сжимается сердце.
Она торопливо поцеловала меня в щеку и направилась к двери.
— Если вы когда-нибудь вернетесь в свою клинику и вам понадобится медсестра, свяжитесь со мной, — негромко произнесла она, обернувшись с порога. — В конце концов, никогда не знаешь заранее…
Последний прощальный жест — и Конни Ломбардо исчезла из моей жизни.
Я провел в больнице еще целую вечность. Потом за мной приехал Кэмерон.
Он вел машину очень осторожно, поскольку любая, даже самая слабая тряска причиняла сильную боль нам обоим. На дорогах было свободно, в открытые окна врывался свежий воздух, пахнущий морем. Об урагане «Катрина» уже ничто не напоминало: тротуары были чистыми, газоны — аккуратно подстриженными. В парке за школой, где учился Билли, дети катались на скейтбордах. Я заметил, что, глядя на них, Кэмерон улыбнулся — наверняка вспомнил, что и мы здесь тренировались много лет назад.
Казалось бы, все располагало к покою и безмятежности. Но я не ощущал ничего подобного. Нужно было окончательно кое-что прояснить.
Кэмерон снял солнцезащитные очки и, взглянув на меня, сказал:
— Ты с самого начала пути не произнес ни слова. С тобой все в порядке?
— Да, — кивнул я.
— Надеюсь, ты помнишь, что тебя уже не обвиняют в убийстве?
— Память ко мне вернулась, Кэм. Мы ведь об этом уже говорили.
— Ну что ж, тем лучше, — со вздохом сказал Кэмерон.
Помолчав, он прибавил:
— А вот у меня все не слава богу… Гарнер хочет получить мою шкуру в качестве трофея. С тех пор как он узнал, что Фуллер скоропостижно скончался от инфаркта, после того как рассказал мне все о своих махинациях, ищейки из службы внутренних расследований никак не оставят меня в покое.
Я промолчал.
— Я вот думаю: может, мне сменить работу? — продолжал Кэмерон. — Мне предлагают участвовать в реалити-шоу «Глаз Каина». Мои дети ничего не смотрят, кроме таких вот шоу. Как думаешь, соглашаться?
— Не знаю.
Мы выехали на Пятую улицу, по обе стороны которой тянулись старинные особняки, памятные мне с детства.
— Куда ты меня везешь, Кэм? — спросил я.
— О, это сюрприз! — отозвался он с довольным видом. — Тебе понравится!
— Хм… Это зависит…
— От чего?
Я повернулся к нему.
Потом осторожно вынул из кармана красный мобильник и положил перед ним на приборную панель.
— От того, что за сюрприз, — договорил я.
Он посмотрел на лежавший перед ним маленький хрупкий предмет. И отвел глаза.
— Я думаю, лучше тебе остановить машину, — сказал я.
Кэмерон повиновался, разом побледнев.
Я рассеянно скользнул взглядом по террасе кафе, где, несмотря на ранний час, уже завтракали несколько посетителей. И заговорил:
— Когда я разговаривал с Кошем в последний раз, я задал ему вопрос. Знаешь какой?
Кэмерон ничего не ответил.
— Я спросил, был ли у него мобильник красного цвета, — продолжал я. — Кош слегка удивился, но все же ответил…
Я снова повернулся к своему другу.
— Он сказал: «Нет, никогда».
Я приставил указательный палец к груди Кэмерона.
— То есть вот этот телефон, в котором было три фотографии, никогда не принадлежал человеку, называвшему себя Кош Чародей.