В эту ночь Ларис спала куда спокойней, чем в предыдущие.
Она поднялась рано, чтобы проверить, как чувствуют себя звери. Сперва обошла тех, кто сидел в клетках, а под конец заглянула в потайные камеры.
Хинг с детенышами встретили ее с радостью. Малыши принялись карабкаться по Ларис, заглядывать в карманы в поисках чего-нибудь вкусненького, а Хинг устроилась у нее на коленях, довольно урча, пока девушка почесывала ей за ухом.
Вошедший Грегар криво усмехнулся, увидев эту картину. Однако усмешка превратилась в настоящую улыбку, когда детеныши, оставив Ларис, помчались к нему, чтобы пошарить в его карманах. Они забрались ему на плечи и принялись теребить волосы.
– Славные малыши.
Он сел, и лицо его окаменело, когда он мысленно потянулся к детенышам. Грегар почти утратил способность общаться со зверями, но время от времени все же мог кое-что чувствовать. Это позволяло ему надеяться, что дар его не утрачен окончательно.
– Они еще слишком малы, чтобы устанавливать с ними связь, но когда подрастут… Через несколько месяцев…
Он смерил взглядом Ларис.
– Не трогай их! Да нет, не физически, – добавил он, видя, что девушка собирается возражать. – Корми, пои, но не пытайся завязывать с ними прочные отношения. Дедран должен был тебя предупредить!
– Да, он предупреждал.
– Вот и не забывай об этом.
Грегар говорил тихо и очень серьезно:
– В этой игре для него слишком многое поставлено на карту. И если ты нарушишь его планы, он заставит тебя дорого заплатить за это. Заплатить так, что возмечтаешь о смерти – ты и твой кот тоже.
Ларис кивнула.
– Вот и умница. Сейчас ты нужна Дедрану, и, если дело выгорит, он, возможно, пойдет на повышение. А там срок твоего контракта истечет, и, если ты сумеешь скрыться, вряд ли тебя кто хватится. Дедран не признается, что ты знаешь достаточно много и можешь представлять опасность. Но до тех пор держись тише воды ниже травы.
Ларис снова кивнула. Грегар аккуратно снял с себя детенышей и вышел.
Девушку не на шутку встревожило, что этот человек знает о ней так много. Догадывается ли он о том, что она надеется помочь Сурре и сбежать при первом удобном случае?
«Он дал тебе хороший совет. Ты начинаешь ему нравиться, а Дедрана он не любит. Ему будет приятно, если тот потерпит неудачу. Но он боится, как бы гнев Дедрана или высшего начальства не обратился на него самого».
Для Прауо это была довольно длинная речь, и Ларис приняла мнение кота к сведению.
Койоты были по-прежнему злы: на то, что их похитили, держат в неволе и они лишились своего человека. Ларис накормила их, напоила, прибралась в камере, но общаться не пыталась, только бормотала что-то успокаивающее. Койоты сидели в углу камеры, пристально смотрели на нее и тоже не предпринимали никаких шагов к примирению. Ларис чувствовала их гнев и разделяла его. Каждым своим движением она старалась показать, что не желает им зла и хочет только выполнить свою работу. Звери смирились с этим и послушно перешли на выметенную часть камеры, когда Ларис принялась прибирать вторую половину. Когда она уходила, они лежали, прижавшись друг к другу и глядя в стену.
Войдя в камеру Сурры, Ларис увидела, что кошка по-прежнему неподвижна.
«Она притворяется, – мысленно сообщил девушке Прауо. – Она очнулась и следит за тобой, когда ты не видишь. Она помнит твой запах. Она очень умная. Ей уже случалось убивать, и она рассчитывает прожить достаточно долго, чтобы убить кого-нибудь из своих обидчиков. Но сейчас она слишком слаба. Ей нужно время, чтобы выздороветь. До тех пор она будет прикидываться спящей».
«Она меня поймет?»
«Если я помогу».
Ларис подошла и уселась рядом с распростертой на полу кошкой. Раскрыла свой разум и потянулась к ней.
Поначалу она ничего не чувствовала, только незримую стену между собой и животным. Потом вклинился Прауо, и Ларис снова потянулась к Сурре. Теперь она испытывала гнев, боль от ран и угрюмую решимость не сдаваться, которая пылала в огромной кошке. Прауо выразил одобрение. Он помог девушке сконцентрировать мысли, укрепляя нить, которую она пряла, чтобы соединиться с сознанием Сурры. Глаза кошки открылись и принялись изучать Ларис. Потом возникли эмоции, забрезжила мысль, оформившаяся в образ. В вопрос.
«Зачем?»
Ларис видела за этим вопросом события. Упавший Логан, резкий запах крови. Ярость Сурры, ее прыжок, мучительная боль и темнота. Все это было окрашено чувством отвращения к самой себе. Сурра была опытной боевой кошкой и тем не менее потеряла голову. Она слишком давно оставила тропу войны и теперь, когда ранили друга-человека, впала в ярость, вместо того чтобы действовать хладнокровно. Сторм бы этого не одобрил.
Вопрос был ясен, и Ларис попробовала ответить на него, как могла. Она здесь тоже пленница, как и Сурра. Она поможет, если получится. Пока что путь, который избрала большая кошка, самый разумный. Пусть она вспомнит все свои былые навыки. Пусть лежит и ждет, как хищник, караулящий добычу. Рано или поздно добыча появится, и она ее убьет, если только у нее хватит терпения.
У Сурры не было такого же четкого представления о времени, как у людей, но тем не менее она задала вопрос, который можно было понять как «когда?».
Этого Ларис не знала. Если подождать, может статься, что их найдут и освободят. Их обеих и товарищей Сурры по команде. Нужно потерпеть. Ларис повторяла это снова и снова, сопровождая образом выжидающей кошки. Добыча явится, когда явится. Как можно знать заранее, когда это произойдет?
«Сторм?»
Этот образ был очень ярким. Сочетание запаха, зрительного образа, тактильного ощущения и эмоций. Его можно было понять как «тот, кого она любит, кому доверяет, кто ведет за собой – и в то же время равен». Ларис стиснула кольцо в руке и попыталась собраться с духом.
«Сторм ищет тебя».
Между ними установилось согласие. Сурра знала, что это правда. Сторм найдет след, встанет на него и пойдет по нему до конца. Ничто не собьет его с пути. Сурра дождется, пока снова не станет сильной. До сих пор она лежала расслабленно, с закрытыми глазами. Теперь же она глядела на девушку широко распахнутыми золотыми, полными отчаяния и решимости глазами. Эти глаза не знали, что такое поражение или отступление.
И только тут Ларис поняла, что наделала. Она вселила в барханную кошку надежду, которой, быть может, не суждено сбыться. Если она будет продолжать в том же духе, то окажется ответственной за события, с которыми примириться не сможет. Она не могла сообщить Сторму, где находятся похищенные животные. А без этого он вряд ли их отыщет. Или она недооценивает Сторма? Уверенность в нем Сурры чего-то ведь стоила, поскольку она знала Хостина не один год, причем гораздо лучше Ларис. Ну что ж, если он появится, она будет готова помочь ему. Девушка почувствовала, что решение это придавило ее, точно камнем. Она может погибнуть, если бросит вызов Дедрану. И Прауо тоже!
«Знаешь, бесхвостая сестрица, я все же предпочитаю выжить, – мысленно отозвался Прауо. – Мы постараемся сделать все, чтобы остаться в живых. А большая кошка пусть лучше снова заснет. Отдохни и ты, от усталой головы мало проку».
Кот был прав, Ларис едва доползла до своей каюты и без сил рухнула в койку. И все же она чувствовала себя на редкость хорошо. Она впервые в жизни приняла действительно важное решение – сама, не принуждаемая к этому другими людьми. Значит, она все же на что-то годится… Сознавать это было приятно. Улыбаясь и радуясь собственной решимости, девушка провалилась в сон.
Глава 12
Тем временем Логан мало-помалу оправлялся от ран. Выздоровление приходило медленно: Арзор, как и другие сельскохозяйственные планеты, не обладал новейшими медицинскими технологиями. Сторм нервничал из-за отсутствия новостей. Тани каталась на Судьбе, все чаще удаляясь в целительный покой пустыни. В стойбищах норби ей были всегда рады. Все знали, что она – друг клана джимбатов из народа нитра. А человек, удостоенный звания друга одного из диких кланов, безусловно, заслуживает доверия.
Тот факт, что она носила на себе камни громовой барабанщицы, также производил на туземцев большое впечатление. Эти камни говорили о том, что, хотя Тани не прошла обучения, она обладает соответствующими способностями. Благодаря этому ее охотно принимали в шатрах клановых шаманов. Авторитет ее подкрепляло и то, что, кроме Тани и Сторма, никто не мог усидеть на Судьбе – чудесном создании, бывшем на три четверти двурогом. Кобылка была очень привязана к своей всаднице, а Сторма воспринимала как естественное продолжение Тани. Она еще не присмотрела себе партнера, но Тани со Стормом надеялись, что вскоре у нее появятся жеребята.
В тот день Тани доехала до ранчо Ларкина. Пат Ларкин владел небольшим участком на краю Низин, куда он отправлял кобыл, которым пришло время жеребиться. Местечко было укрыто от ветров, и с кормом там было лучше, чем в Высоких Пиках, а хищников меньше, чем на окраинах Великого Уныния – крупнейшей на материке пустыни. Тани стояла, облокотившись на изгородь, рядом с фермером – человеком средних лет, в то время как Судьба застыла позади нее, глядя, как первый из новорожденных жеребят, пошатываясь, встает на тоненькие ножки.
– Это от Рока?
Когда Тани взяла себе кобылку и назвала ее Судьбой, Ларкина это позабавило, и он назвал ее единоутробного брата Роком.
Пат покачал головой:
– Не-а. Его мы не будем сводить с кобылами до следующего сезона, пока ему не исполнится три года. Я использовал жеребчика-метиса, и в результате получились полукровки – кобылы тоже наполовину двуроги. Этого хватает, чтобы придать им выносливость двурогов, но недостаточно, чтобы они неизбежно привязывались только к одному всаднику. На мой взгляд, это единственный, но очень важный минус двурогов. Конечно, – усмехнулся он, – большинство всадников так не считают, пока не столкнутся с возникающими из-за этого проблемами.
Тани поняла, о каких проблемах говорит фермер. Не каждому нравится самому выезжать и школить для себя лошадь. А что делать на тех ранчо, где нужно, чтобы на любую из лошадей мог сесть не только ее хозяин, но и рабочий?