ыбора – не нашлось поблизости настоящих айкизай».
– Примерно так культурный человек, привыкший к изысканным винам, объясняет себе поведение дикаря, пьющего дрянную бормотуху: мол, ничего лучшего у того под рукой не нашлось, – кивнул Сторм и обратился к Прауо: – А затем следует вполне логичный вывод: человек из примера наверняка полагает, что если предложить бедолаге вместо самогона ароматное вино, тот, безусловно, изменит привычки и даже выльет свое пойло в раковину. В общем, думаю, параллель ясна. И, откровенно говоря, подобный расклад мне не нравится.
Тани даже ойкнула от возмущения:
– Думаешь, они заставят нас распустить звериные команды, предложив взамен айкизай? – (Миноу и Ферарре, чувствуя внезапную тревогу и глубокое недовольство девушки, терлись о нее головами. Мэнди вновь уселась на плече хозяйки и успокаивающе ворошила клювом ее волосы.) – Прауо, не обижайся. Но я не брошу своих друзей, не променяю ни одного из них даже на полсотни айкизай.
«Ну что ты, я и в мыслях ничего подобного не держал. Но, как справедливо заметил Сторм, мои сородичи вполне могут считать это прекрасным вариантом. Давайте не будем спешить. Пообщаемся с ними еще раз-другой, – глядишь, и научимся лучше понимать друг друга. Может, они ничего такого и не потребуют. А если даже будут настаивать… Вдруг у меня получится объяснить, что так не годится».
– Все может быть, – мрачно протянул Сторм. – В общем, поживем – увидим, – в который уже раз повторил он и замолчал.
Разумеется, Хостин мог ошибаться, но пять тысяч лет, предположительно прошедших после атомной войны, – это очень долгий срок. Если большую часть времени местное общество строилось на взаимодействии айкизай с лиомсами, то аборигены просто не осознают возможности существования иных отношений. Они даже могут попытаться применить силу, дабы оставить пришельцев на своей планете, заставить их распустить звериные команды и вместо них взять себе айкизай.
Прауо, как полагал Сторм, не стал бы никому навязывать контакт. Но это вовсе не означает, что его сородичи думают точно так же. Прауо вырос среди людей, он понимал их психологию, знал, как негативно человечество воспринимает насилие и унижение, а вот его соотечественники всей этой информацией определенно не владели. Что ж, нужно сохранять предельную бдительность и не делать скоропалительных выводов.
А еще бортовые сканеры засекли значительные всплески электромагнитного излучения, пока Ларис и Прауо вели переговоры. По-видимому, местные жители владели технологиями радиопередачи: вероятно, те четверо у края леса докладывали товарищам о событиях, которые разворачивались на поляне прямо у них на глазах.
Ночь на борту звездолета прошла спокойно. На следующее утро гостей планеты поджидала возле кургана первая пара туземцев. На этот раз вместе с Ларис и ее айкизой на переговоры отправился Логан. Он шел на два шага позади девушки, как предложил Сторм.
– Если они считают, что лиомсы без айкизай – существа низшие, то лучше тебе вести себя подобающим образом. К тому же так ты сможешь пообщаться с теми из местных, кто пока не имеет пары.
Логан согласился и теперь послушно тащился за Ларис и Прауо, внимательно поглядывая по сторонам. Девушка с котом уселись у кургана, а Логан прошел чуть дальше по берегу. Гуманоид обернулся, но ничего не сказал. Айкиза, казалось, телепатически разговаривал с Ларис или Прауо; в какой-то момент лиомса положил ладонь на плечо спутника, и большой кот замолчал.
Логан же спокойно прогуливался вдоль берега. Пляж был усыпан красивыми ракушками и короткими крепкими веточками с молочным отливом: из подобной древесины был изготовлен футляр для ножа. Подобрав несколько палочек получше и ракушек посимпатичнее, юноша принес свою добычу Ларис.
Девушка обернулась к нему:
– Ой, Логан, какая красота! Когда закончим с переговорами, возьмем их на звездолет и покажем нашим! – Ларис ласково улыбнулась ему и вернулась к беседе.
Становилось все интереснее. Разговор велся не на каком-то едином языке, а представлял собой мешанину из отдельных слов, изображений и эмоций, которые помогали задать вопрос, подчеркнуть важность сказанного и вообще всячески оживляли общение.
«Простите, если вдруг спрашиваю о чем-то сакральном или неподобающем. Я из другого мира. Однако, не задавая вопросов, ничему не научишься, не так ли?»
Гуманоид кивнул, но как-то нехотя.
«Что ж, позвольте тогда узнать ваши имена. Вы не представились… Или интересоваться этим неприлично?»
Ларис тут же почувствовала смущение собеседника; впрочем, несмотря на явную неловкость, лиомса ответил: передал девушке некое восприятие своей личности, которое, наверное, переводилось как «я есть», а затем – длинную составную цепочку звуков, где каждому слогу соответствовала своя эмоция. Ларис изумленно моргнула: ничего себе! Выговорить такое будет совсем непросто.
«А какое-нибудь короткое имя, для друзей например?»
«Т’с’аи».
Она повторила, отчаянно стараясь, как и туземец, дважды прищелкнуть в середине слова; собеседник терпеливо поправил. Почему-то в звучании имени чувствовалось, что оно принадлежит существу мужского пола. Как показалось Ларис, и айкиза Т’с’аи тоже был самцом.
«Вас много?»
«Много, но не здесь. Мы редко встречаемся с другими». В его реплике девушке почудилось некое беспокойство.
«То есть вам нельзя собираться большими группами. Почему?»
«Раздражение, тревога, нежелание обсуждать вопрос дальше. – На этот раз четкий ответ пришел непосредственно от айкизы. – Если слишком много, то голова болит, плохое самочувствие». Пояснив это, он перевел взгляд на Логана, который слонялся по пляжу, подбирая из кучи плавника любопытные вещицы. И вновь кот собирался сказать что-то еще, но лиомса, коснувшись пушистого плеча, остановил его: Ларис едва ощутила, как между ними промелькнуло нечто, похожее на предупреждение и неодобрение.
«Вы хотите что-то узнать о Логане?»
«У него нет айкизы. Он, как и те двое, тоже говорит с животными?»
«Да, у Логана нет айкизы. Но с животными он говорить не умеет. Не обладает подобным даром».
«Это дар? – с отвращением бросил Т’с’аи. – Скорее уж, болезнь!»
«Говорить с животными плохо?»
«Говорить с айкизай можно. С животными нельзя».
Что ж, взгляды местных жителей ясны, подумала Ларис. Она, конечно, была совершенно не согласна с их мнением, но информацию эту определенно следовало передать друзьям сразу после переговоров. Девушка помедлила и ответила как можно мягче:
«Там, откуда мы прибыли, так не считают».
«Значит, вы живете в неправильном мире», – раздалось в ответ весьма категорично (насколько Ларис удалось разобрать в спутанной гирлянде слов и эмоций).
Она вновь помедлила, тщательно подбирая выражения:
«Разные народы, разные обычаи. Не нужно быть одинаковыми, чтобы дружить».
Тут Ларис ощутила, что айкиза Т’с’аи что-то быстро передал четверке аборигенов, ожидающих, как и в прошлый раз, на лесной опушке. Словно бы реагируя на сообщение, которое наверняка касалось Ларис, местные обернулись и уставились на Прауо и девушку. Было в их взглядах что-то отталкивающее.
А тем временем Логан, пройдясь вдоль берега, повернул назад, издали продемонстрировав подруге сокровища, принесенные волнами. Среди его находок виднелась длинная ветка молочного цвета, прямая и крепкая. Один конец ее сужался почти до острия, а другой, напротив, округло расширялся.
Глядя на ветку, Ларис подумала, что она очень напоминает ей арзорские паденницы, во многом родственные земным мангровым деревьям, которые бросали семена, как дротики, а те, застревая в грязи, прорастали. Паденницы делали это с наступлением сезона дождей, когда за сутки порой выпадало столько осадков, что они покрывали поверхность планеты слоем в несколько дюймов.
Тонкие ветви паденниц часто ломались в месте крепления к стволу, а мощные ветра Великой суши уносили их далеко от дома… В общем, палка, которую тащил Логан, пробудила в душе девушки воспоминания.
Он подходил все ближе, а Ларис продолжала любоваться находкой издалека. Вдруг юноша остановился, чтобы подобрать очередную порцию ракушек, и, выпрямившись, остался стоять спиной к морю. Ларис все еще глядела на него, поэтому первой заметила, как из морской глубины внезапно поднялось нечто.
– Логан, берегись! – взмыл в небо отчаянный крик.
Он крутанулся на месте, чтобы понять, из-за чего вдруг так перепугалась его подруга. А Ларис с Прауо уже вскочили на ноги и неслись на выручку. Девушка мигом подхватила станнер, который валялся в стороне, и на ходу врубила его на полную мощность. Прауо свирепо оскалил клыки. Однако хищник, нацелившийся на Логана, совершенно не обращал внимания на их оружие.
Из корабля тут же выскочили Сторм и Тани. Во время переговоров Хостин на всякий случай держал под рукой импульсное ружье. Тани прижалась к проему люка, Сторм положил дуло ей на плечо и навел прицел на голову морского чудища, которое как раз вытащило на берег мощный хвост.
Монстр выглядел впечатляюще: на взгляд человека, он напоминал гибрид крокодила и акулы – этакая пожирающая все на своем пути хищная амфибия, которую совершенно не занимало, что добыча преодолела полгалактики, чтобы отыскать ее планету. Подобное страшилище не станет интересоваться, кто перед ним, – просто сожрет за милую душу. Логан застыл на месте, понимая, что не сумеет уклониться от удара на мягком песке. Юноша выставил узкий конец палки в сторону чудища, а широкий упер в песок.
Ларис и Прауо разделились: кот резко прыгнул и приземлился на толстую шею; зубы прошили мощный панцирь зверя. Морское чудище отвлеклось и, продолжая наступать, не заметило наставленной на него палки. Острие уперлось прямо в грудь монстра, но тот, ослепнув от невыносимой боли и не понимая, что происходит, продолжал напирать, вгоняя палку все глубже.
Зверь задрал лапу, и тут Ларис рванула вперед, всадив полный заряд станнера туда, где кожа была потоньше. Чудище вскинуло голову и завизжало от ярости и мучительной боли; долю секунды спустя Сторм выстрелил, угодив точно в цель. Длинная клинообразная голова взорвалась; монстр забился в конвульсиях, чуть ли не взлетая над песком, и завалился, содрогаясь в последних судорогах.