– Взять вездеход и объехать курганы, – ухмыльнулся юноша.
– Нет, Логан, это не выход, – возразила Тани. – По состоянию камней определить возраст захоронений не получится, а разбирая курганы, чтобы просканировать кости, мы мигом навлечем на себя гнев местных жителей. Представляю, как ты сам начал бы возмущаться, если бы какие-то пришельцы вдруг принялись раскапывать могилы твоих предков и производить с их скелетами некие странные манипуляции.
Логан с сожалением кивнул:
– Если подумать, чужаки порой и впрямь их раскапывали, и никому, конечно, это не нравилось. Помню, папа рассказывал, как в восемнадцатом и девятнадцатом веках археологи на Земле преспокойно ковырялись в захоронениях индейцев, нисколько не заботясь о том, как наш народ воспримет подобное надругательство. Все протесты власти тогда игнорировали. Ладно, вскрывать могилы мы не будем. А что тогда?
– Спросим непосредственно у жителей, – лаконично ответил Сторм и, подумав, добавил: – Но кое-какие предварительные выводы можем и сами набросать.
– Похоже, Т’с’аи был уверен, что Логану грозила опасность, – заметила Тани.
– Его айкиза дважды хотел нас предупредить, – встряла Ларис. – Он вряд ли поступил бы так, если бы морские чудища были здесь редкостью. Похоже, монстры частенько появляются на побережье либо мигрируют сюда в это время года. Может, у них сейчас брачный сезон.
Все одобрительно закивали. Сторм поднялся из-за стола и потянулся:
– Ладно, мы сделали все, что могли, опираясь на довольно скудную информацию. Утро вечера мудренее: посмотрим, появятся ли завтра туземцы.
Ночь прошла спокойно, а наутро на поляне уже вновь маячили двое айкизай с лиомсами. Т’с’аи с партнером отсутствовали, однако оставшаяся четверка терпеливо ждала гостей у могильника.
Все время, пока Ларис и Прауо завтракали, Сторм не отходил от них ни на шаг, а затем выпустил переговорщиков к туземцам. Логан снимал все происходящее из-за створки люка. Ларис нарочито медленно направилась к аборигенам, всем своим видом демонстрируя недоверие и нежелание приближаться.
Айкизай поднялись, сделали пару шагов навстречу и замерли. Затем осторожно, избегая резких движений, скрючились и прижали головы к земле, обнажив шеи.
Сторм, оставшийся в звездолете, застыл от изумления:
– Выражают покорность. Кажется, хотят извиниться.
Ларис тоже узнала эту позу. Когда Прауо был совсем еще котенком, то, натворив что-то, по его мнению, нехорошее, похожим образом припадал к земле – причем малыш совершал это бессознательно. Айкизай же сейчас склонились намеренно – и это очень расстроило девушку. Как бы ни боялась Ларис, что айкизай заберут Прауо или уговорят его покинуть свою бесхвостую сестрицу, однако ей было нестерпимо смотреть, как они унижаются. В порыве чувств Ларис опустилась на колени и принялась гладить их по головам и чесать за ушами, – так она поступала, когда хотела заверить крохотного Прауо, что совершенно на него не сердится. Девушка осторожно приподняла обе пушистые головы и пристально посмотрела в фиолетовые глаза айкизай.
«Не надо! – как можно медленнее и отчетливее мысленно передала им она. – Это не ваша вина. Это все Т’с’аи. Как я могу на вас злиться? И к тому же его айкиза действительно хотел нас предупредить. Пожалуйста, не переживайте».
Стоявший позади Прауо тихонечко заскулил, выражая сходные чувства: понимание, прощение, неприязнь к тем, по чьей вине должны унижаться его сородичи.
Айкизай встали и с заметной нежностью положили головы на плечи Прауо, а затем вновь посмотрели в глаза Ларис. Она улыбнулась:
«Послушайте, вы прекрасны. Всегда думала, что Прауо удивительный красавец, но вы двое нисколько ему не уступаете».
Девушка позволила себе выразить эмоции, чтобы прояснить смысл слов, которые, возможно, не были знакомы айкизай, и дать им понять, что говорит искренне. В ответ она ощутила исходящие от них благодарность, удовольствие, счастье, что их простили, извинение за то, что лиомса сглупил и не предупредил об опасности. Дальше мелькнула картинка: айкизай и лиомсы парами прогуливаются по берегу после шторма и подбирают безделушки. Возникло ощущение, что это очень важно: Ларис показалось, что она наблюдает религиозный обряд или некую церемонию.
Вдруг изображение сменилось: девушка увидела, как из воды выскакивают морские чудовища и разрывают несчастных туземцев в клочья. На берегу появились курганы. Новая волна эмоций: разобравшись в их значении, она поняла, что монстры – угроза всему живому, враги всех айкизай и лиомс; что Т’с’аи поступил очень плохо, позволив беспощадной клыкастой твари наброситься на очередную жертву.
Тут Ларис ощутила, как айкизай, заглушив контакт с лиомсами, осторожно отправили ей личное предупреждение: некоторые гуманоиды разделяют мнение Т’с’аи, поэтому пришельцам следует быть осмотрительнее. Айкизай, напротив, очень обрадовались, узнав, что их сородич обрел свою лиомсу, что они стали одним целым, что его любили. Для чего еще жить?
Ларис долго гладила айкизай; в конце концов к ним присоединились гуманоиды: расположились напротив и – далеко не так многословно и выразительно, как их партнеры (и как показалось девушке, не вполне искренне), – извинились за поведение Т’с’аи. Ларис великодушно простила их, но настояла, чтобы ей впоследствии подробно рассказали о быте местного народа. После двух часов общения она очень устала и чувствовала, что ее мозг вот-вот закипит.
«Мне пора возвращаться к друзьям. Придете еще раз, попозже? Или завтра? Когда нам лучше встретиться?»
Это было просто. В ответ ей прислали мысленную картинку текущего положения солнца, а затем четверку, удаляющуюся в лес, низко висящее над горизонтом светило и возвращающихся аборигенов.
«Вернетесь сегодня вечером?»
Согласие.
Ларис поднялась:
«Буду ждать. Спасибо».
Они с Прауо немного прошлись по пляжу, отыскали в прибитых волнами обломках пару любопытных мелочей, а затем вернулись к звездолету и устало взобрались по трапу. Ларис безумно вымоталась, хотя вроде бы не делала ничего особенного: просто сидела на поляне и разговаривала с туземцами.
Девушке нравились айкизай, но она боялась, что Прауо теперь захочет проводить время с ними, а не со своей бесхвостой сестрицей. Усилием воли она вновь выкинула неприятные мысли из головы, спрятала их от самой себя и окружающих.
Логан встретил ее с огромной тарелкой еды и стаканом фруктового сока. На лице юноши сияла широченная ободряющая улыбка.
Лишь после того, как Ларис перекусила и чуть расслабилась, друзья засыпали ее вопросами. Всем хотелось услышать, что она скажет. И это было очень приятно. Ведь вплоть до недавнего времени девушка чувствовала себя на борту «Леди Треган» лишь незначительным, незаметным существом, а теперь товарищи ловили каждое ее слово – да тут у любого бы голова пошла кругом!
– Ну, что они сказали?
– Они извинились. Сначала айкизай, затем лиомсы. Но как-то странно, – задумчиво произнесла Ларис. – Айкизай просили прощения, будто чувствовали себя лично виноватыми, и искренне переживали из-за случившегося. Лиомсы же держались так, точно все нужные извинения уже принесли айкизай, а они выполняли чистую формальность; словом, действовали не от души, а просто потому, что этого требовала вежливость. – Девушка обернулась к Сторму. – Ты сам видел, как айкизай себя вели. Они предпочли пресмыкаться, чтобы убедить меня в том, что это была их вина. Но на самом деле они ни при чем. Именно Т’с’аи подставил Логана под удар, а его айкиза, напротив, пытался помешать. В общем, мне это не понравилось. Нечестно, что айкизай винят во всем себя и унижаются.
Сторм поглядел на Прауо:
– Хочешь что-нибудь добавить?
«Да, пожалуй. Такое чувство, словно айкизай обязаны были извиниться. Я ощутил тень принуждения в их сознании. Похоже, на них оказывают давление – но не физически, а скорее в эмоциональном плане. Бесхвостая сестрица права: после того как мои сородичи абсолютно искренне вымаливали прощение, извинения их партнеров казались небрежными, на грани допустимой вежливости – дескать, главное, что айкизай раскаялись, а остальное не важно».
На мгновение все уставились друг на друга, размышляя над услышанным. Первой заговорила Тани:
– А если айкизай выступают посредниками лиомс? Например, в особых случаях транслируют чувства гуманоидов. Лиомсам потом только и остается – выразить солидарность с решением и как-то продемонстрировать, что они согласны. Этакий способ извиниться, не теряя, по их мнению, достоинства: не лично, а через представителей.
– Может, и так, – протянул Сторм, – но меня немного смущает заявление Прауо о давлении, которое оказывают на его сородичей. Я пересматривал записи переговоров Ларис, и у меня сложилось впечатление, что айкизай являются для лиомс существами второго сорта.
Хостина тут же забросали просьбами объяснить более подробно, однако он лишь отмахнулся:
– Не знаю, что тут еще сказать, я и сам не понимаю, почему эта мысль вдруг пришла мне в голову, даже и не мысль, а так, смутное подозрение. Но подумайте сами, что произошло: Т’с’аи сумел дважды заткнуть пасть своему айкизе, который, очевидно, желал нас предупредить. А когда потребовалось просить прощения, то пресмыкаться – в буквальном смысле этого слова – заставили именно айкизай. И еще: те двое айкизай разговаривали лично с Ларис и Прауо таким образом, чтобы лиомсы не услышали, а стало быть, точно что-то от них скрывали. Может, им велели не болтать лишнего, а только передать слова гуманоидов? А если им прямо приказали принести извинения, то как же тогда к ним относятся?
Все призадумались. За столом наступила глубокая тишина, которую прервала Ларис:
– Мы это выясним. Вчера туземцы оставили двоих айкизай приглядывать за звездолетом. Давайте мы с Прауо выйдем к ним ночью, после второй встречи с гуманоидами? Тани может отправить Мэнди на разведку: пусть удостоверится, не скрываются ли где-то поблизости лиомсы, и тогда мы пообщаемся, не боясь, что нас услышат. В конце концов, айкизай довольно спокойно разговаривали с нами, зная, что лиомсы не уловят суть беседы, когда их партнеры находились всего в двухстах ярдах от нас. Вдруг им будет еще проще говорить, если с наступлением темноты лиомсы вообще уйдут из леса?