– Нет, конечно, я просто думаю, не отличаемся ли мы с тобой от местных. Ваш народ тысячелетиями вырабатывал подобную систему, тогда как земляне не были созданы для всего этого. Наша связь – такая же, как у лиомса с айкизай, или лишь жалкое ее подобие?
Присутствующие вернулись к фрескам, размышляя над вопросом Ларис, пока вокруг струились голограммы.
– Обратите внимание на это изображение: судя по всему, здесь показано, как в результате мутации – возможно, исходно заложенной в некоем вирусе – гуманоиды потеряли способность собираться группами более тридцати-сорока человек: находиться в толпе стало опасно. Со слов Э’л’ис, когда их вместе слишком много, возникают нейропатическая боль и помутнение рассудка, – заметил Сторм. – Это в принципе вяжется с намеками Т’с’аи, что гуманоиды могут общаться между собой лишь при помощи айкизай. Иными словами, налицо симбиоз. Гуманоиды зарождают разум в айкизай, а те позволяют им коммуницировать на расстоянии, не собираясь в группы, и помогают разговаривать с другими айкизай. Однако у лиомс определенно присутствует устная речь, что означает, что когда-то раньше у них действительно существовал язык и привычка беседовать вслух. Впрочем, мы сами это слышали. Прауо же повторить человеческую речь в принципе не способен.
– Ты имеешь в виду, что айкизай никогда не владели устной речью, а лиомсы первоначально разговаривали нормально, но потихоньку потеряли эту способность, потому что привыкли взаимодействовать через посредников? – заинтересовался Логан.
– Именно, – кивнул Сторм. – Однако кое-какие навыки у них еще остались, и, думается, если они начнут вести инопланетную торговлю, то быстро вспомнят, как говорить, если потребуется.
– А что делать с их неспособностью находиться в толпе? Как они будут существовать в каком-нибудь портовом городе?
Хостин покачал головой:
– Понятия не имею. Но человеческие существа удивительно легко адаптируются к обстоятельствам. Если туземцы захотят восстановить города и наладить торговлю, наверняка что-нибудь придумают, чтобы нивелировать этот недостаток. Может, будут селиться небольшими группами, на строго определенном расстоянии друг от друга. В принципе это даже можно считать городом, просто с более разреженной застройкой, чем обычно.
Запись вновь проиграли до третьей двери и приостановили: на голограмме красовалась резная деревянная поверхность. Ларис собрала мысли в кучу и спросила:
– Но если Прауо разумен из-за связи со мной, то что будет, если нас разлучат или, допустим, я погибну? Он останется на текущем уровне развития или же без меня начнет деградировать?
Все тут же припомнили одну из сцен, изображенных на фресках: убитый лиомса и, по-видимому, его родные и близкие, горюющие у могилы. Рядом лежит айкиза – либо обреченно закрыл глаза, либо умер…
Можно по-разному трактовать изображение. Вероятно, айкиза, потеряв партнера, впал в глубочайшее отчаяние; либо же, распластавшись подле могилы, он мечтал о смерти, и такому желанию существовало вполне логичное объяснение: ни одно разумное создание не обрадует перспектива постепенной, неминуемой деградации – подобное будущее вызывает неподдельный ужас и искреннее стремление всеми способами избежать превращения в безмозглого зверя.
Логан потянулся и ласково потрепал Прауо по шерсти:
– Слушай, местные сотнями лет делали одно и то же. Но Ларис ведь не лиомса. А вдруг связь между вами иная? Ты же сам говорил, что Т’с’аи удивился, когда понял, что Ларис может говорить с ним и его друзьями напрямую? – Юноша подождал, пока кот согласится, и широко улыбнулся. – Вот так-то. Вы двое – иные. Может, вы друг для друга значите больше, чем местные парочки. Не исключено, что вы – следующий виток развития, новая мутация. Спросим у Э’л’ис, что происходит с айкизой, если лиомса умирает. А потом проведем какие-нибудь научные исследования и выявим ваши отличия. – Логан выдавил вымученный смешок и закончил: – Вы же нас, людей, знаете: мы не отступимся. И не переживай понапрасну. Обещаю: мы ни за что не позволим другу Ларис деградировать, даже если его собственный народ поступает иначе, даже если Прауо сам этого захочет. Вот так-то. Ладно, посмотрели запись, высказались. Не пора ли уже прибыть Э’л’ис с родственницей Прауо?
Логан надеялся, что его бурная речь хоть отчасти успокоила Ларис. Однако заметил, что девушка, напротив, лишь напрягалась все сильнее. Он понятия не имел, почему так происходит, однако приставать к любимой с расспросами не хотел.
Капитан д’Арже тем временем не спускал глаз с экранов.
– Пришли! – Он указал на монитор, где показались несколько пар лиомс и айкизай, терпеливо ожидающих на полпути от леса к звездолету.
Сторм поднялся:
– Сейчас пойдут все, кроме капитана. Тани, зови команду. Я возьму Хо и Хинг. Хочу выяснить, как местные относятся к повелителям зверей, а заодно и кое-какие вопросы позадавать. – Он поторопил друзей, подталкивая их к главному выходу: на этот раз делегация во всем великолепии спускалась по трапу, чтобы поприветствовать семью Прауо.
Глава 14
Впереди, прижав к груди руку, на которой устроились Хо и Хинг, вышагивал Сторм; следом за ним – Тани. Мэнди описывала круги над головой девушки, а по бокам бежали койоты, Минуо и Ферарре. Позади шли Логан с Ларис, между ними – Прауо. Друзья приблизились к группе ожидающих туземцев и выстроились полукругом.
Поскольку все сразу узнали Э’л’ис и Саараоо, то логично было предположить, что самка айкизай, стоявшая перед ними, приходилась Прауо матерью. Две другие пары отошли к краю леса и, казалось, приготовились ждать. Если лиомса создали некую систему передачи данных на расстоянии, то эти четверо, обосновавшиеся поодаль, похоже, занимались тем, что пересказывали сородичам увиденное и услышанное на поляне. Судя по обстановке, данной встрече придавали некий официальный статус – по крайней мере, поначалу.
Сторм коротко, уважительно поклонился. Он решил обратиться к аборигенам напрямую – так и понять отношение местных к повелителям зверей будет проще. Он мысленно потянулся к их сознанию и произнес, медленно и четко передавая слова:
«Приветствую всех вас».
«Удивление, интерес, доброжелательность».
«С нами – наши друзья, тотемные животные. – Сторму всегда нравился термин, которым коренное население Арзора обозначало звериную команду – очень емко и по существу; его-то он сейчас и использовал. – Вы не возражаете против их присутствия?»
«Нет». – Вместе с ответом пришли эмоции: радость и интерес с едва заметным желанием проявить симпатию.
«Давайте для начала познакомимся».
Сторм в замешательстве смотрел, как все, кроме женщины и двух айкизай, вдруг отошли на пару шагов и уселись в стороне. Может, у них не принято было представлять тех, кто не планировал участвовать в разговоре? Молодой человек чуть обернулся к товарищам и тихонько попросил:
– Сядьте, пожалуйста.
Друзья послушались, и Хостин вновь обратился к стоящим перед ним туземцам, давая понять, что ждет, когда же они назовут свои имена.
«Я – Э’л’ис. Он – Саараоо. Она – Пуррраал».
Больше ничего сказано не было, но каждое слово расцветало собственными, неуловимыми оттенками и ощущениями, присущими личностям аборигенов. Картинки мелькали яркими вспышками: дольше всех длилось видение, как Пуррраал наблюдает за мужчиной средних лет, который забрал и унес ее крошечного малыша. Зрителям пришло понимание, что решение было принято правильное, что все это к лучшему и случилось по воле туземцев, однако наряду с этим им также передались сожаление и глубокое чувство тревоги, вдруг план не сработает, гнетущее раздражение, что сородич может погибнуть в одиночестве вдали от дома.
Сторм прекрасно все понимал; местные действовали наудачу, отправив Прауо в глубины космоса. Даже сейчас они не знали наверняка, сработал ли их план. Юноша наклонился, посадил Хо и Хинг в низкую траву и мысленно дотронулся до них, предлагая сурикатам подойти поближе к друзьям, что находились напротив.
Хинг, более любопытная и дружелюбная, чем Хо, шустренько подбежала к айкизе и легонько потеребила его маленькими пытливыми лапками. На шлейке на груди айкизы виднелась красивая табличка с искусно вырезанным изображением – издалека Сторм никак не мог разобрать рисунок. Самке суриката, похоже, понравилось украшение, и она, любуясь тусклыми отблесками дерева и раковин, постучала по пластинке лапками и попыталась осторожно ее стащить.
Айкиза развеселился, однако отчетливо просигнализировал ей запрет – вежливый, но твердый. Хинг, ничуть не обижаясь, подчинилась и отошла, оставив табличку в покое – только с интересом поглядывала на нее со стороны. Э’л’ис перевела взгляд с суриката на Сторма.
«Тотемные животные, не из нашего мира», – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она и подкрепила фразу мысленным образом: Сторм разобрал, что его собеседница заметила разницу между неразумными существами, живущими на их планете, и довольно сообразительными Хо и Хинг.
«Да. Не Айкизай, просто айкизай». – Молодой человек не знал, существуют ли на этой планете заглавные буквы, но почувствовал, что Э’л’ис уловила отличие.
«Согласие, одобрение, симпатия к незнакомым малышам, которые понимают, что им передают телепатически, и ощутимое любопытство. На других планетах все такие?»
«Нет, – отозвался Сторм. – Когда-то давно их генетически модифицировали, чтобы наши братья меньшие помогали человеку в местах, где опасно ходить одному».
Он потратил некоторое время на объяснения, пока не удостоверился, что слушатели поняли, что он имеет в виду. Туземцы перешептывались, но вроде бы не нашли в этой идее ничего плохого.
Сторм бессознательно расцвечивал свой рассказ мысленными образами, поскольку не привык к тому, чтобы собеседники понимали телепатическую речь. Он показал айкизай и лиомсам прежнего Хо, выкапывавшего провода от взрывных устройств, установленных ксиками; затем – обоих сурикатов, веселых диверсантов, которым все происходящее казалось забавой – игрой, сохранявшей человеческие жизни; и наконец, изображение Хинг, царапающей замок на воротах, отделявших Сторма от удивительного сада, – именно Хинг тогда открыла им дорогу к спасению.