— Что это вы сегодня делали? — спросил он.
— Поднимали мертвых.
— Это новый аниматор?
— Ларри Киркланд, Ирвинг Гризволд. Он репортер, поэтому все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя.
— Слушай, Блейк, я никогда тебя не цитировал без твоего разрешения — отдай мне справедливость.
Я кивнула:
— Отдаю.
— Он ждет тебя внизу, — сказал Ирвинг.
— Внизу? — переспросила я.
— Уже почти рассвет. Ему надо быть под землей.
Ах да.
— Конечно, — сказала я, но грудь у меня стеснило. Последний раз, когда я была внизу в «Цирке», я приходила убить Николаос. В то утро было много убийств и много крови. И моей тоже.
Ирвинг молча повел нас по проходу. Кто-то прикрутил выключатель, и свет был тусклым. Двери игровых залов были заперты, чучела зверей накрыты чехлами. Призраками запахов висели ароматы попкорна и сладкой ваты, тоже усталые и неясные.
Мы прошли дом с привидениями с ведьмой на крыше в натуральную величину, стоящей тихо и пучащей на нас глаза. Она была зеленой, и на носу у нее была бородавка. Все ведьмы, с которыми мне приходилось иметь дело, имели абсолютно нормальный вид. Зелеными они точно не были, а бородавку всегда может удалить хирург.
Дальше был стеклянный дом. Над всем возвышалось темное чертово колесо.
И я, как человек, бредущий одиноко
По пиршественной зале опустелой.
Цветы увяли, и погасли свечи,
И гости разошлись, и он последний.
Ирвинг обернулся ко мне:
— Томас Мур, «Как часто тихой ночью».
Я улыбнулась:
— Заглавие мне бы ни за что не вспомнить. Приходится верить тебе на слово.
— Два диплома — по журналистике и английской литературе.
— Да, особенно последний тебе как журналисту полезен, — сказала я.
— Ну, знаешь, я где могу вставляю что-нибудь культурное.
Голос у него был обиженный, но я знала, что он притворяется. От того, что Ирвинг со мной шутил, мне стало лучше. Это было хорошо и нормально, а мне сегодня понадобится все хорошее, что только попадется.
До рассвета был всего час. Много ли вреда сможет мне причинить Жан-Клод за час? Лучше не спрашивать.
Дверь в стене была тяжелая, деревянная, и на ней была надпись:
Никогда еще мне так не хотелось быть посторонней.
За дверью была небольшая кладовая с голой электрической лампочкой под потолком. Дальше была другая дверь на ведущую вниз лестницу. Ступени были широки настолько, что по ним почти можно было идти троим в ряд, но все же не совсем настолько. Ирвинг пошел впереди, будто нас все еще надо было вести. Но тут не было другого пути — только вниз. Пророческое высказывание.
На лестницу вел крутой поворот. Какой-то был шорох ткани, ощущение движения. Пистолет оказался у меня в руке. Без всякой мысли — только годы практики.
— Это тебе не понадобится, — сказал Ирвинг.
— Ты так говоришь.
— Я думал, Мастер тебе друг, — сказал Ларри.
— У вампиров нет друзей.
— А у преподавателей естественных наук? — спросил Ричард Зееман, выходя из-за угла.
Он был одет в свитер цвета зеленых листьев с вплетенным в него светло-зеленым и коричневым. Этот свитер висел почти до колен. На мне он был бы как платье. Рукава были закатаны выше локтей. Наряд завершали джинсы и все те же белые кроссовки.
— Жан-Клод послал меня вас дожидаться.
— Зачем?
Он пожал плечами:
— Кажется, он нервничает. Я не стал задавать вопросов.
— Умница, — похвалила я.
— Давайте двигаться, — сказал Ирвинг.
— Ты тоже нервничаешь, Ирвинг.
— Анита, он зовет, а я повинуюсь. Я его зверь. — Я потянулась тронуть его за руку, но он отодвинулся. — Я думал, что смогу быть человеком, но он мне показал, что я всего лишь зверь. Животное.
— Не давай ему этого с собой сделать, — сказала я.
Он поднял на меня глаза, в которых стояли слезы.
— Я не могу ему помешать.
— Давайте двигаться, — сказал Ричард. — Уже почти рассвет.
Я полыхнула на него сердитым взглядом за такие слова. Он пожал плечами:
— Лучше не заставлять Мастера ждать. Вы это знаете.
Я это знала. И потому кивнула.
— Вы правы. У меня нет никакого права на вас сердиться.
— Спасибо.
Я покачала головой:
— Давайте с этим заканчивать.
— Можете убрать пистолет, — сказал он.
Я посмотрела на браунинг. Мне больше нравилось, когда он у меня в руках. В смысле защиты это куда лучше плюшевого мишки. Но я его убрала. В конце концов всегда могу достать снова.
В конце лестницы была еще одна дверь — поменьше и с тяжелым железным замком. Ирвинг достал массивный ключ и вставил его в замочную скважину. Хорошо смазанный замок щелкнул, и Ирвинг толкнул дверь от себя. Ему доверялся ключ от нижней двери. Насколько глубоко он в это влез и могу ли я его вытащить?
— Одну минуту, — сказала я.
Все повернулись ко мне. Я оказалась в центре внимания. Великолепно.
— Я не хочу, чтобы Ларри видел Мастера или даже знал, кто он.
— Анита… — начал Ларри.
— Нет, Ларри. На меня нападали дважды, чтобы это узнать. Это информация с грифом «только для тех, кому это необходимо». Тебе она не необходима.
— Мне не нужно, чтобы ты меня защищала, — сказал он.
— Слушай ее, — сказал Ирвинг. — Она мне говорила держаться подальше от Мастера. Я сказал, что могу сам о себе позаботиться. И ошибся, крупно ошибся.
Ларри скрестил руки на груди, упрямый до самых вымазанных кровью бровей.
— Я сам решаю, что мне делать.
— Ирвинг, Ричард, я хочу вашего слова. Чем меньше он знает, тем меньше ему грозит опасность.
Они оба кивнули.
— А что я думаю, никого не интересует? — возмутился Ларри.
— Нет, — ответила я.
— Черт тебя побери, я не ребенок!
— Вы потом доругаетесь, — сказал Ирвинг. — Мастер ждет.
Ларри попытался было что-то сказать, но я подняла руку.
— Урок номер один: никогда не заставляй ждать Мастера вампиров, особенно если он нервничает.
Ларри снова открыл рот — и передумал.
— Ладно, мы потом об этом поговорим.
Меня не так уж манило это «потом», но спорить с Ларри, не слишком ли я его опекаю, — это было бы куда приятнее, чем то, что ждало за дверью. Это я знала. Ларри не знал, но ему предстояло узнать, и ни черта я не могла сделать, чтобы этого не случилось.
35
Потолок тянулся вверх во тьму. Оттуда ниспадали тяжелые шелковые черно-белые драпри — настоящие стены из материи. Небольшие черные с серебром кресла образовывали в центре зала небольшую группу для беседы, а посреди стоял кофейный столик из стекла и темного дерева. Единственным украшением была черная ваза с букетом белых лилий. Комната казалась незаконченной, будто надо было на стены повесить картины. Но как вешать картины на матерчатые стены? Наверняка Жан-Клод в конце концов что-нибудь придумает.
Я знала, что вся остальная комната — это огромный каменный склад, но от него остался только высокий потолок. Даже пол был покрыт ковром, пушистым и мягким.
В одном из черных кресел сидел Жан-Клод. Он откинулся на спинку, скрестил ноги и переплел пальцы на животе. Белая рубашка была без украшений, если не считать мережку спереди. Борт, рукава, манжеты и воротник были сплошными, но голая грудь просвечивала сквозь прозрачную ткань. И крестообразный ожог был виден четким коричневым контуром на бледной коже.
У его ног сидела Маргарита, положив голову ему на колени, как послушная собака. Ее светлые волосы и бледно-розовые брюки казались не к месту в этом черно-белом зале.
— У вас новое убранство, — сказала я.
— Небольшие удобства, — ответил Жан-Клод.
— Я готова к встрече с Мастером города, — сказала я.
Глаза его расширились, на лице появился немой вопрос.
— Я не хочу, чтобы мой новый сотрудник виделся с Мастером. Сейчас опасно даже знать, кто это.
Жан-Клод не пошевелился. Он только смотрел на меня, рассеянно перебирая рукой волосы Маргариты. А где Ясмин? Наверняка где-то в гробу, спрятавшись от наступающего рассвета.
— Я отведу вас одну… на встречу с Мастером, — произнес он наконец.
Голос его был вполне обычен, но я уловила за словами нотки смеха. Не в первый раз Жан-Клод находил меня забавной. Наверное, и не в последний.
Он встал одним грациозным движением, оставив Маргариту на коленях возле пустого кресла. Ей это не понравилось. Я улыбнулась ей, и она ответила сердитым взглядом. Дразнить Маргариту было ребячеством, но мне стало приятно. В конце концов у каждого может быть хобби.
Жан-Клод отодвинул занавесы, ведущие в темноту. Я увидела, что электрический свет был только в комнате — потайные светильники, спрятанные в самих стенах. А за занавесами были только мигающие факелы. Будто кусок материи отделял весь современный мир с его комфортом. За ними лежал камень, огонь и тайны, которые лучше шептать в темноте.
— Анита? — позвал сзади Ларри. Вид у него был неуверенный, почти что испуганный. Но самую большую опасность этой комнаты я уводила с собой. С Ирвингом и Ричардом он здесь будет вне опасности. Вряд ли Маргарита представляет угрозу, когда Ясмин не держит ее за поводок.
— Ларри, останься здесь, будь добр. Я вернусь, как только смогу.
— Будь осторожна, — сказал он.
— Всегда, — улыбнулась я.
— Это точно, — улыбнулся и он.
Жан-Клод жестом пригласил меня вперед, и я пошла, следуя движению его бледной руки. Занавес упал за нами, отсекая свет. Темнота окружила нас, как сжатая ладонь. Факелы у дальней стены были бессильны ее пробить.
Жан-Клод повел меня в темноту.
— Нам не надо, чтобы ваш сотрудник нас слышал, — шепнул в темноте его голос, чуть завывая, как шепчущий в занавесах ветер.
Сердце у меня застучало о ребра. Как он, черт побери, это делает?
— Оставьте драматические эффекты для того, на кого они производят впечатление.
— Храбрые слова,